Но они были мертвы, а он сам — жив. Им бы другого царя — или были бы живы сейчас, или уж погибли бы в походе, покрыв себя славой, не сгинули бы так бессмысленно и постыдно, не от вражеского меча — от летящих подобно смертельным сверкающим птицам ножей, которые в Хайре карали предателей. Зачем это случилось? И всего-то надо было: дать палачу опустить топор, поднятый над смуглой шейкой в завитках, над косицами по стронам беленького пробора. Тонкая, надорванная уже ниточка судьбы этой малышки оказалась прочнее тридцати туго скрученных нитей? И это он решал. Не зная, а если бы знал?
Вдруг что-то толкнуло изнутри, согнуло пополам: его стошнило, он равнодушно вытер рот руками. Хойре подбежал, повел к реке, вымыл ему руки и лицо, как маленькому. Акамие все время отворачивался от реки, смотрел под старый мост.
На дороге показалась повозка, запряженная парой пятнистых широкорогих волов. Ан-Реддиль примчался верхом, не успел спешиться, как Акамие, вырвавшись у Хойре, подбежал к нему:
— Вот — погибшие из-за меня. Погляди, нет ли среди них твоих друзей.
Что-то неладно было с лицом и голосом царя. Он так говорил, словно сомневался, то ли самое он слышит, что произносит. Ан-Реддиль сошел с коня и пошел посмотреть, в чем дело. Хойре объяснил ему про засаду.
— Вот, ан-Реддиль, не видишь ли среди них своих знакомых? — шел за ними Акамие, голос жалкий.
— Вижу, и не одного, — вздохнул ан-Реддиль. — А зачем они сюда приехали?
— Затем, что я не повел их в поход. Им нужны были походы и слава. А я им этого не дал.
— В этот поход они выступили сами, — отрезал ан-Реддиль. — Милостиво с ними обошлись, что не подвергли тому, чему они хотели подвергнуть тебя.
Акамие поежился, стоя на солнцепеке, и ничего не сказал.
— Если ты жалеешь о них, что тогда мне сделать? — настаивал ан-Реддиль. — Разве не мои песни привели их сюда?
Хойре знаком показал ему, чтобы продолжал. Но Акамие уже очнулся.
— Что ты, ан-Реддиль, нет твоей вины в их смерти! — воскликнул он, словно проснувшись, и схватил улимца за руку. — Если бы им не нравились твои песни, они не пели бы их. А они их пели, когда и ты перестал.
— Но я начал.
— Был бы другой, — покачал головой Акамие. — Горько это и страшно. Но нам надлежит позаботиться о наших спутниках.
А Хойре уже было опасался, что царь утратит разум.
О том, как они тронулись в путь
Акамие же нашел старшего из ашананшеди и сказал:
— Отведи нас в Кав-Араван. Это мое владение, подаренное мне Лакхаараа, когда он был повелителем Хайра. Там бьет источник, и даже если нас возьмут в осаду, без воды мы не останемся.
— Это нам подходит, — согласился ашананшеди. — Вокруг — покинутые наши селения, оставленный урожай, и если будет нужда, мы всегда сможем выбраться из замка для охоты. Даже если войско придет, чтобы осадить замок, лазутчиков у них нет. И замок, мой господин, неудобен для осады: есть одна дорога, чтобы подняться к нему, и он прилеплен к скале и висит над обрывом. Осажденным некого бояться, кроме опытных лазутчиков, но мы-то как раз будем внутри.
— Но я не царь больше, — сказал Акамие. — Вас уже ничто не держит. Разве вы не уйдете?
— Разве ты забыл, что отпустил нас властью Сирина и именем Ашанана? Мы служим не царю Хайра, а тебе, пока ты жив. А теперь — пора торопиться. Один из этих, — ашананшеди махнул рукой в сторону моста, взгляд Акамие дернулся за рукой и метнулся обратно. — Один из этих был жив, и я допросил его. Они должны были отвезти тебя во дворец, после всего. Знаешь, к кому?
— К кому? Кто послал их? — заволновался Акамие.
— Мой господин, это сделала царица Хатнам Дерие.
— Ей-то я чем?.. — и осекся.
— Надо торопиться, мой господин, не дождавшись своих людей, она может послать кого-нибудь узнать, в чем причина задержки.
— Царица жила на ночной половине, — жестко сказал Акамие. — Она должна же знать, что это быстро не делается. Как мы будем добираться в Суву? Надо ли нам прятаться и скрываться?
— В этом нет нужды, мой господин. Нас много, и мы проводим тебя в твои владения с почетом. Малая погоня нам не страшна, а войско за нами не пошлют: войско нужно против Ассаниды.
И вот, усадив в повозку женщин и Сиуджина, едва начавшего учиться верховой езде у ан-Реддиля, разобрав коней, они двинулись в сторону Сувы. Часть ашананшеди, взяв себе заводных коней из тех, что им достались у моста, умчались вперед, чтобы приготовить всем ночлег и пищу. Другая часть отстала, чтобы наблюдать за дорогой и направить погоню по ложному следу, а не удастся — остановить. Третья осталась охранять Акамие и его спутников.
Арьян и Хойре ехали бок о бок рядом с повозкой. Ан-Реддиль сказал:
— Вот и доигрались.
Хойре глянул удивленно:
— Какие игры?
— А «Путешествие в Ла» — забыл? Вот и едем в Кав-Араван.
Какая-то из женщин ан-Реддиля приоткинула занавеску, показалась ручка, скрытая длинным рукавом:
— Как хорошо, что вы позволили нам играть с вами. Теперь мы вместе.
Ан-Реддиль неодобрительно повел бровями, занавеска упала.
— Все равно. Вас бы не оставил. Итак вон сколько с нами увязалось…
— Не сердись, ан-Реддиль, — почтительно склонился в седле Хойре. — Если ты решился усадить в повозку Сиуджина, не от меня же тебе прятать женщин. Может быть, им еще понадобится моя помощь. Евнух ведь — не только сторож…
— Завтра будет удобная дорога, чтобы повернуть на Ассаниду, — прервал их подъехавший Акамие.
— Разве не в Суву мы едем? — спросил Хойре. Но Акамие положил руку на плечо ан-Реддиля:
— Тебе лучше всего расстаться с нами там.
— Мне? — нахмурился Арьян. — Я думал, ты берешь меня с собой в Кав-Араван.
— А кто же отвезет детей в Ассаниду?
— К отцу, который уж найдет, как их извести, раз теперь не вышло?
— Может быть, ты несправедлив, ан-Реддиль. Не суди о том, чего не знаешь.
— Хха! Или не было примеров, что отдают в заложники старшего сына, чтобы сделать наследником младшего — от любимой молодой жены? Всего-то: поднять мятеж, а когда заложников казнят — сейчас же выразить повиновение. Тебе ли не знать об этом.
Акамие и спорить не стал: правда, бывает.
— Но ты сам, ты разве не хочешь вернуться в Ассаниду? Такой воин как ты не будет лишним сейчас.
— За что сражаться? Пока был мир, неплохо жилось и в Ассаниде. А теперь — кто виноват, что Хайр опять двинет на нее войско? И везти туда женщин? Нет уж, моя Ассанида — вот!
Арьян похлопал рукой по ковровой крыше повозки. Изнутри раздалось угрожающее ворчание двух глоток.
— Ах вы бездельники! — расхохотался ан-Реддиль. — И забыли про вас, и сидите себе! Я вас для боя растил, не на мясо. Хумм, Злюка, сюда!
