За столом сидели и кронпринц, и герцог Атийский, и генерал, и граф Стельер, и Огилий Веррес, и пара приближённых Трена; король Нодрима, кронпринц, Чрезвычайный и Полномочный Посол Нодрима в Беллоне, капитан Личной Гвардии короля и несколько других лиц из окружения Весхельма; король Сильвана и его приближённые.
Обед был неофициальным, и Трен испытывал лёгкое неудовольствие от подобной многолюдности: ему хотелось поговорить о делах, а не тратить время на совершенно лишние, по его мнению, знаки внимания.
Но весьма оживлённые и пристрастные разговоры коснулись разворачивающихся событий отнюдь не поверхностно. Государю Карнеоласа тотчас было доложено: союзные армии Нодрима и Сильвана уже почти достигли Арниха; силы их многочисленны — десять тысяч воинов Весхельма и шесть тысяч Жоа Карнея. Чрезвычайный и Полномочный Посол Карнеоласа в Беллоне Тьер Калио сообщил, что конницы мало, бóльшая часть из неё — тяжеловооружённая и малоповоротливая, зато весьма надёжная пехота. Воины — устали с дороги, но крепки телом и духом. В обеих армиях царит оживление, большинство справляется об армии Карнеоласа и с превеликим нетерпением ждёт воссоединения с Полнхольдом. О войсках Полнхольда у Тьера было мало сведений, но то, что она куда более многочисленна, чем можно было ожидать, и что в сражениях примет участие сам Эреслав, — сомнений не оставалось.
— До чего любопытно, — мрачно и презрительно фыркнул Трен. — Если армии наши падут, славный пир ждёт этих тварей — не только воины, но и особы королевских кровей попадут к ним на ужин.
Несколько раз были произнесены имена «Лорен Рин» и «Акме Рин», после чего карнеоласского короля осторожно попросили истолковать их значение, чтобы не смешивать более этих людей со слухами, а услышать правду из уст самого государя.
Менее всего Трену хотелось говорить о кибельмидских целителях, но всем стало известно куда больше, чем он предполагал.
Глупо было считать, что после Совета имена закулисных героев останутся в безвестности. Все чтили историю и знали о том, что произошло триста лет назад и какую роль могут сыграть наследники древнего рода. О том, сколько человек и кто именно сопровождал Лорена и Акме Рин, ведали только те, кто провожал их той тёмной ночью неделю назад у чёрного входа во дворец. Но то, куда и зачем они шли и каким наследием обладали, — ещё больше возбуждало всеобщий интерес.
Всем стало интересно их истинное происхождение, их потенциал, их наружность. Присяжный акидиец даже поздравил государя с прекраснейшими сыновьями, ибо один из них решил послужить Родине бок о бок с отцом, а другой отправился туда, откуда за всю историю вернулся лишь Атариатис Рианор.
Трен умолчал и о переписке с предводителем отряда, и о том, что Акме Рин, видимо, уже не было в живых.
— Я и думать не мог, что красота древних легенд откроется нам в столь страшном свете, — тихо проговорил один из нодримских министров, делая глоток вина.
— С такими армиями поражение нам не страшно, — спокойно улыбался сильванский представитель.
— Наши войска отлично подготовлены, превосходно снаряжены, — рассуждали за столом. — Победа — в наших руках. К тому же если с нами Рианоры, это несомненное преимущество…
— Если однажды люди смогли победить их — значит, смогут и вновь.
Трену стало противно сидеть в кругу людей, столь просто и легко рассуждающих о том, что лёгкость победы — самая очевидная на свете вещь. Они намеревались победить, не прилагая к этому ровно никаких усилий. За них будут погибать солдаты, за них падёт Керберра, если армии не смогут отстоять её.
— Кто возглавляет войска Беллона? — перебил восторги собравшихся государь Карнеоласа.
— Граф Мелеагр Эордей, главнокомандующий корпуса Святой Лусы, — последовал ответ. — Прошу простить его, Ваше Величество, сейчас он в рыцарском корпусе, отдает последние распоряжения.
— Кто ещё? — голос Трена заиграл на низких и угрожающих глубинах, что заставило некоторых побледнеть.
— Прошу прощения?..
— Вероятно, кто-нибудь из магистров Беллона, министров…
Жозел Капуи удовлетворённо крякнул, Густаво усмехнулся и тоже вопросительно уставился на собравшихся, Жоа Карней с опаской поглядывал то на карнеолассцев, то на беллонцев.
— Зачем тебе министры да магистры, Трен? — воскликнул Весхельм, раздражая того своей фамильярностью. — Оставь это рыцарям…
— Для поднятия духа этих самых рыцарей полезно в бой пустить и их господ…
— А, по-моему, рыцарям и так славно, разве нет? — усмехнулся Весхельм, грубо захохотав.
