- Давай сюда руки, - строго сказала она, будто я был ровесником ее дочери, разбившим коленку. - Надо обработать раны.
Я поколебался пару мгновений, но потом сдался и вытянул руки перед собой, положил на столешницу и позволил женщине снять с них самодельные бинты.
Происхождение моих ран было очевидно, тем не менее, Дара никак это не прокомментировала.
Нюся же уставилась на мои запястья, широко распахнув глаза.
- Где это ты так?! - ахнула она.
- Нюся! - шикнула на нее мать, видимо, справедливо рассудив, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
- А что? - попыталась возмутиться девочка, но быстро сникла под строгим взглядом. - Я просто, - пробормотала она совсем тихо.
Я был очень благодарен Даре и за перевязку, и за то, что пресекла расспросы Нюси, потому как ни одна более или менее правдоподобная версия не лезла в уставшую голову.
Когда женщина обработала и перевязала мне правое запястье и принялась за левое, я тут же воспользовался ситуацией и подпер освободившейся рукой подбородок. Голова была ужасно тяжелой, от сытного обеда и чувства пусть и временной безопасности меня совершенно разморило.
Дара бросила на меня быстрый взгляд.
- Давно не спал?
- Двое суток, - признался я.
Женщина нахмурилась еще больше. Интересно, за кого она меня приняла? Если не за беглого раба, то за беглого преступника уж точно.
- Не спи на ходу, - сказала она сухо, но не враждебно, - сейчас найдем тебе место. Тебе нужен отдых.
4 глава
Спал я эту ночь как убитый. Не слышал, ни как пришел домой глава семейства, ни как ложились спать остальные обитатели дома. Впал в полусон-полукому и не слышал и не замечал ничего вокруг себя. Наверное, начни кто стрелять у меня под ухом, и то не обратил бы внимания.
Однако инстинкт самосохранения дал о себе знать под утро и заставил открыть глаза. "Надо уходить" - было первой четко оформленной мыслью. Я прекрасно понимал, что задерживаться надолго на одном месте нельзя, меня ищут и непременно найдут, если я не буду постоянно перемещаться. А задержаться в этом доме значило подвергнуть опасности не только себя, но и принявшую меня семью. Принц Дамиан не вызывал у меня ассоциаций с адекватным человеком, а потому, кто его знает, что он может сделать с людьми, которые дали приют беглецу.
Несмотря на то, что еще даже не рассвело, проснулся я последним. Нюся и ее отец сидели за столом, а Дара хлопотала у плиты. Главой семьи оказался крупный мужчина с мохнатыми черными бровями, которые делали его лицо до ужаса суровым. Мне невольно захотелось опустить глаза под его пристальным взглядом, обращенным на меня.
- А вот и наш гость, - Дара тоже заметила, что я встал, в ее взгляде и голосе была доброжелательность.
Ее муж, напротив, смотрел на меня если не откровенно воинственно, то недобро, это точно.
- Так вот ты какой, - сухо произнес он, не таясь, разглядывая меня. Словно просканировал от макушки до пят, а потом бросил, как выплюнул: - Благородный, значит.
В отличие от супруги, его не обманул мой помятый вид. Этот человек обладал достаточным опытом, чтобы с первого взгляда определить, кто перед ним, раб или вольный, простолюдин или представитель элиты.
Я заставил себя выдержать его взгляд.
- Вам не о чем беспокоиться, - заверил я. - Я не хочу и не допущу, чтобы у вас появились проблемы из-за меня. Спасибо за все, - я кивнул Даре, - и я сейчас же покину ваш дом.
Мужчина то ли крякнул, то ли хмыкнул, морщинки на его лбу немного разгладились.
- Покинешь, - согласился он, - но сначала садись и поешь с нами, если не брезгуешь. Не думай, рабы тоже умеют быть благодарными.
- Спасибо, - коротко ответил я, не собираясь играть ни в гордого, ни в обиженного. Есть хотелось, а сколько еще мне придется скитаться, я не знал.
Дара улыбнулась мне и указала на пустой стул рядом с дочерью. И, едва я устроился, Нюся схватила меня за руку. Заметив этот жест, ее родители обеспокоенно переглянулись, и мужчина снова нахмурился.
- Нюся, веди себя прилично перед гостем, - нравоучительно сказала Дара.
Девочка обиженно засопела и выпустила мою руку, и, хотя безропотно послушалась мать, всем своим видом выражала протест. Я тайком подмигнул ей, и тут же получил ответную улыбку. Дети не думают о рабах и "благородных", и после хмурого и настороженного взгляда отца семейства, эта улыбка для меня была как оазис в пустыне.
Когда Дара накрыла на стол и тоже села, ее муж все же решил представиться.
- Меня зовут Харес, - сказал он, глядя на меня из-под густых бровей. - И я твой должник за спасение моей дочери, - то, что мысль о долге не приносит ему радости, можно было не уточнять. - Мы искали ее всей деревней, но так и не нашли. Уже отчаялись, а тут ты...
Я смутился от его слов, вспомнил, как сидел и решал, помочь или уйти, спасая собственную шкуру, и мне стало стыдно.
- Не нужно меня благодарить, - попросил я. - Я сделал то, что должен был.
Харес снова хмыкнул, но ничего в ответ не сказал, и принялся за похлебку.
***
Во время завтрака я молчал и думал о своем. Мыслей вообще было много, а вопросов еще больше: где теперь Рейнел и остатки отряда, как мне их найти, знает ли уже император Георг о выходке своего сына, поддерживает ли его? Вопросы множились, как грибы после дождя, а ответов не было ни на один из них, давно уже я не пребывал в таком информационном вакууме, как сейчас. Мне просто необходима была информация!
Завтрак закончился, начало светать. Харес засобирался в поле, а я в дорогу. Каким-то шестым чувством, я знал, что уже засиделся и непоправимо опаздываю, а потому торопился.
Нюся порывисто обняла меня на прощение, Дара пожала руку сразу двумя тонкими ладонями и еще раз поблагодарила за спасение дочери, а потом мы вместе с Харесом направились к двери, чтобы пойти каждый своей дорогой: он направо - к полям, я налево - обратно к лесу.
Но выйти мы не успели. Все пространство заполнил стук копыт. Множества копыт. Целый отряд, никак не меньше.
Дара побледнела и бросилась к окну.
- Что там? - хотя Харес спрашивал жену, но смотрел он только на меня. А мое сердце упало куда-то к ногам и без этого пристального обвиняющего взгляда, потому что я не успел. Не успел уйти и тем самым подставил под удар ни в чем неповинных людей.
- Конный отряд, - тем временем ответила женщина, и ее голос упал до шепота. - Человек двадцать... Господи... - теперь и она устремила взгляд на меня. - Кто ты такой? - в голосе даже не обвинение, а откровенный ужас.
А я просто стоял и смотрел прямо перед собой. Кто я? Интересный вопрос. Я тот, из-за кого умирают люди, тот, кто вечно хочет сделать лучше, а выходит как всегда...
