– Я его только поцеловала! – возмутилась Лена. – Сам же говорил…
Вот тут он ее поцеловал. Крепко и совершенно несексуально. И обнял тоже совершенно несексуально – Лена невольно пискнула, потому что если он и потерял силу, то только магическую. Шут еле ее отобрал, поставил на ноги и защищающе обнял и очень выразительно сказал:
– Я на нее никаких прав не имею, но только попробуй сунуться – мало не покажется. Понял?
– Там посмотрим, кому чего не покажется, – лукаво улыбнулся эльф.
– Он тебя дразнит, а ты покупаешься, – укорила Лена. – Не думаешь же ты, что он всерьез.
Шут посмотрел на нее сердито:
– Вот он-то именно что всерьез. Владыка – от радости, а этот – всерьез.
Лена хлопнула его по макушке.
– А меня? – запросил Милит. Ариана наконец ожила и, словно не веря себе, медленно подошла. Эльф обрадовался:
– Ты здесь, мать? Как хорошо. Ты ведь не дашь меня в обиду этому полукровке?
Маркус прокашлялся.
– А он тут у вас случайно не шутом числился? – и невинно посмотрел на шута. Милит возмутился:
– Я? Как можно! Я самый серьезный эльф! Мать, что с тобой? Не веришь, что я не умираю? Я и сам не верю. Но ты-то можешь это узнать точно. Попробуй.
– Я боюсь, – прошептала Ариана. – Я так боюсь тебя потерять, Милит, что… Отец, ты правда…
– Я чувствую искру. Я ослаб, Ариана, но Дара не утратил. Проверь. Может быть, я принимаю желаемое за действительное.
– А можно я? – робко спросил Карис. – Я не знаю, может, у эльфов это выглядит как-то иначе…
– Ровно как у людей, – покачал головой Лиасс. – Если ты способен найти Искру в человеке, способен найти ее и в эльфе. Мы не такие разные, как ты привык думать, Карис Кимрин.
Карис положил руки на голову эльфа и замер. Ариана снова перестала дышать.
– Ну… Искра. Только голубая, – сказал маг. Милит вытаращил глаза:
– Ты способен различать цвет искры, человек?
– А как? – не понял Карис. – Она обычно такая… как уголек. А у тебя голубая. Потому что ты эльф?
– Потому что он маг, – негромко сказала Ариана. – А ты только что смог оценить силу эльфийского мага. У меня искра тоже голубая. Можешь проверить. И если ты уверен в цвете, то мой сын действительно не умирает.
– Голубая, – присмотревшись к чему-то невидимому, подтвердил Карис. – Точно. Такая… как льдинка. И холодная. Почему Искра холодная? Я не вижу, чтобы он умирал. Он болен, и болеть будет долго, может быть, до конца так и не поправится…
– И будет ходить перекошенным на один бок, – мечтательно продолжил шут, – и тогда Делиена точно не обратит на него внимания.
– Аиллене будет меня жалко, а от жалости совсем недалеко до любви!
– Получается, я зря бил советника, – почесал в затылке Маркус. – Точно – колесуют.
– Нет, – безмятежно откликнулся Милит, – я попрошу мать превратить его в жабу.
– В свинью, – посоветовал шут, – почти никаких изменений не потребуется.
Конечно, тут в палатку вошел советник. Свою заметно увеличенную челюсть он прямо-таки внес.
– Ах, ты здесь, мерзавец? – злорадно воскликнул он. – Лиасс, я требую ареста этого человека. Он поднял руку на королевского советника! А ты дал клятву соблюдать законы Сайбии.
– Руку – это не ногу, – вздохнул Милит. – Заднюю… Начать превращение?
Лиасс нахмурился. А ведь и правда: он поклялся соблюдать законы королевства, а нападение на советника наверняка карается.
– Да ладно, – вздохнул Маркус, – делай что должен, Владыка, я же понимаю, что такое истинная клятва. Насчет колесуют я не всерьез. Вот полсотни плетей назначить могут.
– Здравствуйте, советник, – медовым голосом сказала Лена. – Обо что это вы так ударились? Споткнулись или поскользнулись? Грязно на улице, я и сама бы раз пять упала, если бы Проводник меня не удерживал.
– Светлая! – советник раскланялся. – Этот мерзавец напал на меня, избил и ограбил.
– Маркус! Зачем же ты ограбил советника?
– Прости, Делиена, но я ему три раза повторил: Светлая просит лекарственные травы, а он не понял, – покаянно повесил нос Маркус. Этот не шут, этот и соврет – не покраснеет. Как и Лена. – Я виноват, готов понести наказание… Ты попросишь за меня, Светлая? Ведь после полусотни плетей я надолго из строя выйду.
– Светлая, он нагло обманывает! Он не упоминал твоего имени!
– Я не упоминал? – возмутился Маркус. – Да я начал с того…
– Не упоминал! – завизжал советник. – Я требую, чтобы он был наказан! Со всей строгостью! Лиасс, ты слышал? Ты слышал, что я требую! Выполняй!
– Слышал, – медленно проговорил Лиасс, – но клятву я давал не тебе, советник, а королю. Попрошу тебя не кричать… в присутствии Светлой.
– Ты готов поклясться, что упоминал имя Светлой, Проводник?
– Клянусь! – Маркус опустился на колено. – И пусть Карис проверит мою правдивость.
Карис, давясь он смеха, сделал скорбное лицо, возложил руку на макушку Маркуса, замахал второй в воздухе и через пару минут этаких пассов подтвердил:
– Не врет.
Советник подостыл, но растерялся. Маркус и Карис врали в лицо куче магов, в лицо Светлой, и он это понимал, и понимал, что требовать немедленной кары чревато ссорой с Леной, но оставить безнаказанным человека, так смачно врезавшего ему в челюсть, он тоже не мог. И начался торг. Милит отвернулся, плечи его слегка вздрагивали – ему было весело. Лиасс был недоволен, ему не хотелось наказывать Маркуса, однако он клялся выполнять законы, а закон любого государства требует карать за избиение, особенно государственного чиновника. Лена вставляла сладкие реплики, не гнушался комментариев и шут. Сошлись не десятке плетей, и удовлетворенный советник поклонился Лене – только Лене, поганец! – и удалился, начисто забыв про свой сундучок с травами.
– Давненько меня не пороли, – хмыкнул Маркус. – Последний раз мне было лет восемь.
– Тебе даже больно не будет, – утешил Лиасс. – Но я не могу ему отказать. Он… он прав в своем требовании, а я не могу не исполнить клятву.
– Да ладно, – удивился Маркус, – не колесуют же в самом деле. Ты не меня утешай, Владыка, а вон ее. Ее телесные наказания отчего-то очень пугают. Делиена! Ну не переживай.
Милит вдруг захохотал, сморщился, схватился за забинтованный бок, снова захохотал и снова сморщился.
– Ну каков! Владыка, и этому человеку ты должен подчиняться?
– Должен, Милит. И ты – должен. Ты не давал клятву, но дашь. Я хочу, чтобы ты дал клятву. А этот убогий – представитель короля, который дал приют твоему народу.
– Ему точно мало не покажется, – угрюмо пообещала Лена. – Он у меня еще наплачется.
– Аиллена, Проводнику не будет больно, я обещаю. А этот почувствует себя сытым. Почему король оставил именно его?
