— Ну, не бессмертие как таковое, — сказал Элай. — Похоже, с ее помощью можно только воскресить себя, заменить свое тело, на такое же, но полностью здоровое.
— Да какая разница, — откликнулся Мирон. — Пусть это будет не "бессмертие", а "вечная молодость". Достаточно запастись пробирками со своей кровью и дело в шляпе. Сейчас мне тридцать девять лет. Если я сегодня сделаю такую пробирку, а через десять лет пущу ее в дело, то снова стану таким как сегодня и полностью здоровым. И смогу эту пробирку пускать в дело много раз! Разве это не бессмертие?
— Возможно, — сказал Анфим глядя бывшему сыскарю в глаза. — Но я теперь против герцога не пойду. Сейчас я просто чудом уцелел, но второй раз он меня точно не помилует. Можете считать меня трусом, но я в эту игру больше играть не хочу.
Мирон вздохнул и посмотрел на Илью:
— А ты, что скажешь?
Тот пожал плечами и сказал:
— "Машина Жизни", это конечно хорошо. И бессмертие — это хорошо. Но не это главное. Главное ведь в том, что мы тут…
— Подожди, Илья! — перебив, сыскарь посмотрел на Илью. — Ты скажи мне просто — со мной ты или как?
— Понимаешь, Мирон, — медленно проговорил тот. — Я тебе так скажу. Я согласен с Анфимом. Не наше это дело. Вот Анфим сказал, что залез в это дело из-за Глинды. А я в это дело залез частично из-за него и частью из-за того, что полиция и Указ у меня на хвосте висели. Одного бы меня они бы съели только так. Поэтому я и стал тебе помогать. А теперь, раз я не в розыске, да и когда кольцо потеряно…
— Да при чем тут кольцо? — с надрывом сказал Мирон. — Плевать на него! И непонятно мне, чего это вы герцога вдруг испугались? Он же болван!
— Болван или нет, но пока он нас переигрывает вчистую! — заметил Элай. — Вон как кольцо запрятал и наши главные у него в заложниках.
— Да брось ты! — поморщился сыскарь. — Этому уроду просто повезло. И Анфим и наши мудрецы к нему попались по собственной глупости. Выполняли бы мои инструкции и сидели тихо дома, сейчас были бы все в сборе и вместе с кольцом, а герцог сейчас бы и не знал, что мы в Гаванях.
На это ему никто ничего не возразил и Мирон продолжил:
— Но это ладно, что сделано, то сделано. Главное тут, что ничего еще не потеряно! Сегодня ему просто неприлично повезло, а вот завтра мы сделаем свой ход. С утра, первым делом, разберемся с Сигилом в его конторе, а там, может, уже к вечеру, и герцога на нож посадим. Всего его деньги перейдут к нам. А с ними и Машина! И, если она работает, то тут такую комбинацию можно разыграть, что дух захватывает! Сейчас мы все — беглые ничтожества. А вот пройдет пара месяцев, и, если правильно разыграем свои козыри, то все вы станете, в прямом смысле, первыми людьми государства! Для этого вам никакая Глинда и не нужна будет!
— Послушай, Мирон, — сказал Илья. — Я понимаю, у тебя жизнь, словно игра, и ты не можешь без этих комбинаций.
— Верно, — кивнул сыскарь.
— Вот! А у меня все по-другому. Мне-то как раз такая жизнь и не нужна. Если хочешь знать, как я себе представляю нашу ситуацию, то я расскажу. Представь: бедный человек идет по улице и на пороге игорного дома находит кошелек с золотом. Он проходит внутрь, садится играть и ему везет. Появляются новые друзья, жизнь становится интересной и веселой, но вдруг он все проигрывает. И теперь перед ним выбор — либо заложить свою жизнь и в случае проигрыша лишиться ее, либо же уйти прочь, вернувшись к исходной точке. Просто уйти с пустыми карманами.
Сыскарь молчал, а Илья сказал:
— Представил? Так вот, это все про меня. И я предпочитаю пройти мимо и остаться бедным.
— Да при чём тут бедность, Илья? На кону стоит не кучка монет, а ваша твое будущее! Разберемся с герцогом — вы получите деньги, положение в обществе, а в перспективе и бессмертие! Понимаешь ты, что это такое???
