Мило сощурился:
— Поместье иногда пустует годами, оставленное на попечение слуг и управляющего. И если уж мы навещаем его, то непременно вместе. Неужели вы хотите отослать меня из дворца, госпожа?
— А что, если так? — это прозвучало с вызовом, будто я оправдывалась перед собственным учеником. Ох, дожили!
— Я не поеду, — непреклонно заявил Авантюрин, упрямо поджимая губы. — И не надейтесь.
Возражает? Спорит? Да, мальчик вырос за этот месяц. Изменился. И моя уверенность в том, что Мило надо переждать пару деньков в поместье укрепилась. Если он с таким же жаром бросится доказывать что-то Ее величеству… У Тирле с ослушниками разговор короткий: "Отрубить ему голову", и вся недолга.
Но и просто приказать моему мальчику после всего, что мы пережили вместе, после того, как он спас меня от дамы Архив и отыскал в туманной лощине Дома Дорог, я не смогла бы.
— Мило… — я опустила ресницы, словно сомневаясь. — Поверь, мне ужасно не хочется расставаться с тобою. Ты — величайшая драгоценность и единственная отрада моей жизни… Но меня ждут дела расклада, и…
И тут Авантюрин совершил невероятное — мягко обхватил мое лицо ладонями, касаясь большим пальцем губ — и этим нежным прикосновением словно запечатывая их… Ласково запрокинул голову, заставляя смотреть ему в глаза:
— Госпожа… нет — Лале. Я знаю вас почти два десятка лет и научился распознавать вашу ложь даже до того, как она покинет уста. И блеск, который появляется в глазах, и слишком расслабленное лицо… — он говорил тихо, улыбаясь, но мне почему-то становилось не по себе от его внимательного, темного взгляда. О, да, Мило изрядно повзрослел — возможно, даже сильней, чем я могу себе представить. — Я не буду спорить и уеду, но только пообещайте мне сначала, что не станете совершать необдуманных поступков.
Я хотела шумно возмутиться в ответ на такое глупое и обидное предположение, но вместо этого — от растерянности, что ли? — лишь прошептала:
— Обещаю. Когда ты вернешься, все останется по-прежнему.
Золотые ресницы — теперь я знала, чье это наследие — дрогнули.
— У меня дурное предчувствие… Простите за дерзость, наставница, — улыбнулся он и наклонился вдруг, касаясь губами моего лба. — Я слишком вас… вы слишком дороги мне.
Мои щеки окрасились румянцем от смущения.
— Ну, полно, Мило, — неловко отодвинулась я, насколько позволяла подушка под спиной. — Мы же не навсегда расстаемся. Сегодня вечером навещу тебя в поместье, — я покачала ключом на цепочке. — Хочешь?
— Вы еще спрашиваете! — развеселился он. — В таком случае, я отправлюсь в поместье сразу после того, как накормлю вас завтраком и одену. Тогда как раз успею подготовить все к вашему визиту… Главное, госпожа, не натворите глупостей, пока меня нет.
Я рассмеялась, отряхивая ладони. Крошки от пирожного рассыпались по темно-зеленым простыням. Вот и доставила слугам работы… А то, небось, разленились тут без меня.
— Мило, дожила же я до этих лет, пусть и глупостей наделала немало. И этот день как-нибудь протяну. И вот еще… Начинай собираться уже сейчас — я сама оденусь.
— Вы уверены? — вкрадчиво осведомился он. В глазах моего милого, домашнего мальчика появилось престранное выражение. Ворон и кот, неужели Авантюрин меня… соблазняет? И почему от этого так волнительно?
Ах, Лале, ну и скверная же из тебя наставница вышла…
— Уверена, — улыбнулась я, кокетливо опуская ресницы. Флиртую с собственным учеником! До чего дожила… — Ступай, пока я не рассердилась. Сам же знаешь, что с утра шуты обычно голодны и язвительны.
Мило вскочил на ноги и поклонился с издевательской учтивостью. Ничем не скрепленные волосы рассыпались по плечам рыжей, белой, золотой волной.
— Сейчас уже не утро, госпожа, а полдень. Да и подкрепились вы славно… Неужто я не могу рассчитывать на свою капельку нежности?
Я фыркнула и запустила в него подушкой. Он легко поймал ее, вновь поклонился — и в одно мгновение скрылся за дверью, лишь подмигнув напоследок. Я же долго еще сидела и улыбалась, вперив взгляд в пространство.
Что со мною творилось? Неужели это проклятое путешествие все-таки свело меня с ума? Почему стоит взглянуть на изгиб его губ — и по спине пробегает дрожь, и щекам становится жарко? Почему вспоминаю тот поцелуй не с гневом, а с сожалением, что он не продлился капельку больше? Отчего я хочу обнять Мило крепко-крепко, защищая от всего мира… и ощущать его защиту?
А вдруг это…
В грудь — отравленной иглой,
В небо — птицей золотой,
Вздохом — ароматом мирта,
Рифмой на устах избитой…
Госпоже не прекословь,
Если имя ей…
…любовь?
Нет, нет, ни за что! Я просто слишком долго была одинокой, словно вмерзшая во льды травинка, и теперь, оттаяв, обнажив свое сердце — тянусь к теплу, не думая о том, что могу причинить этим боль и себе…
…и Мило.
Рано или поздно он устанет от меня. От капризов и надуманных обид, от страхов и сомнений, от моего эгоизма и самолюбования… И захочет уйти. А я не смогу его отпустить. И его жизнь превратится в страдание.
Так было с Лило-из-Грез. С тем, кого я люблю до сих пор. С тем, против кого я единственный раз обратила могущество своей карты, рыдая и до крови кусая губы.
Мне надо бы прогнать Мило, отвратить его от себя сейчас — но, боюсь, слишком глубоко уже вошла в мою кровь привязанность к ученику, потребность видеть его каждодневно и купаться в лучах его взгляда.
Поздно поворачивать назад…
В глазах защипало.
Я встряхнула головой.
— Соберись, Лале, — приказала себе сурово. — Ее величество ждет твоего доклада, а ты тут сырость разводишь. Так ли себя ведут верные подданные? То-то же! Собирайся, дурища, одевайся и иди к ней. А о всяких глупостях подумать и после можно.
Облачение в сложный придворный наряд уже не единожды спасало меня от нехороших мыслей еще в те времена, когда Холо только-только отправился в свое путешествие. Черно-белые полосатые чулки, угольные бриджи, светлые ленты под коленями, молочного цвета блуза и жилет в клетку… Шнурки и замочки, пуговицы и крючочки, бантики и узелки — все это занимало руки и очищало разум. Полторы сотни косичек отняли у меня полтора часа, если посчитать и подвязывание на кончики бубенцов. Но по прошествии этого времени я почувствовала, что полностью успокоилась и теперь готова к непростой беседе с Ее величеством.
Ключ так и остался за воротом — после почти что месяца путешествий мне захотелось пробежаться по дворцу своими ногами. Заодно и узнаю, где изволит пребывать королева.
