— Не думаешь, что деревенские правы и приверженцам клана оставаться здесь опасно? — начала она издалека. — Цао решил уйти поутру, здесь ему делать больше нечего. Он решил открыть в Лояне свою школу боевых искусств. У него там дальняя родня и они помогут ему встать на ноги.
— Хорошее решение, — одобрила Ли Мин, взяв с блюда небрежно обглоданную ею косточку.
— Он и меня зовет с собой, и… я согласилась. Я должна узнать, что с Главой.
Ли Мин подняла на нее удивленный взгляд, который Ли Ло отчего-то истолковала как укор.
— Не осуждай меня за это!
Ли Мин осмотрела очередную косточку, на которой еще оставалось мясо, и положила в миску к остальным костям.
— Цао хороший парень, надежный.
— Ли Мин, пойдем с нами. Подумай сама, ты остаешься здесь совсем одна. Поместье разрушено, клан разгромлен, деревня разорена. Как ты будешь выживать этой зимой?
— Не могу я уйти, — вздохнула Ли Мин. — Вдруг вернуться мои старики, где же еще им искать меня как не здесь? Да и лекарь начнет браниться, что оставила деревенских без присмотра. Давай устраиваться спать, — поднялась Ли Мин и, пресекая дальнейшие уговоры Ли Ло, прихватив миску с костями, вышла из пещеры.
Темень стояла такая, что не было видно на шаг впереди. Не светилась вдали фонарями пагода клана Северного Ветра. Небо обложили плотные тучи, через которые не пробивался ни свет луны, ни мерцания звезд.
— Позволь посветить тебе, сестрица, — сказали рядом в плотной темноте и перед Ли Мин слабо затеплился огонек в бумажном фонаре.
— Скажи только куда направляешься? — качнулся фонарь.
— Спасибо, брат Цао, это совсем рядом, — поблагодарила Ли Мин, тихо радуясь, что не одна в плотных потемках и храбро зашла за пещеру, выходя к журчащему ручью.
Там, на плоском камне, она выложила косточки, все, что осталось от тушеной зайчатины.
— Это для Горного духа, — пояснила она и тихо добавила: — Сестрица сказала, что вы уходите завтра. Не обижай ее, она хорошая девушка.
— Я знаю это как никто другой, — отозвался мужчина. — Она приглянулась мне сразу. Но я, грубый воин, мог лишь мечтать о ней.
— Много об этом не думай, — посоветовала Ли Мин отряхивая ладони. — Просто сделай ее счастливой.
Когда они возвращались в пещеру, позади послышалось чавканье и довольное урчание. Горный дух был удовлетворен подношением.
На утро, прощаясь, Цао вложил в руку Ли Мин клочок шелка.
— Ежели доведется тебе быть в столице, спроси торговца пряностями с Восточного рынка, тебе всяк укажет его дом. Ему самому скажешь, что ищешь меня и покажешь эту записку. Он тебе укажет где меня найти.
Кивнув, Ли Мин заверила, что все запомнит. Обняв подругу, она пожелала им обоим счастья и благополучия, а после проводила до конца тропы. Глядя им вслед, она знала, что не быть ей в столице и что видит их в последний раз.
И Ли Мин, не считая Горного духа, осталась одна.
Глава 28
Разоблачение
Кое — как добралась до гостиницы, где Ли Мин остановилась с Ся Гэ, не пожелавшей отпускать ее одну и следовавшей за ней повсюду.
Встревожив своим видом Ся Гэ, так что она бросились отпаивать вернувшуюся девушку чаем, с удивлением слушая ее короткий сбивчивый рассказ о переговорах с Царедворцем.
Утром от Царедворца прибыл посыльный с запиской, извещающей, что к часу Лошади (с одиннадцати до часу дня) Главу освободят. О чем Ли Мин тут же известила Ся Гэ. Подчиненные Третьего мастера подняли гвалт до потолка, шутка ли они одержали вверх над могущественным Царедворцем. А Ли Мин поспешила в свою комнату, чтобы подготовиться к долгожданной встрече. Догорела уже половина благовонной палочки, а она еще не привела себя в порядок.
В какой-то момент она вдруг опустила руку с гребнем и вгляделась в бронзовом зеркале. «А ведь у тебя получилось» — сказала она своему отражению. Это был момент торжества, тихое удивление и гордость за себя, ведь она готовилась к худшему… и спохватилась, нужно поторопиться.