— Я понимаю! И если мне предложат сейчас стать бессмертным и богатым, я с радостью соглашусь. Только дело в том, что "Машина Жизни" сейчас в руках у герцога. И идти за ней, зная, что он нас там ждут — это сущее безумие! Ты ведь знаешь, что это так! Полез бы ты в дом, где тебя ждет засада? Поэтому когда на одной чаше весов лежит бессмертие, которое охраняет Азуб и его подручные, а на другой — обычная жизнь, то я выберу жизнь! Синица в руках лучше журавля в небе. Сам знаешь.
— Ладно, — сжал губы Мирон.
Он посмотрел на Анфима словно хотел тому что-то сказать, но промолчал и перевел взгляд на Элая.
— А ты, что думаешь?
Сектант задумчиво погладил подбородок.
— Вообще, я сам раньше в Глинде немного сомневался. Но вот Машина. Я думаю, мы в любом случае должны отбить ее. Ну и Борн с Мудрецом. Если они еще живы, то и их надо вытаскивать!
— Хорошо. Иди вниз и жди там меня.
— А парни? — Элай посмотрел на Илью с Анфимом.
— Скажем так, пусть они отдохнут немного, а там, я уверен, они снова встанут в строй.
Ничего не говоря, Элай пожал руки парням и покинул комнату. Когда его шаги стихли на лестнице, Мирон повернулся к парням.
— Вот что, — сказал он. — Я не буду больше вас уговаривать. В таких ситуациях я и сам бывал, и знаю, что это бесполезно. Вы ведь чувствуете себя перегоревшими и вымотанными. Мне это знакомо и порятно. Столько событий на вас за эти дни навалилось. Тут не то, что устать, тут и разум потерять не долго.
— Поэтому, сделаем так. Идите, куда хотите и живите, как знаете. Но я вам, на всякий случай дам "маяк".
— Не надо, Мирон, — сказал Илья. — Я не вернусь в это дело.
— Не важно. Я просто скажу, а ты послушай. И ты послушай, Анфим. В общем, так. В Гаванях, на северной окраине, у побережья, есть один гадюшник под названием "Счастливый компас". Такой же вертеп, как этот "Треугольник", но, конечно, куда попрошще. Там в основном морячки отираются. Есть там официант одноглазый. Передадите ему привет от "дяди Гераклия". Он скажет, что не знает такого. Вы же сядьте в зале и ждите, когда к вам подойдут.
— Понятно, — сказал Илья. — Спасибо тебе, но я тоже уже все сказал.
— Не важно. Просто запомните, а там сами решение примете.
Мирон поднялся на ноги, и парни последовали его примеру. Бывший сыскарь пожал обоим руки, и ничего не говоря, покинул комнату.
Товарищи, стоя возле разломанной стены, через минуту увидели, как по темному полю, в направлении "Треугольника" двинулись три фигуры: Мирон, Элай и еще кто-то, кого он не смог опознать.
— И что теперь? — сказал Анфим, глядя на уходящих товарищей.
— А ничего, — откликнулся Илья. — У них теперь свои дела, а у нас свои. Знаешь, Анфим, мне нравится Мирон. Мы с ним странно встретились, но он все-таки мастер своего дела — я таких уважаю. Но при этом, хорошо, что он уходит. Мне даже как-то легче стало.
— Мне тоже, — признался Анфим. — Но мы-то теперь как будем, Илья?
Тот хмыкнул:
— Раз нас сейчас не ищут, то надо к нормальной жизни возвращаться. Вот я собираюсь открыть строительную бригаду. Пойдешь ко мне счетоводом?
— Пойду, конечно.
— Вот и отлично. Сейчас пройдемся немного. Тут, в деревне рядом, трактир есть. Я про него тут недавно, случайно, услышал. Там переночуем, а завтра тихо двинемся к Луаму. Поднимемся по реке наверх, до Аргенира.
— А туда зачем?
— Я там деньги на кладбище спрятал и два золотых слитка. Там много денег. Как раз для нас. Начнем новое дело на широкую ногу. Соберем такую бригаду, что скоро богаче герцога станем, — пошутил он.
— Мне герцог две тысячи дал, — вспомнил Анфим.
— Отлично. А то у меня денег с собой в обрез. Поедем тогда, как богачи.
Парни покинули развалины и по темному полю двинулись на восток. Обернувшись напоследок, Анфим заметил на фоне огней "Треугольника" еле заметные фигурки людей. То их бывшие товарищи возвращались к своей смертельно опасной игре. Отведя взгляд, двое друзей двинулись в другую сторону.
КОНЕЦ
