Придворные встали и, поклонившись, разошлись. Послы удалились вместе, но обмениваясь неприязненными взглядами. Император знал, что оба недовольны — Кенперт считает посольство в Альду унизительным для себя, поскольку склонен преувеличивать собственные заслуги в переговорах с Грабедором, а Каногор злится, что не будет присутствовать на суде над капитаном ок-Икерном. Ничего, переживут…
Эх, позабыл, — вдруг опомнился Император, — с посольством следует послать кого-нибудь потолковее из подручных Изумруда… Надо же, позабыл…
— Эй, мастер Гимелиус, вернитесь-ка!..
Нарядная Офелия текла через край
Змеиный мёд, малиновый яд.
Резиновый трамвайчик, оцинкованный май
Просроченный билетик на повторный сеанс.
Егор Летов
Альдийские дворяне получили приглашения на праздник и турнир. О причинах им не сообщали, но никто не был удивлен либо взволнован. Во-первых, поводов для праздника хоть отбавляй — дела в Альде идут лучше некуда; а во-вторых, король (Ингви уже все реже и реже называли «новый король», хотя правил он совсем недолго — его короткое правление так изобиловало событиями, всколыхнувшими сонную страну, что казалось — оно длится очень долго) всегда придумает что-нибудь новое, так стоит ли ломать себе голову — по приезде в столицу все прояснится. Однако и в городе о причинах предстоящего торжества только догадывались — Ингви собирался устроить дворянам сюрприз. При этом, верный своей склонности к прагматизму, демон хотел соединить приятное с полезным — рыцарям было предложено прихватить с собой на праздник своих «бедных родственников» призывного, так сказать, возраста. Тех, кто в турнирах не участвует лишь по причине отсутствия подходящей экипировки. Следует учесть, что боевой конь, способный нести в бой рыцаря в полном вооружении, стоит огромных денег, а если прибавить к этому и само «полное вооружение», то выйдет стоимость небольшого поместья — одна дворянская семья в состоянии выставить, как правило, лишь одного полностью снаряженного рыцаря — будь то война или турнир. На сей раз Ингви предлагал всем желающим участвовать в турнире дворянам трофейных коней и доспехи — ему хотелось посмотреть, какую кавалерию он сможет собрать в случае новой войны…
Итак, дворяне собирались в городе, полные самых радужных ожиданий — такого многолюдного турнира в королевстве еще, пожалуй, не случалось никогда, предполагалось, что на ристалище выйдут около сорока бойцов. Мертенк сбился с ног, устраивая гостей — каждый явился с семьей и слугами. У Ингви тоже, естественно, забот прибавилось. Посреди всей этой суматохи его нашел запыхавшийся ученик Сарнака — Кадор — и позвал короля на «наблюдательный пункт». Надев шлем, Ингви увидел приближающуюся к пограничному идолу кавалькаду.
— Коклоса ко мне! — не снимая шлема бросил он, догадываясь, что это — долгожданное посольство Императора. Несколько богато одетых вельмож под пестрыми знаменами, сопровождаемые тремя десятками вооруженных всадников как раз осторожно объезжали на порядочном расстоянии заколдованного истукана, когда в зал явился Коклос. Ингви думал, что пришельцы, как и в прошлый раз, приблизятся к идолу, но те не стали этого делать — потому и рассмотреть как следует их не удалось — шут узнал лишь одного:
— Вот тот брюхатый — кажется, имперский маршал Каногор, граф Эстака. Другого такого великана я не помню, да и знамя вроде бы его… Других не разглядеть.
Затем шут пустился в разглагольствования, о том, что маршал — что очень странно для человека его роста — не полный болван. И довольно-таки коварный и изворотливый тип при том… Ингви задумчиво выслушал несколько анекдотов, главным героем которых был имперский маршал, пробормотал: «Забавно…» и отдал приказ — отправить навстречу гостям почетный эскорт…
Послы прибыли как раз накануне турнира под вечер, когда король собрал всех участников завтрашних боев на праздничный ужин. Гостей ввели в главную залу, когда знать Альды заканчивала рассаживаться за столами. Король встал, приветствуя прибывших.
— Позвольте, ваше величество, поприветствовать вас и заверить — хотя прибыли мы по не слишком радостному поводу — в нашем искреннем расположении и пожелать от своего имени и от имени пославшего нас могущественнейшего и благороднейшего владыки, Императора Элевзиля, всяческих благ и процветания вашей державе! — торжественно провозгласил в ответ на его приветствие рыцарь Кенперт, витиеватость выражений была признаком благородства и особенно ценилась гномами, любителями всяческих церемоний, в этом и была причина быстрой карьеры Кенперта — его речи нравились гномам. — Позвольте также осведомиться о причинах сегодняшнего торжества, дабы иметь возможность должным образом выразить наши искренне-теплые чувства.
— Благодарю вас, сэр Кенперт, ваше красноречие как всегда выше всяческих похвал, — Ингви уже успел проконсультироваться с Коклосом по поводу личности послов, — прошу вас, благородные послы, занять эти почетные места. А теперь, видимо, действительно пора объявить всем гостям о том поводе… о том приятном поводе, по которому я собрал вас здесь. Сегодня мы поздравляем с днем рождения прекраснейшую и благороднейшую даму… которая вскоре присоединится к нам. Виновница торжества просила подождать ее несколько минут…
Ингви направился к дверям, шурша в установившейся тишине своими черными одеждами, остановился… За дверью послышались легкие шаги. Заинтригованные дворяне уставились на вход в зал… По знаку короля слуги распахнули резные створки — в зал вступила Ннаонна, слегка покрасневшая от смущения, сделала несколько шагов и остановилась, поймав на себе десятки взглядов. «Так вот на что ей были нужны деньги!» — догадался Ингви, слегка обалдело хлопая глазами — как, впрочем, и все гости. Сегодня впервые Ннаонна появилась в платье, выгодно обрисовывавшем ее точеную грациозную фигурку. За то время, что «вампиресса» прожила в Альхелле, она из угловатого подростка превратилась в очаровательную девушку, чего никто, пожалуй, не заметил, да и не удивительно — ее костюм из грубого черного полотна и потертой кожи хорошо маскировал все перемены во внешности своей хозяйки. Сегодня же на ней красовался роскошный наряд из великолепного переливающегося в пламени свечей черного шелка, украшенный кружевом и несколькими маленькими топазами, оправленными в серебро. Наверняка, подумал Ингви, куплен у какого-нибудь энмарца во время «покупательно-продавательной» вакханалии, охватившей Альду после победы над гонзорским войском…
