Макс Фрай - Лабиринт Мёнина

Только несколько минут спустя, когда пепел был тщательно развеян по ветру, стол протерт, а кабинет проветрен, я испугался. Мне пришло в голову, что было бы разумнее написать: «Они оба возвращаются домой», потому что судьба умеет мстить тем, кто небрежно с нею обращается. Но дело уже было сделано. Теперь оставалось только ждать, чем все закончится.

Я стиснул зубы, приказал себе улыбаться и отправился на ужин с сэром Рогро. Весь вечер старательно разыгрывал веселье и беззаботность, да так успешно, что, когда к нашему обществу присоединилась Меламори, ей в голову не пришло, что со мной что-то не так. Я мог принимать поздравления: провести Меламори практически невозможно.

Впрочем, позже, когда мы уединились в Мохнатом Доме, я сам ей все рассказал. В самом оптимистическом тоне, разумеется. Дескать, успех мероприятия гарантирован, мне ничего не грозит, и вообще жизнь прекрасна. Меламори выслушала меня внимательно и спокойно, а когда я умолк, попросила:

– Покажи мне, пожалуйста, эту бумагу, Макс.

– Я бы с радостью, но ее уже нет. Сжег, чтобы никому на глаза не попалась.

– Собственно, меня интересует только одно, – все тем же подозрительно спокойным тоном сказала она. – Я хочу точно знать, что ты там написал: «Джуффин возвращается домой» или «Джуффин и Макс возвращаются»?

– Не так и не так, – неохотно ответил я. – Просто: «Макс помогает Джуффину вернуться домой». По-моему, очень хорошая формулировка.

– Да, неплохая, – согласилась Меламори. – У твоей формулировки есть только один недостаток. Несущественный, разумеется… Она не дает никаких гарантий, что ты тоже вернешься домой.

– Но почему я не должен вернуться домой? – почти жалобно спросил я.

– Так… Не знаю. Не у одного тебя бывают скверные предчувствия, – сухо сказала она. Отвернулась и вышла из комнаты.

Я нашел ее внизу: моя гордая леди изо всех сил старалась смыть с лица следы недавних слез. Я сделал вид, что ничего не заметил.

– Не сердись, – попросил я.

– А я и не сержусь, – мягко сказал она. – Просто стараюсь привыкнуть к мысли, что моя жизнь очень скоро может закончиться. Потому что если ты не вернешься…

– Если я вдруг не вернусь, ты найдешь меня, – улыбнулся я. – Найдешь и снова вытащишь из болота, как это уже было однажды.

– Да, это мысль, – согласилась она. – Ладно, договорились. Найду.

Больше к этой теме мы не возвращались: все было сказано, и мы оба знали, что обещание Меламори было не отговоркой и тем более не сентиментальным лепетом, а планом действий, который будет приведен в исполнение, если понадобится. Мне, честно говоря, сразу стало спокойнее: легко верить человеку, который уже однажды спас тебе жизнь.

В эту ночь произошло еще много хорошего, но ничего из ряда вон выходящего. Признаться, я был даже немного разочарован: если верить словам бывшего владельца Йонохской печати, исполнение желаний наступало если не немедленно, то очень и очень скоро.

Поначалу я предполагал, что чудеса будут поджидать меня на пороге сна, как это уже не раз случалось. Однако нет, я дрых, как бревно бесчувственное, дивные сновидения меня не посетили. Поутру я проснулся в собственной постели, и нельзя сказать, что меня это сильно огорчало. Сейчас вчерашняя безумная выходка казалась мне делом столь давних дней, что ее следовало навеки похоронить на задворках памяти, чтобы не мешала наслаждаться жизнью.

В таком легкомысленном настроении я отправился завтракать. Мне даже удалось развеселить Меламори, которая поначалу была хмурой и сосредоточенной, словно уже начала заблаговременно составлять план моих поисков.

Утро удалось на славу: удивительно теплое для зимнего дня, оно было чертовски похоже на весеннее. Даже ветер пах так, как бывает только весной: сыростью, медом и дымом. Япослал зов Кофе и с удовольствием выяснил, что в Дом у Моста можно не слишком спешить: все равно там ничего не происходит. На приоткрытое окно уселась лесная птица и доверчиво защебетала что-то на своем птичьем языке, кокетливо поблескивая темными бусинами глаз. Камра была чудо как хороша, особенно в сочетании с солнечными зайчиками, которые то и дело ныряли в кувшин; крошечные хрустящие булочки из «Ленивой Тарелки» вполне могли считаться пищей небожителей. Утренняя газета оказалась достаточно забавной, чтобы читать ее вместе, по очереди отпуская ехидные замечания в адрес авторов и героев статей.

Около полудня я с сожалением начал одеваться. Меламори вполне могла продолжать валять дурака в ожидании вызова на службу, но мне, как временному начальнику, все же полагалось присутствовать в Доме у Моста.

Меламори, впрочем, собиралась пойти со мной, но потом вдруг передумала: вспомнила, что у нас имеется обделенная вниманием собака, и отправилась гулять с Друппи, не дожидаясь, пока я приведу себя в божеский вид. Ее отсутствие сказалось на моих сборах весьма благотворно: у меня больше не было причин оттягивать момент выхода из дома.

Я в последний раз посмотрел на себя в зеркало. Мантия Смерти, шикарные сапоги с драконьими мордами на носках, тюрбан на голове, черная шелковая полумаска на лице – неизбежная дань моде, практической надобности в ней при таком костюме не было. Убедившись, что мой внешний вид не нанесет ущерба репутации Тайного Сыска, я распахнул дверь и вышел на улицу, пытаясь угадать, в какой из переулков помчался Друппи, увлекая за собой мою подружку: очень уж хотелось как бы «случайно» встретить их по дороге.

Запутавшись в своих предположениях, я, кажется, попросту забыл, что, прежде чем открыть дверь, мне следует сосредоточиться, чтобы ненароком не угодить в какой-нибудь другой Мир. Впрочем, именно такого рода приступ рассеянности и требовался для исполнения моего давешнего «тайного указа», скрепленного Йонохской печатью.

Болван, я даже не сразу заметил, что оказался совсем в другом городе, ничуть не похожем на Ехо. А когда понял и обернулся назад, никакого Мохнатого Дома, разумеется, уже не было. Только одинаковые двухэтажные силуэты зданий в пасмурном полумраке внезапно сгустившихся сумерек.

Я запоздало понял, что мое давешнее желание начало сбываться, и решительно отогнал тревожные мысли. Все должно развиваться согласно моему собственному сценарию: сейчас я найду Джуффина и помогу ему вернуться домой. И разумеется, мы вернемся вместе, иначе быть не может!

Руководствуясь скорее практическими соображениями, чем нетерпением, я тут же попробовал послать зов Джуффину, рассудив, что проще спросить, где он находится, чем искать его наугад, блуждая по незнакомому городу.

Однако у меня ничего не получилось. Проблема не в том, что Джуффин не откликнулся, как не откликаются на зов мертвецы и обитатели иных Миров, дело обстояло еще хуже: я больше не мог воспользоваться Безмолвной речью, словно меня никогда этому не учили, словно я не применял сей полезный навык на практике не далее как полчаса назад, чтобы поболтать с сэром Кофой. Даже не так: словно бы возможности воспользоваться Безмолвной речью вообще не существовало в природе.