— Гарантии? Ты смешной мальчишка, оглянись вокруг, думаешь, Лорд тебе бумагу с обещанием не убить подпишет?! — Люциус оперся на трость и подался всем телом вперед. — Серьезно?
— Серьезно, — ответил Джордж, но уже не так уверенно.
— Мы отдаем Майкла, вы Драко, и на том расходимся! Всё останется как есть, — процедил муж, — никаких гарантий!
Молодой рыжий мужчина что-то обдумывал.
— А если нет?
От этих слов меня скрутило, я понимала, что выпросив у Риддла возможность отдать того, кто хорошенько и методично портил ему репутацию уже не первый год, мы пошли на риск. Второго шанса просто не будет!
— Как поживают твои племянники — Фред, Джеймс? — встряла я в разговор. Кстати, Джинни родила своего первого сына в один месяц с моим младшим ребенком, и вне брака, ведь я, если вы помните, запретила кому-либо из Уизли связывать себя узами с полукровками. Но кто был отцом малыша, сомнений не вызывало.
— А твои дети? Не болеют? — вежливо, сдерживая ярость от осознания того, что ему угрожает та самая малявка-зубрила, которой он на каждое Рождество в Хогвартсе дарил свои самые полезные изобретения. Веселые меня интересовали мало, насколько я помню.
— Ну как сказать, старшего вы не достали, но вот младшему всю жизнь придется носить перчатку, ему совсем недавно ручку сильно ранило, и она уже не будет здоровой, так что можно сказать — болеют. И это плохо, Джордж, очень плохо! — и вправду, Эйдену всю жизнь придется носить черную перчатку из выделанной кожи пантеры, она станет его отличительным знаком. По ней его будут узнавать все и всюду, ему даже не придется знакомиться с людьми, ведь о его принадлежности к роду Малфоев будет красноречиво говорить маленькое и единственно темное во всей его натуре пятно.
Не важно, что я говорила, важно, что меня поняли. Глядя на моё каменное лицо, и на довольно ухмыляющегося Люциуса, Джордж не посмел подставить под удар племянников, он поверил мне. Сделала бы я то, что имела в виду? Ну, если бы он не понял? Думаю да, сделала бы, и никакой Темный Лорд со своей тягой к признанию своего правления не стал бы мне помехой, а муж, само собой, не осудил.
— Мы согласны, — хрипло, и без особой охоты сказал он. Неужели понимал, что Майкл не его герой? Или «хорька» не хотел отпускать?
Джордж махнул Дину Томасу, тихо стоящему за его спиной, Люциус кивнул Уолдену. Оба они исчезли на неполную минуту и появились, но уже не одни, а со своими пленниками — Драко и Корнером, окровавленными, избитыми, и с еле заметными признаками жизни на разбитых лицах, заплывшими глазами. Драко отличался лишь пугающе белоснежной кожей. Из него выкачали большую часть крови, и не убили лишь благодаря Корнеру, приказавшему оставить себе такой путь к отступлению и спасению, на случай, если все пойдет не так, как они планировали.
— Отдайте Невилла… — тихо попросил Дин.
— Нет! — перебила я супруга, готового избавиться от ненужного трупа.
— Но я… — начал он снова.
— Нет! — моё слово стало окончательным на той вынужденной встрече.
Я бросилась к лежащему на земле Драко, схватившим руками моё лицо и улыбнувшимся в последний раз за год, проводила жгучим взглядом Корнера и его компанию, и клятвенно пообещала себе, что сделаю все, чтобы убить его. А если не моя ненависть раздавит Майкла, то ненависть Габриэля довершит начатое его матерью, уж я постараюсь объяснить сыну, что к чему в этом мире!
Кисси сожжет Долгопупса на заднем дворе, а его пепел пошлет в качестве подарка Уизли, подставившим Невилла одним погожим жарким днем в Норе, и сделавшим его изгоем в этой стране. Он бы выжил, когда-нибудь перешагнул через свою скорбь по Полумне, и не так счастливо как хотел бы, но прожил отпущенный ему срок. Возможно, даже, занял должность профессора Травологии, ведь директор Хогвартса тот, кто понимает, каково это — существовать без своей единственной любви, и Невилла он бы понял…
Драко выхаживали больше года. Спустя несколько часов после освобождения Люциус, в сотый раз заглянув в спальню сына не услышал его дыхания, ни хриплого, ни слабого, вообще никакого! Парня спас доктор Лайнус. Настоящий знаток своего дела, он вернул ему жизнь, но уже вскоре мы все о том пожалели.
— Мама, блатик живой? — спросил меня Габриэль, вцепившийся обеими руками в ногу старшего брата.
Его умоляющие глазки не такой ответ выпрашивали, но услышал ребенок лишь моё:
— Не совсем, малыш, не совсем…
Габриэль не желал меня понимать, лежащий перед ним изможденный молодой мужчина был ему дороже остальных. В нем он находил что-то живое, неиспорченное, чудом уцелевшее при такой жизни и отсутствовавшее в других его родственниках, за исключением Эйдена, конечно. Но тот был слишком мал, да и когда вырастет, не станет ему другом. Слишком она разные, мои сыновья, а Драко был, есть и будет ему самым родным человеком, с которым он играл в детстве, делился секретами в юности и которого, я уверена, будет поддерживать в зрелости. Не получая должной любви от меня, он не мог отказаться от нее вовсе и искал в других, не раз такой поиск сыграет с ним злую шутку и заставит обжечься, однажды вовсе уверив его, что люди не могут любить…
— А долго он спать будет? Сколо утло уже!
— Послушай, хороший мой, Драко может не проснуться и нам с тобой нужно быть сильными, только вместе…
— Он пррроснется! — нежное и красивое личико сына исказила ярость, губы сжались в одну тонкую белую линию, в серванте и окнах задребезжали стекла, а со стен попадали картины. Но Габриэль не обращал внимания ни на мой ужас, ни на возмущенные крики обитателей портретов — он был зол, его не устраивали слова матери. Но что я могла? И что мог четырехлетний ребенок? Он и с возрастом не научится созидать, разрушение — вот его родная стихия, а тогда и подавно.
Я грустно улыбнулась, и у сына вопросительно взлетели тонкие светлые бровки.
— Ты буковку «р» выговорил!
— Он проснется… — совсем тихо повторил ребенок и заплакал.
Кома неизвестного происхождения — диагноз Драко Малфоя, и с ним, диагнозом, мы боролись долгих тринадцать месяцев. Вся жизнь сосредоточилась в одном месте — Святом Мунго, а колдомедики в лимонных халатах стали моим кошмаром наяву. В Малфой-мэноре не проводили приемов, не смеялись, не разговаривали слишком громко, а просто ждали и надеялись. Я, разумеется, не уповала лишь на надежду и вместе с Алексией посетила все библиотеки мира, от величественной залы в Ватикане, больше похожей на маленький город, до библиотеки Кембриджского университета! Везде можно было почерпнуть что-то о волшебстве и волшебниках, но ни книги, ни лекари, так и не помогли.
