лицо. Тот зашипел, выругался по-эннийски и на несколько мгновений потерялся в бою, помешав лопоухому добраться до Артанны. Воспользовавшись толкотнёй, она потянула его на себя, отскочила, подрезала сзади под коленями и отправила в обрыв.
Одной проблемой меньше. Беда была в том, что нога начинала неметь. А лопоухий, несмотря на лёгкое ранение, отчего-то казался полным сил. Она бросила взгляд на Аргуля — солдат, пошатываясь и держась свободной рукой за левый бок, добил своего всадника. Вокруг них стремительно темнело, на холм упали сумерки, но даже в них она видела, как побледнел Аргуль. Скверная рана.
Лопоухий снова подобрался ближе. Артанна сжала зубы, вытащила из-за пояса второй клинок и встретила удар — он оказался такой силы, что кости в руках едва не треснули. Зато на миг, всего на мгновение, противник открылся. Артанна рискнула, просела ниже, сдерживая саблей натиск, и выбросила левую руку вперёд — туда, где заканчивался лёгкий панцирь. Он вздрогнул. Хватка лопоухого тут же ослабла. Артанна отскочила в сторону с криком боли, готовясь встретить новый удар — нога почти не слушалась. Противник медленно, почти лениво шагнул к ней, словно вполсилы поднял меч и попробовал им взмахнуть.
— Ну, дорогой, это никуда не годится, — проговорила Сотница и одним ударом рассекла ему шею. Лопоухий рухнул, выронил меч и затих.
Артанна судорожно вздохнула, подтянула раненую ногу и заковыляла к осевшему у бортика Аргулю.
— Кажется, я всё, — прохрипел он. — Когда-то давно гадалка в Луджидде предсказала, что умру из-за женщины. Я потому и не женился никогда… А оно видишь, как вышло?
— Молчи, молчи.
Река оглушительно шумела, или же ей так казалось, поскольку шум в собственных ушах всё усиливался. Вагранийка с трудом присела на корточки и бережно отодвинула часть солдатский куртки, что прикрывала рану. Судя по её виду, смерть должна была стать долгой и мерзкой.
— Погоди, сейчас перевяжем. Скоро наши вернутся.
Она поднялась и, держась за борт повозки, повернулась, чтобы найти какую-нибудь чистую тряпицу и воду для промывания, но внезапно ощутила, как сквозь её плоть прошло что-то твёрдое. У неё перехватило дыхание, живот взорвался острой невыносимой болью — и всё в один миг. Она опустила глаза туда, где должна была быть рана, и увидела закованную в сталь с бронзой наручи командира гвардейцев Магистрата.
Он ударил снова. И ещё раз.
— Сукин сын, — булькнула она, чувствуя, как кровь подкатила к горлу.
— Лучше я вообще не вернусь, чем вернусь с пустыми руками, — он навалился на неё всем весом, крича от боли в плече, и со всех сил обхватил Артанну за плечи. Она попробовала дёрнуть руками, дрыгать ногами, но лишь выбила стопорящий камень из-под колёс повозки. Громадина дерева понеслась на них с жалобным скрипом. Артанна заметила, как обмяк и завалился набок умирающий Аргуль.
А затем их с гвардейцем смела полетевшая в обрыв повозка. Гвардеец чем-то за неё зацепился, и их потащило следом. Артанна очутилась в воздухе, в спину ударил ледяной ветер, но рана в животе заставила отнестись к этому почти что с безразличием. Гвардеец ещё крепче обхватил её, готовясь ко встрече с рекой.
— Мы всё равно найдём девчонку.
— Удачи, — прохрипела Артанна. Над её головой сомкнулись рикенаарские воды.
Симуз ненавидел просить и унижаться, но императорская Канцелярия, казалось, делала всё, чтобы проситель осатанел от ожидания, махнул рукой на дело и убрался восвояси. Длинные очереди стряпчих, поручителей и просителей стекались на рассвете к корпусу Канцелярии со всех концов империи. Симуз поднимался затемно, оставлял спящую Десари на постоялом дворе под охраной Муаля и Хейзе, а сам брёл по ещё пустому проспекту ко дворцу императора, рассчитывая занять место поближе к дверям.
Так продолжалось уже больше дюжины дней. Единственным успехом было то, что канцелярский служка принял его письмо, сделал какую-то пометку в гроссбухе и велел позже приходить за ответом. Когда именно, разумеется, не сказал. И потому Симуз шагал по опостылевшему маршруту каждый божий день, надеясь на аудиенцию. И с каждым днём надежды становилось всё меньше. Письмо могло затеряться, нерадивый служащий мог намеренно избавиться от послания, следуя на поводу у лени… От эмиссара уже ничего не зависело, и это его раздражало.
Но канцелярия не учла одного: Симуз Джеридас становился невообразимо упрямым и целеустремлённым, когда вопрос касался его дочери.
Только сейчас, оказавшись в центре шумного белокаменного города, он понял, что остался один. Десари нуждалась в его помощи и поддержке, но у него самого больше не осталось опоры. Он прекрасно помнил, как они с Хейзе нашли мертвецов на холме у дерева — но среди них не было ни Артанны, ни Десари, ни Муаля, ни повозки. Помнил, что почувствовал в то мгновение — словно внутри него лопнула струна. Помнил, как тут же отправил Хейзе в сторону Эннии искать следы предполагаемых похитителей, надеясь, что те не ушли далеко, а сам поехал в Нершехир к Хар Да Малю дожидаться новостей. Тогда он ещё надеялся, что Артанна была рядом с Десари.
Симуз до ужаса отчётливо помнил, какое облегчение испытал, найдя у Хар Да Маля живую и невредимую дочь и какой болью отозвалось осознание, что Артанна отправила их с Муалем вперёд, а сама вместе с Аргулем приняла бой. Аргуль был мёртв, но тела вагранийки не нашли. И всё же Симуз был уверен, что она не выбралась из переделки живой. В этом был особый цинизм небес: женщина, прошедшая через столько невероятных приключений и событий, погибла пусть и благородно, но до глупого просто. Симуз винил себя за то, что не остался на том холме и не отыскал её. Но теперь было поздно сокрушаться.
Артанны ему не хватало. В какой-то момент она стала единственным человеком, который его понимал. Теперь у него осталась только Десари. Они почти не заговаривали об Артанне, но он не сомневался, что дочь всё поняла. Но скорбела тихо. И за это он был ей благодарен.
Симуз затянул завязки плаща, дёрнул плечами от холода и уставился на двери приёмного зала Канцелярии. Ещё даже не рассвело, но здесь уже толпились просители, рассчитывая получить толику благодати от нового императора.
— Мастер Симуз?
Из тени колонны вышел крупный энниец в цветастом платке, обмотанном вокруг головы так, что блестели лишь тёмные глаза. Впрочем, несмотря на явную принадлежность к южанам, воин безупречно изъяснялся на местном наречии. — Вы мастер Симуз Джеридас из Сифареса, ведь так?
Медяк кивнул и инстинктивно положил руку на эфес ятагана.
— Да, это я. Кто вы?
