Все его органы чувств функционировали нормально. При других обстоятельствах он давно бы сошел с ума от боли. Но ему не с чего было сходить.
Элохимы об этом позаботились.
Касрейн вновь отпрянул, не скрывая разочарования. Он сник и, похоже, сдался.
Но через минуту новая мысль разогнула ему спину и зажгла огонек в тусклых глазах. Он вскочил, заменил несколько линз, а остальные поменял местами. Теперь Ковенант не видел ничего, кроме тумана, из которого выплыл искаженный золотой монокль, и кемпер вновь предпринял атаку.
Сердце стукнуло раз, два — но ничего не происходило. Затем туман стал рассеиваться, и лукубриум начал изменяться на глазах. Комната сначала медленно, а затем все быстрее закружилась, пока стены не слились в туманное пятно. Стул, на котором сидел Касрейн, вырос, но при этом взгляд кемпера остался по-прежнему пристальным. Ковенанта подхватил вихрь и по спирали понес в ночь.
Но ночь эта была особая; никогда еще он не видел ничего подобного. Здесь не было ни одной звезды, не было ничего вообще. Его внутренняя пустота закрутилась смерчем. В него он сейчас и падал.
Он падал как камень, все быстрее и быстрее. Он пролетел сквозь бушующее пламя, проскользнул сквозь терзающие ножи. Затем прошел сквозь горловину смерча — свою болезнь головокружений. И его закрутило еще сильней, словно желая с размаху швырнуть о крутой утес его неумолимой судьбы.
Он видел все, он слышал все. Глаз Касрейна, искаженный линзами, нависал над ним. Где-то далеко раздался резкий голос волшебника: — Убей его.
Но Ковенант не отнес это к себе.
И тут со дна смерча навстречу ему взвихрились образы, которые ему было бы страшно встретить, будь он прежним. Касрейн взбаламучивал его душу, и все, что находилось в осадке, стало подниматься наверх. Ковенант падал, а они летели навстречу.
Разрушение Посоха Закона.
Мемла и Линден, гибнущие во Мраке на-Морэма, потому что он не смог их спасти.
Его друзья, запертые в Удерживающей Пески. Поиск потерпел поражение. Страна беззащитна перед Солнечным Ядом. Земля отдана во власть Лорда Фоула.
Потому что он не смог их спасти.
Элохимы лишили его выбора. Они отняли у него возможность защитить тех, кого он любит. Он абсолютно беспомощен, как Страна, как Земля.
Измученный проказой и ядом, он теперь не более чем жертва. Флюиды, исходившие из глаза Касрейна, открывали ему всю правду, заставляли его осознать, кто он есть на самом деле. Он летел вниз, словно увлекаемый лавиной, на самое дно своей пустоты.
Там он разобьется. Стена, охранявшая его, окажется разрушена, она будет так же беззащитна, как Страна, перед пронизывающим взглядом Касрейна. И тут он услышал несколько глухих ударов. Затем шум битвы: тяжелое дыхание, крики. Где-то рядом дрались двое.
Рефлекторно он повернул голову.
И этим разорвал связь с Касрейном.
Ковенант вновь увидел лукубриум, не искаженный линзами. Он сидел на кресле, все еще привязанный. Ни на столах, ни полках ничего не изменилось.
Но страж бился в агонии на полу, а не стоял у дверей. А над ним возвышался Хигром. Ровным голосом харучай произнес.
— Кемпер, если ты причинил ему хоть малейший вред, за это заплатишь кровью.
Ковенант видел все и слышал все.
И он сказал (не в ответ, а просто, чтобы снять напряжение)
— Не прикасайтесь ко мне.
Глава 16
Монаршье наказание
Линден Эвери не спалось. Стены Удерживающей Пески отражали все ее попытки проникнуть сквозь них, словно были заколдованы. Ей удалось дотянуться лишь до нескольких хастинов, и то она воспринимала их как расплывчатые сгустки злой энергии. Эти противоестественные создания были стражами, тюремщиками не только для «дорогих гостей», но и для всего двора и дворни. Во время банкета Линден достаточно насмотрелась на придворных, чтобы понять, что их наигранная веселость служит им маской и броней одновременно. Но разве можно чувствовать себя защищенным в этом донжоне, построенном кемпером для своих нужд?
Она мечтала хоть ненадолго забыться, отвлечься от терзающих ее мыслей, но была настолько взвинчена, что никак не могла заснуть. А при одном воспоминании о монокле кемпера ей хотелось завыть: Касрейн всего-навсего посмотрел сквозь него, и, пожалуйста — она уже стала послушным орудием в его руках, бездумным выразителем его воли. И она сдалась без борьбы. Да ей даже в голову не пришло, что нужно бороться. Он одержал ее настолько легко, словно она всю жизнь ждала именно этого.
Вот харучай нашел в себе силы противостоять ему. Там, где Линден оказалась бессильна. Она была абсолютно открыта в этот момент. И даже не выставила никакой защиты. Да она просто не умеет наглухо закрывать двери, которые распахнула в ней Страна.
А в результате всего этого она предала Томаса Ковенанта. Он был соединен с ней такими интимными нитями, какими она не позволяла до сих пор себе привязываться ни к одному мужчине; и она продала его, словно он для нее не имел никакой цены. Нет, не продала: взамен она не получила ничего. Да ей и не предлагали ничего взамен. Она просто-напросто отдала Ковенанта, и лишь железная воля Бринна спасла его.
Это мучило Линден гораздо больше, чем все мерзкие тайны, которыми кишела Удерживающая Пески, вместе взятые. Это был пик ее неумения и недомыслия. Она чувствовала себя горой, истерзанной лавинами, землетрясениями и селями. Она еще держится, но от каждого удара, которые сыплются на нее со всех сторон, что-то внутри нее рвется. Она больше не может доверять самой себе.
Линден лежала без сна, но перед Кайлом притворялась, что спит. Даже повернувшись лицом к стене, она не переставала ощущать его молчаливое присутствие, которое служило для нее живым упреком и также не способствовало сну. Он тоже не доверял ей больше.
Но все же день был таким длинным и трудным, что усталость взяла верх и Линден задремала. И ее со всех сторон обступили холодные, непроницаемые стены темницы Ревелстоуна. Она пыталась проникнуть, просочиться сквозь гранит, чтобы убежать от Верных и их предводителя Гиббона. Но камень не пропускал ее. По рассказам Ковенанта, бывшие обитатели Страны умели договариваться с камнями, но эти стены были слепы и глухи к ее мольбам. А в ушах звучали слова Опустошителя: «Основное проклятие Страны ляжет на твои плечи! Ты избрана для особого осквернения». И она зашлась криком, изнемогая от омерзения к себе и своему мучителю: «Нет! Никогда!»
Снова раздался голос:
— Избранная, просыпайся. Юр-Лорда увели!
Линден подскочила и села, не в силах разобраться, явь это или продолжение ночного кошмара. Кайл положил ей руку на плечо, и в свете, льющемся из распахнутой настежь двери, она увидела, что его лицо как всегда непроницаемо-спокойно. Она проглотила застрявший в горле крик, вызванный явлением Гиббона, и хрипло переспросила:
