– Вы слышали приказ? – гневно спросил Клейтус. – Убейте их!
Мертвые солдаты стояли, натянув луки и подняв мечи, но не пытались напасть. Их призраки; едва видные, похожие на тающие клочья тумана, колыхались, словно под порывами жаркого ветра. Альфреду даже показалось на мгновение, что он слышит их шепот, ощущает его, словно прикосновение ветра.
– Они не станут подчиняться тебе, – проговорил лазар. – Это священное место. Зло обернется против чинящего зло.
– …чинящего зло… – прошептало эхо. Клейтус обернулся. Глаза его сузились, он сдвинул черные брови. Понс задохнулся от ужаса при виде женщины и отшатнулся, пытаясь спрятаться за спины мертвых.
– Откуда ты знаешь, что думают мертвые? – спросил король, пристально глядя на лазара.
Руны, лихорадочно твердил про себя Альфред, пытаясь представить себе нужные знаки. Да, все верно. Рунная вязь на дверях загорелась неярким голубым огнем.
– Я могу говорить с ними. Я понимаю их мысли, их чувства и желания.
– Ха! Мертвые не думают! Они не чувствуют! Им нечего желать!
– Ты не прав, – проговорил лазар тем мертвенным голосом, от которого Понса снова прошиб пот. – Мертвые хотят одного: свободы. Мы получим свободу, когда наши угнетатели будут мертвы.
– …угнетатели будут мертвы…
– Видишь, Понс, – с недоброй улыбкой проговорил Клейтус, пытаясь говорить небрежно, хотя ему приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы сдержать дрожь в голосе. – Она стала лазаром. Вот что происходит, когда мертвых воскрешают слишком рано. Теперь ты понимаешь, сколь мудры были наши предки, учившие, что тело должно оставить в покое до той поры, пока дух полностью не покинет его. Мы поэкспериментируем с ее кадавром. Книги говорят, что в подобных случаях тело нужно снова «убить». Хотя мы не вполне уверены… – Король помолчал, потом пожал плечами. – Но у нас еще будет время разобраться в этом вопросе. Стража, взять ее.
На синеватых губах лазара заиграла страшная улыбка, и Джера запела. Призраки, витавшие подле своих кадавров, внезапно исчезли. Мертвые глаза ожили. Мертвые руки потянулись за оружием, вскинули клинки – но не против лазара. Мертвые глаза смотрели на Клейтуса и его Лорда Канцлера – мертвые глаза обратились к живым.
Понс вцепился в черные одеяния короля:
– Ваше Величество! Это проклятая комната! Уйдем отсюда! Закройте ее! Замуруйте! Пусть они все останутся запертыми внутри! Пожалуйста, государь!
Руны Альфреда сияли ярким светом; дверь начала приоткрываться. Наконец! Он хоть что-то сделал правильно!
– Эпло…
Краем глаза заметив какое-то движение, Альфред обернулся.
Клейтус выхватил лук у одного из стражей.
Нападавший поднял лук; стрела была нацелена в сердце Альфреду. Лицо лучника было искажено страхом и гневом, родившимся из страха. Альфред не мог пошевелиться. Он не смог бы сейчас поставить магическую защиту, даже если бы и хотел.
– Не причиняйте зла!
Человек натянул тетиву. Альфред стоял неподвижно, готовясь встретить смерть. Не героически, печально признал он, а скорее глупо.
Сильная рука схватила Альфреда за плечо, рванула – он падал…
Пурпурное сияние наполнило комнату – ослепительное, ослепляющее, выжигающее мозг. Альфред упал на пол и пытался теперь подняться на четвереньки, чувствуя, как кто-то спотыкается о него, наталкивается на него, ощущая тепло живого тела – тела пса, прижавшегося к нему. Кто-то схватил его за ворот, рывком поднял на ноги.
– Теперь мы квиты, сартан! – прокричал ему на ухо резкий голос. Та же рука швырнула его вперед, в дверной проем. Судя по звуку, дверь снова закрылась.
– Беги, разрази тебя гром!
Альфред рванулся вперед. Он бежал сквозь огонь и дым. Вокруг него все пылало, охваченное пламенем: принц Эдмунд, Джонатан, Эпло, пес, каменные стены и пол, двери – все горело, горело…
Эпло прыгнул в дверной проем, увлекая за собой Альфреда. Сартан с трудом протиснулся между стеной и каменной дверью, но в тот же миг его сердце больно сжалось. Позади он оставлял что-то чудесное, бесценное, что-то…
– …только когда живые умрут! – кричал лазар. Альфред взглянул сквозь пламя. Сталь вспыхнула кроваво-красным в мертвой руке герцогини. Кинжал глубоко вонзился в грудь Клейтуса.
Его гневный рык перешел в стон боли. Лазар вырвал окровавленный клинок из раны и ударил снова.
Клейтус взвыл в агонии и вцепился в Джеру, пытаясь вырвать у нее кинжал. Она снова ударила; теперь к ней присоединились мертвые стражи. Король упал, исчез в вихре стали и взлетающих мертвых рук.
Эпло рванул Альфреда за руку так, что едва не вырвал ее из сустава. Сартан с размаху врезался в патрина, успев еще уловить отчаянный вопль агонизирующего человека – Лорда Канцлера.
Дверь захлопнулась. Но все в темном туннеле продолжали слышать голос лазара, доносившийся сквозь толщу стен или же отдававшийся в их сердцах:
– Теперь, король, я покажу тебе, что есть истинная власть. Мир Абарраха будет принадлежать нам, мертвым. И ее эхо повторило:
– …мертвым…
Лазар возвысил голос – Джера запела руны воскрешения.
Глава 40. КАТАКОМБЫ, АБАРРАХ
Глаза Альфреда постепенно привыкали к царившему в туннеле мраку. Он боялся, что тьма здесь будет непроглядной, но, по счастью, ошибся: в туннеле царил красноватый полумрак. Судя по отражаемому стенами свету и жару, неподалеку находилось лавовое озеро. Альфред обернулся, собираясь спросить Эпло, нужно ли ему пробудить путеводные руны, – и увидел, как патрин рухнул на пол.
Встревоженный, он поспешил к Эпло.
Пес стоял над хозяином, оскалив зубы, и предупреждающе рычал.
Альфред попытался уговорить зверя:
– Я хочу посмотреть, не ранен ли он. Я могу помочь…
Он сделал еще один шаг вперед, протянул руку.
Рычание пса стало еще более угрожающим, глаза сузились, он прижал уши. «Нам было неплохо вместе, – казалось, говорил он Альфреду. – И я думаю, что ты хороший человек, и мне было бы жаль, если бы с тобой что-нибудь случилось. Но если ты подойдешь ближе и будешь тянуть руки к хозяину, я вцеплюсь в тебя зубами».
Альфред поспешно отдернул руку и отступил.
Пес настороженно следил за ним.
Глядя на Эпло, Альфред пришел к выводу, что патрин все же не было ранен. Он уснул, что было либо поразительной храбростью, либо поразительной глупостью – Альфред не мог бы точно сказать.
Однако, возможно, это был просто здравый смысл. Альфред припомнил, что вроде бы патрины способны исцелять себя во сне. Только теперь Альфред осознал, что и сам смертельно устал. Он мог бы идти вперед – ужас гнал его, ужас перед тем, чему он стал свидетелем в чертоге. Он продолжал бы идти, бежать вперед, пока не упал бы от усталости. Пожалуй, было бы лучше отдохнуть, сберечь силы для того, что ожидало его впереди. Он бросил испуганный взгляд на закрытую дверь.