— Полагаю — нет, — на одной леденящей душу ноте отозвался Трен.
Он резко поднялся, осознав, что никаких дельных вопросов здесь более не коснутся, проникновенно поблагодарил всех за общество, Фемистия — за гостеприимство и за восхитительный обед и, сославшись на усталость, направился к выходу их зала.
Слегка запоздав от неожиданности, за ним последовал и Дарон, и Аберфойл Алистер, и Стельер Квиций, и пажи его, и послы, и министры. Единственный карнеоласец, присяжный, остался в недоумении сидеть на месте и смотреть своим соотечественникам в спину.
Улыбаясь любезно и с оттенком злой насмешки, Густаво Акра спокойно встал из-за стола, поблагодарил всех, а особенно хозяина дома, и под протестующий шёпот отца горделиво вынес себя в сад.
— Карнеоласцы устали с дороги, — прерывая на довольно длительное время воцарившуюся тишину, прокомментировал Антистий Нирианийский. — Долог был их путь, неприятен из-за дождей. Посему я могу понять их желание отгородиться от всего и…
— Трен останется собой даже после многонедельного отдыха, — фыркнул Весхельм Акра, вновь и вновь вливая в себя вино. — Лев всё столь же неотёсан, груб и склонен к тирании. Но отныне не только в своём прайде, но и за его пределами. В сложившихся обстоятельствах нам остается лишь смириться, ибо междоусобные конфликты не сделают нам ни победы, ни чести. К этому вопросу стоит вернуться, когда всё закончится, и войска вернутся домой. Возможно, и решать-то ничего не придётся… на поле боя бывает всякое…
Со стуком поставив изящный кубок с самоцветами на стол, Весхельм улыбнулся, лаконично выразил свои благодарности и тоже вышел из зала.
Мягкий закат брызнул на яблоневый сад россыпью чароитовых теней. Небо, обрамленное тёмными тучами, ласково переливалось родонитами, небесными родохрозитами, медью, янтарем, опалами, нежными, будто подёрнутыми дымкой вечернего тумана. Кроваво-красные вспышки поглотили солнце и окрасили небо аметистами. Трава сверкала от росы и сонливо клонилась к земле, изредка выплескивая свои тихие песни на сапоги тех, чьи шаги потревожили их покой.
Трен, Дарон и Густаво неторопливо брели по большому саду, мирно беседовали и улыбались. Настоящим удовольствием было гулять среди этих маленьких яблонь, касаться их цветков пальцами, вдыхать их аромат, в сумеречной тиши вести разговоры о чём угодно — о последних днях мира, но не о войне.
Густаво нравилось общество «неблаговоспитанного и своевольного деспота» и его сына. Его привлекала суровость дяди и уравновешенность Дарона. Густаво хотелось бы, чтобы отец его оставался в Нодриме и предоставил своему преемнику самому вместе со своими генералами направлять войска. Это было бы намного удобнее, нежели терпеть, как родитель ругается с Карнеоласом в самое неподходящее время.
— Скажи мне, Дарон, — тихо проговорил Густаво, когда государь слегка отстал, чтобы переговорить с догнавшем его Аберфойлом Алистером, — каким ты находишь барона Лорена Рианора?
Кронпринц искренне любил сестру, и, услыхав от Япета Мринфского о том, как в Нелее все шепчутся о её бурном романе, не разгневался, а истолковал всё по-своему. Он не приветствовал браков по расчёту, тем более если жертвой честолюбивых замыслов родственников станет его дорогая малышка Плио.
Дарон на мгновение задумался, затем с улыбкой ответил:
— Я был знаком с ним довольно поверхностно, не успел ближе узнать его за этот месяц. Но он пользовался благосклонностью Арнила, и, скажу тебе, дорогой кузен, что это знакомство делает честь не только барону, но и принцу. Лорен и Акме — люди совершенно иного круга, не обременённые честолюбием, обладающие многими достойными качествами, которых начисто лишен Нелейский двор. Лорен был любезен, но строг и прохладен со всеми, кроме своей сестры. Таким он и оставался до конца. Арнил оставил свои пустые развлечения и всё время уделял обществу Лорена, Акме Рин и Плио. Я видел, что слухи о романе с принцессой изрядно расстраивали его. Не могу утверждать, была ли между ним любовь, и отправилась ли Плио в Кунабулу именно за ним, но я бы дал согласие своё на брак Плио и Лорена… Если бы Плио не была дочерью короля. Принцесса и барон-целитель с недурным доходным небольшим поместьем на берегу Менады[6] недалеко от Брока, а ещё с большим домом в Кибельмиде от его дядюшки-барона — это ли равный союз? Принцессы рождаются в королевских семьях, чтобы дать этой семье пользу. В Архее полно достойных принцев крови.