Ся Гэ уже дала команду своим людям осмотреть прилегающие к усадьбе Царедворца улочки на предмет засевшего в укромном месте убийцы. Ясно же, что Царедворец так просто не сдастся. Чтобы унять волнение, Ли Мин, повернувшись от зеркала, смотрела на медленно падающие хлопья снега в окне, когда к ней вошли.
— Прости, я еще не готова, — обернулась она к Ся Гэ. — Дай мне минуточку.
— Поправлю тебе волосы, — сказала та, подойдя к Ли Мин. — Вот здесь, — и с размаха всадила нож в грудь Ли Мин. — Вот и все, — проговорила она тоном человека хорошо выполнившего свою работу.
Ли Мин рухнула, не сводя с нее ошеломленного взгляда.
— Ты ведь понимаешь, что отныне тебя не должно быть рядом с ним, — проговорила Третий мастер, вытирая лезвие ножа о праздничные одежды Ли Мин.
Спрятав нож в ножны, Ся Гэ подойдя к двери, открыла ее, приказав:
— Вынесете ее куда-нибудь и выбросите подальше за городом.
В комнату вошли два воина ее отряда. Взяв убитую за руки, выволокли из комнаты. Когда ненавистную соперницу, от которой она, наконец-то, избавилась, унесли, Ся Гэ придирчиво осмотрела комнату. Ногой подвинула ковер на полу, чтобы он прикрыл натекшую кровь из раны убитой, и вышла, торопясь к воротам усадьбы Царедворца, чтобы встретить Главу.
А похоронная команда из двух молодчиков, прекрасно знавшие и прежде улыбавшиеся и заискивавшие перед Ли Мин, вытащили ее через черный ход на задний двор, поспешно завернули ее тело в промерзшую циновку и закинули на телегу закидав охапками соломы. В городских воротах телегу со старой слежавшейся соломой, которую сопровождали крепко подгулявшие деревенские парни, не то что досматривать не стали, а даже внимания не обратили, позволив беспрепятственно выехать из города.
Отъехав так, что городские стены скрылись за деревьями леса, телега остановились и двое мужчин стащили с нее свой страшный груз, небрежно затащив его в густые заросли.
— Закопаем или бросим так? — спросил один второго, небрежно бросив тело.
— Зачем бестолку потеть, — пыхтя, ответил тот, что шел впереди. — Кинем в первый же овраг, а там за нас постарается дикое зверье и воронье. Так, что останутся лишь обглоданные косточки, да и они вскоре почернеют и сгниют под дождями и ветрами. А если кто и наткнется на них невзначай, то не признают кому прежде принадлежали — человеку или животному.
Ли Мин бросили в небольшую ложбинку, заросшую голым кустарником, прежде сорвав с нее все боле менее ценное, а после закидав мокрой землей и грязным снегом, вперемешку со слежавшейся листвой и ветками.
Сделав дело, два могильщика, облегчившись напоследок, покинули это глухое место, выбравшись через непролазные заросли обратно на дорогу. Сели на телегу и понукая ленивую лошаденку, шумно решали остановится ли им в ближайшей чайной или доехать до трактира в котором можно не только подкрепиться, но и хорошенько выпить, заодно сбыв хозяину заведения вещи убитой.
Лишь только ветви кустов сомкнулись за ушедшими и над впадиной снова воцарилась тишина зимнего леса, нарушаемая несмелым чивканьем птиц, ветви кустов дрогнув, раздвинулись и в ложбинку ввалились два старика. Невысокий и щуплый истерично причитал:
— Небо! Какое неслыханное злодейство! Мое бедное дитя! Да за что же ей такое⁈
Второй старик, высокий и плотный с длинной редкой бородой, угрюмо молчал, сдерживая гнев горе и отчаяние. Оба кинулись к засыпанному лесным сором телу, раскидывая в сторону сырую землю. Пока щуплый старец, положив голову бездыханной девушки себе на колени, вытирал рукавом плаща с ее бледного лица грязь, рыдая и причитая над нею, второй осматривал рану и, поднеся два сомкнутых пальца к ее носу, прошептал:
— Она еще жива… если не поторопимся, потеряем ее навсегда. Поспешим же, Фэй Я.
Маг тут же прекратил лить слезы.
— Что мне надлежит делать, друг мой? — спросил он с готовностью действовать сейчас же, чтобы спасти Ли Мин.
— Сходи к дороге и останови первого, кто проедет по ней. Обещай все что угодно, нужно скорее вывезти ее отсюда, — говорил он вслед магу, уже скрывшегося в кустах, посыпая рану девушки порошком Горького семицвета.
