Росвита пристально смотрела на них. Старик не представлял интереса: дядька, много лет посвятивший воспитанию мальчика, обучая его военному ремеслу и верховой езде, вряд ли втянул бы того в опасную авантюру. Молодой слуга мог.
— Надеюсь, ты не собираешься мне лгать? — обратилась она к нему. — Кто ты? Кто твои родители?
Он назвал свое имя и происхождение.
— Где господин Бертольд?
Юноша взглянул на старика. Тот упорно смотрел вперед. Молодой слуга не знал, куда девать руки, и покусывал нижнюю губу.
— Смотри мне в глаза и поклянись, что ничего не знаешь.
Юноша заплакал. Старик заговорил, желая спасти того от клятвопреступления или предательства молодого господина:
— Он ничего не знает об экспедиции. Я был против, но господин Бертольд не послушался.
— И ты не пошел с ним! — Виллам поднял кулак, словно желая ударить им в дверь часовни, но вовремя опомнился.
Темнело. Росвита с трудом различала лица собеседников. Два монаха вошли в часовню, держа в руках горящие светильники, и принялись зажигать лампады. Скоро начнется повечерие, и монахи отправятся спать.
— Так он мне приказал, господин. Я послушный слуга. И по правде говоря, ничего страшного не вижу. Это всего лишь старые развалины. Я видел много таких собственными глазами, и ничего не произошло. Он взял с собой шестерых лучших солдат и утром отправился туда.
— И до сих пор не вернулся!
Старик понурил голову. Даже при слабом свете, падавшем из окон часовни, она видела, что он чувствует себя виновным во всех смертных грехах.
— Возьмите факелы, лопаты, оружие. Все, что необходимо. Соберите десять моих солдат и всех слуг сына. Быстро!
Они сделали, как было приказано.
Росвита отправилась на службу. Было многолюдно, собрались все, кто проживал в ближайших гостевых домах. Когда служба кончилась и все вышли, Виллам упал на колени и всю ночь молился, протягивая руки к небу. Монахи пропели ночную песнь, а когда забрезжили первые лучи солнца, затянули хвалу Владычице. Король прибыл к утренней службе, готовый к походу и облаченный в доспехи. Впереди шла Сапиентия в дорожной одежде, она держала отцовский шлем в руках, а на правом плече ее был значок святой Перпетуи, Повелительницы Битв. Теофану оставалась в обозе позади военной колонны, с теми, кто, как и Росвита, не мог сражаться.
Когда заутреня кончилась и перед алтарем были прочитаны последние молитвы, Генрих вышел из храма и направился к оседланным лошадям. Светало, но никто из отправившихся к развалинам не вернулся.
— Нам пора выступать, — сказал Генрих.
Виллам понурил голову. Он ополоснул лицо холодной водой и пошел вместе со всеми.
Утром войско двигалось медленно, стараясь не сильно обгонять обоз с королевским двором. В полдень их догнали несколько человек из монастыря. Росвита оставила свое место в повозке и поспешила к ним, желая узнать новости. Бертольд был способный юноша, и она чувствовала ответственность за случившееся.
Но, судя по лицу старика, с которым она разговаривала ночью и который теперь выступал за других слуг, новости были недобрые.
— Горестную историю поведаю я вам, господин. — Его голос звучал ровно, но глаза выдавали глубину горя.
— Мой сын мертв, — опережая его и произнося эти слова, Виллам будто желал усилить свою боль, чтобы притупить мысли и забыться в отчаянии.
Старый слуга повесил голову.
— Нет, господин. — Он не сразу мог продолжить. Росвита пробиралась сквозь толпу — и люди, заметив ее, расступились, освобождая проход. Она подошла к Вилламу и, ободряя его, взяла за руку. Король оставил свое место во главе войска и подошел к ним.
— Я увидел странные вещи, которых объяснить не смогу. Вот что случилось… Сегодня день святой Амвросии, второй после праздника святой Сюзанны и третий день месяца сормаса. Ясное утро, светлый и солнечный день, очевидно, предвещали, что Господь с Владычицей покровительствовали походу. Несколько часов мы карабкались по склону, — говорил старик, — светила луна, и мы быстро обнаружили тропу. Но когда пошли по ней, увидели, что она петляет, и решили, что заблудились. Остановились мы в лесу, среди высоких сосен, каких никому из нас видеть не доводилось. С рассветом двинулись дальше и дошли до каменной россыпи, которая оказалась прямо над нами. Один из солдат сказал, что это и есть то место, где живет святой отшельник. К нашему удивлению, когда рассвело окончательно, мы увидели двух львов, отдыхавших на вершине скалы. Заметив нас, они убежали. Опасаясь за жизнь старца, мы стали стучаться в его хижину. — Тут он приложился к Кругу Единства, висевшему у него на груди. — Чудо! Мы увидели его сидящим посреди комнаты на грязном полу и облаченным в белые льняные одежды. Стояло дивное благоухание, словно поле цветов уместилось в маленькой лачуге. И когда мы коснулись его, желая разбудить, он оказался холоден, как камень. Святой старец был мертв.
Росвита стала читать про себя заупокойную молитву и твердо решила добавить имя Фиделиуса к списку тех, кого ежедневно поминают на утренней службе. Оплакивать старца не следовало, ведь он принадлежал к тем людям, что, без сомнения, возносятся в Покои Света. И с ней была его частица — написанная им книга.
— Я послал десятерых, чтобы осмотреть те руины, о которых вы говорили, господин, — продолжал старый слуга. — А сам остался, чтобы достойно похоронить отшельника. Я не смогу этого объяснить… но за нами кто-то наблюдал. Когда мы копали могилу, наверху снова появились львы. Они не двинулись в нашу сторону. Просто наблюдали.
И когда мы закончили, исчезли. Затем мы отправились к развалинам на вершине холма. Но странное зрелище открылось перед нами! Вы говорили, это руины, но… Аккуратный круг из вертикально установленных камней, а в его центре огромная плита.
— Вертикально стоящих? — рванулся Виллам.
— Вертикально и ровно расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга. Я не раз видел остатки построек великанов, но ни одна из них так не сохранилась.
— Невозможно! — вскричал Виллам. — Всего три дня назад они были расколоты на куски…
Старик закрыл лицо руками и стоял так, пока сам король не приказал продолжать.
— Мы тоже удивились, — перешел рассказчик на шепот. — Курганы были открыты. В каждом вход, укрепленный каменными плитами. Мы зажгли факелы и вошли: все казалось подозрительным. Стены, укрепленные каменной плиткой, в виде коридоров крепости, а не могил. В каждом кургане проход, ведущий в круглую залу в центре холма. И ничего, кроме грязи и пыли. Никаких больше ходов, могил, костей или сокровищ. Только в одном кургане отпечаток стопы и вот это.
