— Мне пришлось его убить, чтобы вы не смогли встать на его след. Когда речь идет о справедливой мести, человеческая жизнь ничего не значит. Особенно жизнь человека, равнодушного к законам чести…
— Нет, у него в роду определенно были арварохцы! — сказал я Кофе. — Страсти какие… Ладно, допрашивайте его дальше, я больше не буду вам мешать.
— А ты не мешаешь. Скорее наоборот… Кроме того, мы уже все выяснили. Тебе так не кажется?
— Наверное… Хотя, погодите: мы же можем узнать про мальчишку! И леди Меламори не придется бегать по следу несчастного ребенка… Кто этот мальчик, которого ты прислал в дом Безносой Мисы, Неннурех?
— Это мой сын.
— Какая прелесть! — усмехнулся я. — Он вырастет и через сто лет заявится в Дом у Моста, чтобы отомстить нам с сэром Кофой… Что ж, по крайней мере, теперь я спокоен за свое будущее: через сто лет нам не будет скучно! А где он сейчас?
— Я отправил его домой, к матери. Я еще вчера договорился с одним купцом, который собрался в графство Хотта. На рассвете они отправляются… Я ведь не рассчитывал выбраться живым из Иафаха.
— Твой мальчик знает, что именно ты задумал? Он тебе помогал еще в чем-то? — спросил я. — Только смотри, говори правду!
— Он ничего не знает, хозяин. С чего бы это я стал докладываться мальчишке? Вчера вечером я просто велел ему пойти к старухе, отдать ей сверток с деньгами, забрать плащ… Хвала Магистрам, я хорошо воспитал своего парня: ему и в голову не пришло бы требовать каких-то объяснений!
Я только головой покачал. В голосе нашего пленника я безошибочно различил интонации настоящего домашнего тирана. Мне тут же захотелось немедленно заплевать его своим хваленым ядом с ног до головы. Я ненавижу принуждение; общение с подобными типами вызывает у меня приступы почти непреодолимой ярости, даже если они не имеют никакой возможности угнетать меня лично… Счастье еще, что в последнее время я здорово наловчился держать себя в руках…
Про себя я решил, что мальчугану здорово повезло: в ближайшие сто-двести лет у сурового папаши не будет никакой возможности заниматься домашней педагогикой. На его месте я бы давным-давно сбежал из дома: я и своих-то, куда более лояльных, родителей едва переносил! Хотя люди ко всему привыкают, конечно…
— Тогда ладно, пусть себе мальчик едет домой… — решил сэр Кофа. — Вот уж чего мне не хватает для полного счастья, так это арестовать какого-нибудь сопливого младенца!.. Макс, теперь тебе все-таки придется отлепить свой зад от кресла и отвести сэра Неннуреха в какую-нибудь пустую камеру. Ребят из Холоми звать погодим: Джуффин не простит нас, если мы лишим его такого развлечения.
Я проводил великого мстителя до дверей одной из маленьких камер предварительного заключения. Но вместо того, чтобы зайти внутрь, он топтался на пороге и сверлил меня страдальческим взглядом.
«Ну да, конечно, он же не может разлучиться со мной без специального приказа! А освобождать его, пожалуй, рискованно: сэр Неннурех — не самый безмозглый парень под этим небом, мало ли что он там придумает!» — тоскливо подумал я.
— Теперь ты должен обходиться без моего присутствия, — сказал я пленнику. — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо и вел себя хорошо… И вообще, ложись-ка ты спать, сэр Неннурех. И спи, пока тебя не разбудят.
Он послушно улегся в постель, закрыл глаза и заснул. В равнодушной покорности этого железного человека было что-то настолько ненормальное, что я внутренне содрогнулся. Честно говоря, собственная способность принуждать нормальных людей пялиться на меня преданными глазами и лепетать: «Я с тобой, хозяин!» — вызывает у меня самого некоторое отвращение…
Но пока я шел через длинные коридоры Управления обратно, в свой кабинет, где меня ждал сэр Кофа, я успел благополучно выбросить из головы эту дурацкую проблему. Не с моста же мне теперь в Хурон кидаться, в самом-то деле!
Кофа не терял времени зря: он успел водрузить на жаровню кувшин с уже остывшей камрой. Я упал в кресло и с наслаждением вытянул ноги. Нет ничего слаще честно заработанной передышки.
— Кстати, ты можешь смело отправляться домой, если хочешь, конечно. Не знаю, сколько литров бальзама Кахара ты выдул за эту ночь, но вид у тебя все равно не слишком-то бодрый, — сочувственно сказал Кофа.
— А это я симулирую, чтобы вас разжалобить. И судя по вашим словам, у меня неплохо получается…
— У тебя так хорошо получается, что я сейчас начну рыдать от жалости! Допивай свою камру и марш домой. Все равно я собираюсь дождаться Джуффина: пусть лечит мою несчастную ногу, если не хочет, чтобы я валялся в собственной спальне до Последнего Дня года… И потом, знаешь, на твоем месте я бы непременно разобрался со своими амобилерами. К завтрашнему утру ты благополучно забудешь, где их раскидал.
— Ваша правда, — пригорюнился я. — По крайней мере, тот, который мы оставили возле «Джубатыкского фонтана», точно следует забрать. Местная публика быстренько растащит его на части. А ведь жалко: хорошая, в сущности, вещь! Опять же, дорогая…
Я залпом прикончил содержимое своей кружки и не без сожаления покинул уютное кресло.
— Хорошей ночи, Кофа. И спасибо, что отпускаете меня домой.
— В некотором роде я твой должник, — усмехнулся он. — Ты помог мне замять последствия вопиющего нарушения служебной инструкции… Хорошей ночи, мальчик!
— Да, насчет «замять» я как-то не сообразил! — обрадовался я. — В таком случае, с вас причитается хороший ужин. И еще что-нибудь! Надо подумать, что именно.
— Какая прелесть, сэр Макс! У тебя все задатки профессионального шантажиста, — восхитился Кофа.
Я уселся за рычаг служебного амобилера, согнав с места того самого шустрого паренька, который увез нас от негостеприимных стен Иафаха. Возница здорово удивился, когда я велел ему оставаться в машине. А потом я понесся, как законченный самоубийца, сквозь оранжевый свет уличных фонарей, и с удовольствием созерцал благоговейный ужас на лице своего пассажира.
Через несколько минут я лихо затормозил возле «Джубатыкского фонтана» и пересел в собственный амобилер.
— Тебе понравилось, как мы ехали? — самодовольно спросил я юного возницу.
Тот энергично закивал: у бедняги даже слов подходящих не нашлось! Мне было так приятно, словно я получил какую-нибудь дурацкую Нобелевскую премию, назло многочисленным родственникам, бывшим одноклассникам и бросившим меня девушкам — всем, кто давным-давно поставил на мне грандиозный крест… Совершенно идиотское чувство!
Я отчаянно помотал головой, избавляясь от излишков собственной глупости, и улыбнулся вознице.
