А еще ниже…
Перед их глазами открывался целый мир — незнакомый, и такой маленький, словно принадлежал гномам. Далекие горы — как косточка на запястье, город — или может деревня… Хотя, наверно, скорее уж город — родимое пятно. Поля, свободно перетекавшие в луга и леса так, словно между ними не было никакой границы — ни по росту, ни по цвету. Все серовато-зеленое. Разве что оттенки чуть разные: где-то — с желтинкой, где-то — с чернинкой.
— Смотрите, там река! Как нитка!
— Это с вершины она кажется узкой, а спустимся вниз — как нам через нее переправляться…
— Ничего, переправимся! — Лот, восторженно глядя вокруг, хлопнул по плечу сына воина. — Там же лето! Лето! Смотрите, поля уже начали желтеть, наливаясь зерном… Вот оно, Девятое царство! Мы пришли…! — он готов был вскочить на ноги, пуститься в пляс, но Лиин остановил его, навалился, прижимая к земле.
— Не дури! — шикнул на него Альнар. — Неверное движение — и все мы полетим с вершины вниз. Камнем.
— Это еще почему?
— Потому что у нас нет крыльев!
— Назад! — властно приказал наследник. Решив не дожидаться новых неприятностей, он осторожно, стараясь не делать ни одного лишнего движения, стал пятиться к прочь от края скалы.
"А ведь это ловушка, — вдруг понял Альнар, — кто идет не тем путем — сорвется в бездну…" — его движения стали быстрее, в них появилась цель — поскорее удалиться на безопасное расстояние, когда нет ничего глупее, чем умереть в шаге от цели.
Лишь вернувшись к брошенным впопыхах сумкам, он остановился, перекатился на спину, чтобы немного отдохнуть, переводя дыхание, огляделся вокруг…
В первый миг у него было такое чувство, что воздух стал твердым, как камень, а потом этот камень начал крошиться на крошечные ледяные искорки, которые стали щекотать нос. Он чихнул и, не в силах сдержаться, засмеялся.
— Что с тобой? — над ним тотчас склонилось взволнованное лицо сына воина. И царевичу не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, о чем он подумал в этот миг.
— Не беспокойся, я не сошел с ума, — сквозь смех проговорил Альнар, а затем, подняв руку, ткнул в сторону, противоположную той, где лежало, ожидая прихода странников, Девятое царство.
Лиин поднял голову. Он ожидал увидеть нечто необычное и потому даже несколько разочаровался.
— Горы, — они были даже не такими уж высокими. Там, ничего особенного. Во всяком случае, после того, что открылось им только что, это зрелище уж точно не заслуживало никакого внимания.
— Вот именно, горы! — прокричал ему в лицо, словно пробуя привести в себя, наследник. — А впереди — нет! Мы прошли! — он вновь засмеялся. Потом смех перешел в кашель. И за тяжелым приступом веселость исчезла без следа, оставив лишь слабость — неверие в то, что он сможет встать прямо сейчас, чтобы продолжать путь.
Впрочем, его никто не торопил: остальные были слишком взволнованны новым открытием.
— Прошли…
— Как же это? — Алиору не верилось. — А перевал? А… — как все могло закончиться, даже, в сущности, не начавшись?
— Так, — отдышавшись, Альнар заговорил вновь: — Не знаю, как называется то место, где мы сейчас находимся, но если оно — что-то вроде Венец-горы Девятого царства, то караванная тропа должна быть где-то поблизости.
Путники переглянулись. В их глазах появился блеск — они, наконец, поверили. Хотя и не без сомнений, что все увиденное ими — не более чем мираж, который растает без следа, стоит от него отвернуться.
Им было трудно поверить, что горы действительно остались позади.
На землю навалилась ночь. Чернобровая и желтоглазая, она притягивала взгляд к высоким ясным облакам, на которых горели огромные, как никогда прежде, звезды. Из-за гор медленно и величаво поднималась луна, серебря снежные вершины своим мутным светом, оживляя кошмары и тайные мечты, наделяя плотью призраков и душой каменные изваяния. По снегу скользили мимолетные тени, возле камней застыли чьи-то неясные очертания. Все вокруг погружалось в какой-то одновременно манящий и пугающий мрак.
— Вместо того чтобы сломя голову бросаться вниз, нам следовало найти место для ночлега, — Альнар недовольно поморщился, досадуя на себя за то, что не подумал об этом раньше. Он огляделся вокруг, но ничего не увидел среди голых, лишь кое-где слегка припорошенных снегом камней, покрывавших пусть относительно пологий, но все равно открытый всем ветрам склон.
— Ничего, — махнул рукой Лот, который все еще чувствовал себя стоявшим на вершине мира повелителем стихий, которому море по колени и горы по плечо, — отыщем какую-нибудь пещерку. В ней и заночуем.
На него взглянули, как на законченного идиота.
— Нам еще крупно повезет, если расщелина какая попадется, — качнул головой Лиин. — А то придется спать прямо под открытым небом.
От земли повеяло холодом, заставляя странников плотнее закутаться в меховые плащи.
— Нет уж, — бродяге, который за несколько мгновений остановки успел так замерзнуть, что у него зуб на зуб не попадал, эта идея совсем не понравилась. — Эдак мы замерзнем насмерть быстрее, чем успеем заснуть, — он внимательно огляделся вокруг, после чего решительно двинулся в сторону маячившего впереди каменного выступа.
— Ты куда направился? — хмуро глянул на него Альнар. — Один неверный шаг — и полетишь вниз быстрее ветра. Или тебе жизнь надоела?
— Как раз не надоела! — резко возразил Лот царевичу, однако последний все равно добился, чего хотел: бродяга остановился. — Здесь где-то поблизости должна быть пещера.
— С чего ты взял?!
— Да с того, что это, — он топнул ногой, сбивая с твердой, как камень, промерзшей насквозь земли жалкие обрывки снега, — караванная тропа!
— Слушай, раз ты так хорошо разбираешься в караванных тропах, что же ты прежде этого не сказал, вместо того, чтобы плестись в хвосте! — не сдержавшись, воскликнул Лиин, который, из-за вдруг разом навалившейся на него усталости, копившейся все время дороги, сделался жутко раздражительным. — Может быть, тогда мы бы уже сидели где-нибудь в прожаренном насквозь трактире и потягивали успевшее прокиснуть на летнем зное вино, — не скрывая в голосе издевки, продолжал он. Сын воина никогда не ходил с караванами, но знал достаточно, чтобы понимать: быстрее, чем они никто никогда не проходил горы.
Десять дней — и они почти на месте! Виданное ли дело, когда обычно только до Венец-горы тащились дольше.
Во всяком случае, если судить по рассказам людей знающих, так оно и было. А вряд ли они специально удлиняли путь. На самом деле или на словах — не важно, какой в этом смысл? Оградить свое ремесло от возможных конкурентов, которых сразу появилось бы великое множество, проведай они, что дорога через горы не так уж трудна и опасна, как о ней принято считать?
