Через пару минут, показавшийся поезд замедлил свой ход и стал вытягиваться вдоль железнодорожного перрона. К радости путешественников, нужный им вагон остановился как раз напротив здания вокзала. Нагрузив спины увесистыми рюкзаками, они предъявили проводнице билеты и стали прощаться с женщинами.
— Если получиться, позвони. И возвращайся скорее, я буду очень ждать, — сказала на прощанье Лана, целуя Раскатова.
— Не грусти родная, до встречи.
Поднявшись в тамбур, мужчины ещё раз помахали своим возлюбленным и направились вглубь вагона. К удивлению друзей купе оказалось свободным.
— Однако, — отметил Раскатов.
— Не тешь себя иллюзией, в Челябинске точно подсядут, — высказался Олег.
— Как знать Олежка… хорошая мечта точно не повредит.
— Это правильно, хоть помечтаем, а лучше бы конечно вдвоём до Иркутска, в такую жару любая компания в тягость будет, — ответил Зорин и тут же воскликнул:
— Смотри Антон, девчонки нам машут!
Они выглянули в окно, за которым Лана с Ариной наперебой раздавали мужчинам последние напутствия и прощальные воздушные поцелуи.
А вскоре прозвучал продолжительный гудок тепловоза и поезд тронулся, оставляя позади вокзал Миасса.
Через несколько минут в купе вошла молодая проводница и попросила предъявить билеты.
— Так, до Иркутска… Мужчины, если захотите чаю или кофе, скажите мне, я всегда рада помочь, — произнесла она приятным голосом, что-то помечая ручкой на билетах.
— Спасибо милая, обязательно обратимся, — ответил с улыбкой Олег.
После её ухода, друзья переоделись в спортивную одежду и спрятали под нижние полки свой багаж.
— Значит в Иркутске будем в начале восьмого, — будто себе напомнил Олег.
— Вроде бы…если верить расписанию.
— А в девять у "Ангары" с Пашкой встречаемся, должны успеть, — продолжил свои размышления Олег.
— Куда он денется, будет ждать, даже если поезд задержится.
— Да, конечно… Каким он интересно стал за эти годы?
— Все мы меняемся Олег, порой до неузнаваемости… но уверен, в случае с Пашкой такого не произойдёт, — философски заметил Раскатов.
— Твоя правда Антон, Пашкину натуру трудно подвинуть в сторону, всё равно проявится в чём-то, — рассмеялся Зорин.
— Вот и я про то же.
Через полтора часа поезд уже подъезжал к челябинскому вокзалу, но друзья не стали выходить на потемневший от затяжного дождя перрон. И на этой большой станции к ним никто не подсел, словно обстоятельства подчинились предположению Раскатова. После Челябинска, проводница принесла им два стакана чая, и мужчины расположились возле стола.
— Антон, а ты любишь дорогу…ну, в смысле путешествий конечно?
— О дорога, дорога, дорога, бесконечные вёрсты без сна, в них надежда, слепая тревога, радость встреч и былая вина, — неожиданно продекламировал катрен Раскатов, — Конечно Олежка люблю, ты прислушайся к ритму колёс…будто биение сердца. Вся наша жизнь нескончаемая дорога…
— Наверно, но рано или поздно человек же должен возвращаться туда, где его ждут.
— Ну, с этим у нас всё в порядке. Представь, что где-то в одном небольшом городке, две милые дамы сидят в уютном кафе, выпивают за наше здоровье и мечтают о встрече, — улыбнулся Антон, отпивая из стакана.
— Всё шутишь, а для них это удар по самолюбию.
— Вот как раз и полечатся от него.
— Может всё-таки надо было поехать вместе? А Пашка не осудил бы нас за это.
— Нет конечно, не осудил бы… но я не уверен, что наши милые получили бы удовольствие от такого отдыха. Маршрут не самый лёгкий, ты сам знаешь, трудно бы им пришлось… А если не кривить душой, то наши женщины мечтают совсем о другом отдыхе, где нибудь возле Средиземного моря, в пятизвёздочном отеле со всеми удобствами. Разве не так?
— Возможно ты и прав…
— А у тебя с Ариной, всё так серьёзно?
— Да брат… серьезней неверно не бывает.
— Хорошо что любовь не выбирает, а лишь предъявляет права, в этом вся её прелесть и боль.
— Согласен, это чувство забирает целиком и в нём необъяснимая полнота жизни.
Антон понимающе кивнул и похлопал друга по плечу.
"Интересно, что произойдёт в отношениях этих ребят, когда раскроются все тайны, — подумал Антон. — Хотя, я уже догадываюсь".
Набирая скорость, поезд неудержимо стремился на восток, равномерно постукивая колёсами. За окном незаметно опустились сумерки и окружающий пейзаж постепенно стал сливаться в одну сплошную картину ночи, лишь изредка поблёскивая редкими огоньками фонарей.
В ожидании подходящего момента для сна, Олег устроился на верхней полке. Но даже сейчас, сомнения в правдивости Антона ни на минуту не оставляли Зорина в покое, заставляя вновь и вновь анализировать свои подозрения.
"Да-а, парадокс какой-то… он целых одиннадцать лет "промывал" своё сознание в отшельничестве, неужели так и не смог вспомнить главного? Не может быть, я не верю в это! Ведь он считается одним из лучших у пришельцев, но его "коллегам" понадобилось значительно меньше усилий и времени для этого, — размышлял про себя Олег. — "А если он вспомнил себя, то какую игру ведёт и с какой целью? Нет, Ридан должен был узнать об этом, должен был".
Они встречались ещё раз до отъезда именно по этому поводу, но кроме того, Ридан предупредил о возможных акциях со стороны "оппонентов". Состояние непонимания, не оставлявшее Зорина в последние месяцы, усложнялось ещё противоречиями в собственных чувствах, ведь не смотря ни на что, он искренне по-дружески любил Антона.
В то же время Раскатов размышлял о предстоящей встрече, но не с Пашей Доцевичем. Ещё в Миассе за две недели до отъезда, он разблокировал давно не используемый наблюдателями телепатический канал и дал о себе знать, ожидая реакции с той стороны. Однако ждать ему долго не пришлось, вскоре "призрак" объявился вновь…
Наступили третьи сутки путешествия. Они вновь остались вдвоём, совсем недавно попрощавшись с пожилой парой, сошедшей в Тайшете. Оставалась ещё одна томительная ночь, а затем ожидаемая встреча с Пашкой, после которой они намеревались сразу же отправиться на остров Ольхон.
— Ты не замечал, как люди относятся к смерти? — вдруг спросил Зорин.
— Имеешь в виду наших попутчиков?
— Ну и их в том числе, ведь они возвращались с похорон родственника. Меня удивляет то, что зная о её существовании, люди стараются избегать даже мыслей о ней. Почему они так её бояться?
— А ты разве не боишься?
— Да нет… я отношусь к ней философски, может быть потому, что не раз видел её лицо.
