Вчера ван собирал Малый совет. Входили в него люди, не имевшие никаких должностей, и потому особо влиятельные. Малый совет обсуждал два вопроса: ход военной кампании и судьбу илбэча. С последним все было ясно: чудотворец вновь появился в стране, и нужно было не выпустить его. Один за другим в восточных провинциях появились семь оройхонов. Они были не слишком удобны для управления и принесли только два сухих участка, но опытные баргэды, имевшие поручением предсказывать поведение илбэча, утверждали, что в действиях безумца видна система. Везде, где только можно, он сужал проливы, вероятно, для того, чтобы легче избегать Ёроол-Гуя. И хотя илбэча по привычке звали сумасшедшим стариком, ван был убежден, что сегодня по стране ходит совсем другой человек.
Мешать илбэчу ван не собирался, он давно воспринял мысль Моэртала, что строителя лучше оставить в покое; а вот аккуратно его направить — необходимо. Если баргэды не врут, илбэч захочет перейти в землю старейшин или добрых братьев, чтобы сжать горловину последнего из широких заливов. Но этого не хотел ван — илбэч должен строить здесь, преумножая ближайшие земли. Совету мудрецов ван внял и поставил караулы поперек перешейка, где еще недавно коптили огненные болота и торчал Торговый оройхон. Официально караулы были выставлены против изгоев, ведь ныне на этом месте не было никакой границы, страна старейшин принесла присягу и покорилась войскам, которые привел туда одонт Моэртал.
Отсюда-то и проистекала вторая забота и головная боль царственного вана. Безупречный Моэртал, которого не в чем было упрекнуть… Моэртал, который удачно управлял неудобной провинцией, а потом отказался от новых земель… Моэртал, который успешнее прочих воевал с изгоями… Когда возник вопрос, кого поставить во главе войск, выбор пал на Моэртала. Но тогда никто не думал, что удастся одержать столь полную победу и приобрести не просто пару оройхонов, а целую страну вместе с бесценным крестом Тэнгэра. Сегодня в руках прибрежного одонта провинция, превосходящая все мыслимые размеры, и войско восхищенное победителем. К тому же, как сообщают соглядатаи, в завоеванной стране осталось довольно своих баргэдов и даже цэрэгов, выживших под властью братьев. Все эти люди считают повелителем Моэртала, а ван как бы остался в стороне. Выходит, что победы одерживать еще опаснее, чем подвергаться нападению. Рухнули границы, и не знаешь, куда обращать взор. На западе тоже не все ладно: одонт Юхааз сообщает, что изгои вошли на угловые земли, а ведь их так недавно удалось усмирить!
Ван поднялся, с удивлением глянул на передник, раздраженно сорвал его. Ладно, десерт пусть готовят повара, думать надо не только об обеде, иначе тебя самого съедят. Все-таки кулинару проще предугадать, что сварится в его котле. Политическая кухня сложнее. Благородный Юхааз назначен западным одонтом после смещения Хооргона и бунта его сынка. Выбор пал на Юхааза поскольку он глуп и беспредельно верен. Но едва изменилось соотношение сил, Юхааз прошляпил угловые земли. Два оройхона — не шутка! Моэртала выбрали ибо он умен и талантлив. Но зато теперь он стал опасен, и решено призвать его на совет, осыпать почестями, а потом потихоньку угостить рыбой. А земли разделить на дюжину провинций и назначить новых одонтов: четверых от армии, еще четверых из заслуженных баргэдов, а остальных из знати. Тогда они не смогут договориться и будут зорко присматривать друг за другом. Вот только на севере, где не кончается война, нужен хороший военачальник вроде Моэртала, жаль, что его имя решено отдать Многорукому… Кулинария хороша еще тем, что ненужную в данный момент приправу можно отложить до следующего раза. Увы, человек — продукт скоропортящийся.
Государь вымыл руки теплой водой, распорядился насчет десерта и приказал прислужникам нести обед в покои. Вкушение пищи не являлось столь священным действом, как ее приготовление, так что великий самодержец успел выслушать несколько сообщений. Первое из них порадовало вана. Приближенный баргэд скользнул в зал, склонившись в царственному уху, прошептал:
— На востоке новый оройхон, — затем, подчиняясь еле заметному движению, расстелил карту и показал, где именно родилась земля.
Ван удовлетворенно кивнул. Он все-таки опасался, что илбэч сумеет уйти во время мягмара, но чудотворец остался в стране. Хотя оройхон возник на восточных окраинах, а это значит, что правы мудрецы, предупреждавшие, что илбэч станет искать дорогу в древние земли. Все-таки и длиннобородые на что-то годятся: несложно управлять тем, чьи поступки известны заранее.
— Удвоить караулы, — повелел ван. — Чтобы мимо и жирх не прополз! Но никого не убивать, ни единого бродягу. Заворачивать всех назад, и пусть идут, откуда пришли.
Перед самым концом обеда чиновник принес вторую весть:
— Пришли гонцы от Моэртала. Просят аудиенции.
— Отвести в зал приемов, — промолвил ван, встал и, не удостоив взглядом запеченные фрукты, вышел в сад. Не торопясь прошелся среди деревьев. Спешить было нельзя, незачем посланцам знать, что государь ожидал их прихода. Это они должны ждать приема и трепетать.
Ван поднялся на тэсэг, что остался нетронутым с тех времен, когда знаменитый предок вызвал к жизни эту землю. Над тэсэгом возвышался старый как мир туйван. Морщинистый ствол казался вырезанным из камня. На корявых ветвях не было ни единого листа. Ван вновь вздохнул. Он надеялся, что после мягмара засохшее дерево оживет, как уже бывало прежде. Но нет, туйван умер окончательно. А незадолго до того подох древний бовэр, на которого ходили любоваться все, допущенные на Царский оройхон. Зверь сильно одряхлел за последнее время, а тут еще перед мягмаром небывало обмелели текущие по оройхону ручьи. Другие бовэры могли переползать с места на место, да и попросту потерпеть немного, а старик лишений не выдержал. В один год ван лишился двух диковин своего сада, и это огорчало его не меньше, чем тупость поваров.
Однако, пора было идти. Ван вернулся во дворец, через потайное окно оглядел ждущих аудиенции. Посреди зала стояли четверо дюженников. Один из них держал в руках резной ларец. На секунду вана захлестнула странная смесь гнева и страха. Слишком уж это похоже на посольство, гонцы не должны приходить с дарами. И вообще, давно пора ввести в армии новое звание, а то смотришь и не знаешь, кто перед тобой: командир крошечного отряда или доверенное лицо, имеющее право говорить от имени своего одонта.
Взгляд государя задержался на ларце. Четко представилось, что внутри лежит заряд харваха, а эти четверо — убийцы, подосланные Моэрталом. Хотя цэрэг, который держит ларец не похож на смертника, слишком уж явно он глазеет по сторонам, не умея скрыть удивление, очевидно он впервые здесь. Значит, можно пойти и выслушать, что скажут гонцы. И, в любом случае, быть благосклонным, иначе Моэртал может заподозрить неладное.
