— Как далеко еще до города?
— Примерно два зери в этом направлении… Там вы найдете перевоз, где и попадете на другой берег. — Она обернулась, выплюнула за борт сок атайле и крикнула аширен за рулем, чтобы тот направлял судно к пристани.
Здесь, на восточном берегу Ай, всюду имелись причалы, а чаще всего там, где дороги, что вели из отдаленных телестре, выходили к реке. Противоположный берег был невидим из-за скрывавшей его дымки, стоявшей над водой. Здесь Ай впадали в лиман, текла среди песчаных отмелей и боролась с застоем воды. Широкая река текла между плоским островами к морю.
Я глубоко вдыхала теплый, пряный и свежий запах моря. Он выгодно отличался от того, к какому я привыкла на Британских островах; он был менее соленым, менее терпким. С суши дул теплый ветер. Визжали рашаку-базур. Цвет воды менялся от желтого до бурого в зависимости от содержания в ней песка, приносимого приливами и отливами, происходившими здесь в результате воздействия солнца.
Мы находились в южных широтах. Я предположила, что мы были на добрых двести зери южнее Таткаэра. Я застала весеннюю погоду, буквально вплыв в нее при движении вниз по реке. Шла третья неделя ханиса, и еще возможны были дожди и бури, но уже стало очень тепло.
Аширен стали сгружать ящики на причал. На дороге, что вела вверх по течению реки, появились мархацы, и один из всадников приветственно помахал нам рукой. Я расплатилась с женщиной, но главным образом медью; неразумно было показаться состоятельной.
— Люди в свободном порту непредсказуемы, — сказала она, при прощании. — Пусть даст тебе Богиня безопасной дороги.
— А также дочери вашей матери, Деннет.
Я двинулась по дороге на юг, но через несколько минут остановилась, чтобы снять с себя толстое бекамиловое пальто и привязать его сзади к дорожному мешку. Джайанте я неловко закрепила рядом с ним.
Берег реки почти сплошь был покрыт зарослями зиира. Я осторожно ступала между толстыми, серебристо-белыми стеблями. Как и ханелис, он рос близко к поверхности. Стволы толщиной с человека поднимались примерно до метровой высоты, затем загибались и продолжали расти над землей, извиваясь между другими стволами. На обращенных к солнцу сторонах их пробивались пучками желтые листья.
Вплотную к земле под ними росли хлебные грибы вперемешку с пурпурными и белыми весенними цветами. Еще ниже, на песчаной почве берега, были сплошные ковры тех цветов, черных в середине и с лохматыми оранжево-красными лепестками, которые ортеанцы называют городом-в-огне.
Недалеко от того места, где сходились несколько дорог, рыбачил какой-то человек.
— Какая дорога ведет в Свободный порт Морврена?
Он оглядел меня с головы до ног, проворчал что-то и пошел обратно к своей сети. Я слышала что-то об иностранцах, но не могла понять всего, что он говорил. Открытость некоторых ортеанцев миру прекращается непосредственно на границах их телестре.
На другом берегу я увидела крыши, выступавшие из тумана, и большие лопасти ветряных насосов. Не было никаких возвышенностей. Если бы позволяло состояние атмосферы, я смогла бы видеть все кругом на целые мили.
Я пошла дальше. Ремни моего мешка до боли натерли мне плечи. Кроме того, что от непривычной для меня жары с меня градом катился пот, на моем теле выступила аллергическая сыпь, причина которой заключалась в неизменной пище, состоявшей из жареной хуры и хлебных грибов, которую приходилось есть, двигаясь вниз по речке. Мой путь по плоской равнине длился, как мне уже стало казаться, целую вечность.
Достигнув побережье, я снова оказалась среди повозок, в которые были запряжены скурраи, и всадников на мархацах; все мужчины и женщины двигались по направлению к городу. На меня никто не обращал внимания, если не считать неизбежные взгляды, которые адресовались мне как иностранке.
Свободный порт Морврен теперь был виден уже гораздо лучше, он находился на небольшом расстоянии от меня за полосой воды. Он выглядел так, как если бы был построен на нескольких плоских островах, углублявшихся в дельту реки. Над молами поднимались низкие желто-коричневые строения, вокруг которых крутилось множество небольших парусных лодок. Все на этом берегу двигались к скоплению деревянных ларьков.
Путь из Северного Дадени досюда длился целых восемнадцать дней. Все время в юго-западном направлении, между плодородными землями на востоке и голыми холмами на западе. День за днем в парусных лодках вдоль берегов, поросших зику и лапуур. День за днем мимо южнодаденийском пышными пастбищами, с их тучными стадами скурраи и мархацев.
Было еще слишком рано, чтобы попасть на пассажирское судно, шедшее вниз до Морврена, поэтому мне пришлось пересаживаться с одной лодки на другую. Иногда это были грузовые суда или медленные барки, иногда и небольшие лодки, как у Деннет. Один или два раза я видела послов Короны. На пунктах рашаку-связи я все чаще слышала разговоры о смерти Андрете.
Но я опережала их, не будучи узнанной; шнурки с деньгами на моей шее становились все легче, а воспользоваться парализатором я готова была все время.
Я думала: «Что я здесь вообще делаю?»
Поездка по реке Ай не была неприятной и скучной. Разговоры с корабельщиками, главами телестре, торговцами, с людьми, искавшими заказы на изделие из стекла, металлов, на семена и ткани…
Дадени проснулась от зимней спячки и приступила к своим старинным занятиям — торговле и обмену, — связывавшим друг с другом все речные телестре.
Неузнанной среди этих людей, путешествовать инкогнито по чужому миру… Ведь это классические приключения! Хотя я и усмехнулась при этой мысли, она мне понравилась.
Я только пришла в город и уже начала разделять притягательность ортеанцев к городам вместе с недоверием к ним. Мне нужно было попасть в Свободный порт Морврена, чтобы купить место на корабле. Куда же еще иначе?
Таткаэр, пожалуй, не был безопаснее, чем Ширия-Шенин. Чем дольше я оставалась необнаруженной, тем больше становилась возможность, что они найдут действительного убийцу… А, может, они вообще не станут его искать? Они были убеждены в моей виновности. А я не могла выступать в роли посланницы, прежде чем будет урегулировано это дело.
Я протискивалась в толпе, а пот заливал мне глаза. На берегу реки стояли сараи и хлева, а также неважно выглядевший общественный дом. На эллинге, возле которого стояла на якоре плавучая платформа, ждала огромная вереница повозок. Владельцы мелких суденышек высматривали возможных пассажиров.
Мне не требовалось много времени, чтобы найти лодочника, готового переправить меня через реку.
Корабельные сборы и общественные дома постепенно поглощали мои наличные деньги. У меня было, пожалуй, еще достаточно, чтобы оплатить путь до Таткаэра по воде, составлявший около девятисот зери. Я определенно не могла себе позволить долго оставаться в Свободном порту.
