Комната, из которой дочь держала связь, оказалась гостиной — и Джингуджи-химе обнаружилась там же. Переодеться она и не подумала. Девушка в вольготной позу устроилась на диване с ноутбуком и что-то читала с экрана. Правда, стоило горничной провести Матриарха в залу, младшая носящая-полумесяц немедленно захлопнула комп и поднялась, небрежно поклонилась… и плюхнулась назад на мягкое покрытие мебели.
— Привет, Ма!
Мерухи с легким раздражением отметила, что такое, с позволения сказать, приветствие, несмотря на повторение продолжает выбивать ее из колеи.
— Здравствуй, дочь.
— Садись, пожалуйста, и чувствуй себя… гм, как дома. Эй, Лиз! Нам — чаю!
— Будет исполнено, Амакава-доно!
У матери, услышавшей такое обращение, ноги сами согнулись в коленях, опуская хозяйку в кресло.
— Амакава?
— Официально наш брак не закреплен, но фактически я жена Ютика. — Легко пожала плечами девушка. — А это дом Амакава… я так, на всякий случай напоминаю.
— Гм. — Мерухи едва сдержалась, что бы не выдать многозначительной фразы вроде «Интересные новости!» — или какой-нибудь другой, почерпнутой из женского романа, которые в редкие минуты досуга Мерухи, есть грех, почитывала. Хотя вообще-то сообщить «у нас тут полная любовь и мы вовсю трахаемся» можно было бы и помягче!
— Значит, Джингуджи ты себя более не считаешь? — Придав голосу нейтральное звучание, поинтересовалась Матриарх.
— Гм. — Куэс сделала вид, что задумалась. — Какой хороший вопрос. А ты меня считаешь Джингуджи, мама?
— Что за… — Старшая носящая-полумесяц выдохнула и вдохнула и более спокойно продолжила. — Конечно, считаю.
— Удалив от клана восемь лет, а до того ограничив общение с родственниками одними тренировками по боевой магии? — Очень натурально удивилась Куэс. — По-моему, это называется словом «изоляция». На мой взгляд, ты сделала все, что бы я не была Джингуджи.
— На это были свои причины… — Сквозь зубы проговорила женщина, наблюдая, как служанка расставляет чашки. Вид у блондинки был весьма несчастный — видимо, сгустившаяся атмосфера в гостиной подействовала и на нее.
— Это как раз те причины, которые я «пойму когда вырасту»? — Очень спокойно спросила младшая из волшебниц. — Если так, то я не понимаю, почему ты вообще решила меня навестить.
— Ты выполняешь обязанности главы клана. — Поведение дочери раздражало, но Матриарх держалась: ей попадались и куда более раздражающие собеседники — и ничего, вытерпела. — Я должна была убедится, что с тобой все в порядке… Что?
Куэс самозабвенно хохотала, откинувшись на подушки дивана. Слегка успокоившись, она протерла уголки глаз платком (не размазать косметику!) и улыбнулась:
— Со мной все совершенно в порядке… насколько это вообще может быть, мамочка!
— Ну, раз так… — Колдунья отставила так и не тронутый чай. — То тогда мне действительно здесь делать нечего. На ближайшем совете Старшей Семьи я поставлю вопрос о смене Главы Клана… тебе присутствовать не обязательно. Рада, что ты довольна и счастлива… дочь.
— Спасибо, мам… и, ты права — лучшего момента, что бы превратить клан в корпорацию, ждать не надо…
Женщина, уже сделавшая шаг в коридор, замерла. Несколько секунд она пыталась понять, что именно ей только что сказала беловолосая…
— ЧТО?!
— Для Джингуджи… для корпорации Джингуджи сейчас самое время, что бы начать сворачивать бизнес-деятельность на Островах… какая осталась. — Совершенно европейским жестом развела руками химе. — Пока это еще можно сделать спокойно.
Мерухи замерла в проходе, не в силах ни уйти, ни вернуться: противоречивые чувства были настолько сильны, что удержали волшебницу на одном месте понадежнее полутонного якоря. С одной стороны — обида… да-да, самая обычная иррациональная обида на справедливые, в общем-то, слова. Но — ничего и никому Джингуджи-сама объяснять не собиралась: кто хочет выкаблучиваться, пусть делает это перед зеркалом! С другой стороны, слова Куэс… странные, невозможные от дочери слова… опытному бизнесмену было прекрасно слышно, что именно стояло за ними… точнее, должно было стоять! Превратить клан в корпорацию окончательно… а точнее — разделить на клан и корпорацию! Такие слова более пристали бы одному из старших старшей же семьи — фактический ультиматум из уст главы клана, номинальной, но… Чем дальше Мерухи сопоставляла факты, тем более убеждалась: «разорвать» клан у дочери может получится! Даже если уйдут два-три рода — носителя генома, этого уже будет достаточно. Аннулировать главенство в связи с браком, фактическим переходом в клан мужа? Это можно было сделать без вреда для репутации. Вырывать главенство путем внутреннего давления, заранее зная, что твой оппонент намерен не выиграть (что невозможно — «экономические» нити управления в руках у Матриарха, а пирамида Маслоу работает для всех), а устроить раскол… Всегда найдутся недовольные, отодвинутые от основного потока денег и идейные. Точнее — прежде всего идейные — неуправляемые деньгами, и потому находящиеся… ну, не в опале — задвинутые в сторону, что бы не мешали. В данном случае — считающие себя прежде всего японскими демоноубийцами из клана номер двенадцать, продолжающие свое служение — не работу, нет. И бизнес в Японии после такого действительно можно сворачивать — просто не найдется новых серьезных клиентов работать с кланом, допустившим такое… А еще… когда ее дочь успела стать такой? Другой, совершенно незнакомый человек лишь с внешностью и голосом, напоминавшим…
— Мам, ты серьезно считаешь, что общение с Малькольмами меня ничему не научило? — Внезапно ответила на не заданный вопрос глава двенадцатого клана. — БМА — не бизнес-школа, но учится там «золотая молодеж» из европейской зоны влияния… да и сама ты разве не такая? Наследственность тоже играет роль, знаешь ли.
Мерухи вздрогнула, как от удара, прямым взглядом уставясь в невозможно-фиолетовые глаза дочери. Усталые-усталые глаза.
— Я немного представляю, что ты себе сейчас навоображала… — Вот теперь в голосе Куэс не было ничего, кроме печали. — Но почему-то ты не услышала того, что я говорю тебе прямым текстом. Мать, я, хочешь ты того или нет, уже в семье Амакава… хотя бы просто потому, что никакой другой семьи у меня раньше не было. Но, кроме фамилии Старого Клана, Амакава — это еще и дела…
Молодая носящая-полумесяц продолжала говорить, но старшая волшебница, слыша слова, никак не реагировала на смысл — тупая игла боли после слов о семье буквально вонзилась ей в сердце… и сейчас, такое впечатление, что проворачивалась в ране. Не смотря на потрясающую внешность, Мерухи была уже немолода… и нет-нет но появлялись мысли вроде «зачем я это делаю?» Ради клана? Ради семьи? Ради того, чего, как говорит единственный по-настоящему родной по крови человек, никогда не было? Чудовищным усилием воли «железная леди» загнала свои переживания в глубину, отрешилась от них — слабость никак не проявилась на ее тренированном лице. А боль… с болью ничего нельзя было поделать…
