Рокинсек поднял меч, и Кесептон предусмотрительно сделал шаг назад.
– Я не понимаю вас, Рокинсек. Вы опозорили свой мундир.
– Ничего, сын марнерийской шлюхи, сейчас я тебе все объясню…
И Рокинсек бросился в атаку. Зазвенела сталь.
Остальные кадейнцы тоже не остались в стороне, и драконирам пришлось отчаянно драться за свою жизнь. Их противники были видавшими виды ветеранами, и мальчишкам приходилось туго. Но тут из-за планшира появилась громадная драконья лапа. Еще миг, и, кряхтя от усилия, двухтонный зеленый дракон свалился на палубу. Перегнувшись через борт, он помог подняться своему товарищу. Сверкнули огромные драконьи мечи.
Кадейнцы переглянулись и дружно бросились наутек. Кесептон и драконопасы кинулись в погоню, но где там! Дезертиры попрыгали в воду и поплыли кто куда.
Мальчишки открыли люки и выпустили злых, ничего не понимающих матросов, которым пришлось несколько часов просидеть взаперти.
– Что с вами случилось? – спросил их Кесептон.
– А нам откуда знать?! Мы спали, и вдруг ни с того ни с сего люк в кубрик захлопнулся. Это был мятеж, да?
– Судя по всему, дезертиры из Кадейнского легиона.
– А где капитан Пик?
Капитана в его каюте не оказалось, но зато там нашлись Портеус Глэйвс и Дэндрекс.
Глэйвс ругался и грозил матросам самыми страшными карами. Но увидев за их спинами капитана Кесептона и драконов, он тут же хлопнулся в обморок.
Что же касается его слуги, то Дэндрекс, после того как его вытащили из шкафа, где он прятался, сопротивления не оказывал.
Пленников со связанными руками усадили на лавку. Глэйвс упорно молчал, а Дэндрекс только пожимал плечами.
– Я у него в подчинении, что же мне оставалось делать?
– Где капитан Пик? И где его первый помощник Дум?
– У вас нет никаких доказательств. Спросите обо всем кадейнцев.
– Их здесь нет, – ответил Кесептон. – А вы есть.
Дэндрекс сплюнул.
– Могу сказать только, что вас ждет военный трибунал.
– Что же у вас там произошло? – поинтересовался Дэндрекс. – Как вам удалось спастись?
– Пока что битва закончена. Глиняные великаны внезапно все разом остановились и растаяли.
– Это очень большое колдовство, – присвистнул Дэндрекс.
Кесептон кивнул. Он не сомневался, что благодарить за свое спасение легионы должны Великую Ведьму.
– Значит, мой хозяин сел в лужу, – вздохнул Дэндрекс. – И я вместе с ним.
– Ты мог отказаться, когда он приказывал тебе убивать или захватывать этот корабль.
– Что? – возмутился Дэндрекс. – Как это отказаться? Тогда бы он не заплатил мне за работу! Не заплатил за все, что я сделал для него в этом походе! А он должен мне кругленькую сумму.
– Значит, ты обыкновенный наемник. Ну что ж, если ты убил капитана Пика, тебя повесят.
– Вот как оно выходит, – уставился в палубу Дэндрекс. – Вы хотите все свалить на меня. А этой толстой свинье все сойдет с рук? Его немного пожурят, а меня, выходит, повесят! И это ваша хваленая справедливость? Богатому все можно, а бедного ждет виселица.
– Ничего, трибунал во всем разберется, – ответил Кесептон. – Если ты убил капитана Пика или его помощника Дум, тебя повесят. И скорее всего, на рее этого самого корабля. Если нет, то, наверно, ты отделаешься тюрьмой. Но ты получишь то, что заслужил. И твой хозяин тоже.
Злой, как голодный дракон, Кесептон вернулся на палубу.
– Куда поплывем, капитан? – спросил его один из матросов.
– Вы можете отвезти нас в Дзу?
– Дзу? Город Дзу?
– Да.
– Разумеется, можем, но только как бы нам не напороться на пиратов.
– Мы должны добраться до Дзу. А с четырьмя драконами на борту нам не страшны никакие пираты.
– Мы можем быть там к полудню.
– Тогда не стоит особо торопиться. Все равно в порт мы должны войти под покровом ночи.
– Как прикажете, капитан.
пустя несколько часов дверь в камеру распахнулась, и пара бесов на носилках втащила внутрь Рибелу. Раб с изуродованным лицом принес немного горячей воды, кусок чистой ткани и масляную лампу. Наклонившись, чтобы ее зажечь, он попытался что-то прошептать на ухо Лагдален, но тут же получил удар ногой в бок.
– Хватит! – прорычал чей-то голос. – Убирайся отсюда.
Сжавшись, раб поспешно выскользнул из камеры.
А на пороге стоял человек, одетый во все черное. На поясе его болтался свернутый кольцами кнут.
– Этой старухе немного пощипали перышки, – сказал он. – Ты должна привести ее в чувство, так, чтобы завтра она была готова отправиться в путь. Ей предстоит повидать наши горы.
– Что вы имеете в виду?
Лагдален внимательно осматривала Рибелу. Ей, похоже, пришлось перенести чудовищные пытки. Мучители сорвали с ее рук все ногти. На предплечьях и на животе алели ожоги от раскаленного железа. Все тело ведьмы покрывала засохшая кровь.
Внезапно наклонившись, человек в черном схватил Лагдален за волосы и, запрокинув девушке голову, заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Ей предстоит лететь. За ней послали летучую рукх-мышь. Она отнесет старуху в Эхохо. Ты наверняка слышала это название.
Эхохо означало смерть. Эхохо, как и Туммуз Оргмеин, – еще одна горная крепость Рока. Это Лагдален поняла, но все остальное откровенно поставило ее в тупик. Лететь? Рукх-мышь? Что это могло значить?
– Боюсь, после того что вы с ней сделали, она не будет чувствовать себя достаточно хорошо.
– Если ты не поставишь ее на ноги, то первая поплатишься за это головой. Не жди от хозяина пощады. Хотя, по моему мнению, жаль будет просто так казнить такую милашку. Нечасто нам тут удается поразвлечься с ведьмой с Островов. Я и не подозревал, какими они могут быть красотками.
Осклабившись, мужчина почесал у себя в паху. Потом отпустил Лагдален. Секунду спустя он вышел из камеры, плотно закрыв за собой дверь.
Горячая вода вряд ли останется горячей надолго, и девушка сразу же принялась за работу. Сердце ее разрывалось на части, но она заставила себя действовать быстро, хотя и осторожно. Все, что могла, Лагдален сделала, и оставалось теперь только сидеть рядом с ведьмой и ждать, надеясь, что та останется в живых.
Измученная девушка задремала. Проснулась она, почувствовав на себе чей-то взгляд. Рибела пришла в себя.
– Девочка, – прошептала ведьма, – ты в порядке?
– Да, Леди.
– Здесь можно говорить? – Голос Рибелы звучал хрипло.
– Думаю, что да. Мы одни. Это подземелье, по-моему, на два этажа под землей. Нас с вами разлучили, и меня сразу же посадили в эту камеру.
