— Если это шутка, — негромко проговорил он, — то довольно глупая.
Карлик покачал головой, но Сульг и без того уже видел, что он не шутит. Норлок пристально смотрел на суона, машинально поглаживая лезвие пальцем.
— Как такое может быть? — сказал он наконец. — Легенды твердят о страшном чудовище, о порождении хаоса, а ты? Суон — это всего лишь ты, маленькое существо?
Суон молчал. Он видел, как тепло ушло из глаз норлока и взгляд стал холодным, оценивающим.
— Амулет защиты действительно находится внутри тебя?
Суон кивнул. Норлок молчал, внимательно разглядывая его.
— Ну и. что теперь ты будешь делать, Великий норлок? — нарушил тишину суон. — Убьешь меня?
Сульг прищурил глаза, раздумывая.
— После того, как я вместе с тобой ел?
— А тебе никогда не приходилось убивать тех, с кем ты разделял трапезу?
— Приходилось, — помедлив, признался норлок. — И не один раз.
Он отодвинул меч с тремя алыми камнями в рукояти, по-прежнему не сводя глаз с суона.
— Почему ты сказал мне, кто ты? Ты же мог…
— Потому что моя жизнь подходит к концу, — пояснил карлик. — Суоны всегда чувствуют, когда их жизненный путь заканчивается. Они предвидят судьбу.
Сульг поставил локти на стол, переплел пальцы, опустил на них подбородок и надолго задумался, глядя в огонь очага.
— И что же ты предвидишь, суон-чудовище? — пробор мотал он наконец. — Собственную смерть от меча норлока?
Суон опустил глаза.
— Нет, это какая-то насмешка богов, — негромко проговорил норлок. — Трудно поверить…
Пламя очага постепенно угасало. От снадобья, приготовленного суоном, боль в прокушенной руке утихала, клонило в сон. Сульг откинулся на земляную стену и устало закрыл глаза.
— Лучше бы ты действительно оказался чудовищем, — вздохнул он. — Дай мне время подумать….
Овражник шевельнулся в своем углу, норлок открыл глаза. Гном шумно вздохнул, повозился, удобней устраиваясь на полу, и затих. Наступила тишина, было слышно лишь, как за стенами хижины перекликаются лесные птицы. Овражный гном поколебался, подполз ближе и устроился возле ног хозяина.
Суон долго сидел на камне, глядя на заснувшего норлока. Тот спал тяжелым сном, как спят, наверное, смертельно уставшие люди. Огонь в очаге угасал, лишь время от времени по рдеющим углям перебегало быстрое синее пламя. Суон сполз с камня и проковылял к столу, с трудом передвигая ноги: силы покидали его.
Жизнь заканчивалась, он знал это совершенно точно, и для этого не нужно было бросать в воду пять перьев, вырванных из крыльев кукушки, как это делают люди, пытаясь узнать собственную судьбу, или гадать по внутренностям своих врагов, как принято у ктухов-звездочетов. Амулет, который он носил внутри себя, несколько дней назад стал нагреваться. Вначале ощущалась лишь теплая точка в груди, но чем ближе подходила смерть, тем сильней разгоралось пламя внутри суона. Это был верный знак того, что свиток жизни размотан до конца.
Возле очага карлик споткнулся и прижал руку к груди. Жар опалял горло, становилось трудно дышать. Суон остановился возле стола, разглядывая спящего норлока, овражник, сидевший на полу у ног хозяина, шевельнулся, блеснув настороженными глазами.
Рядом с норлоком, прислоненный к стене, стоял невидимый меч.
Суон, спотыкаясь, обошел табурет — хотелось получше разглядеть зачарованный клинок, защищенный от посторонних глаз волшебством дракона. Никто, кроме хозяина, не мог видеть меч, разве что волшебные расы способны были ощущать слабое присутствие чужой магии. Но суон видел. Он разглядывал рукоять с головой дракона и двумя зелеными камнями. Глаза серебряного дракона глядели осмысленно, словно он, в свою очередь, внимательно следил за каждым его движением. Незримые чары невесомо окутывали меч, как тончайшая мерцающая паутина. Суон медленно протянул руку и коснулся пальцем холодного невидимого металла. Прикосновение позволило ему проследить путь меча: хозяин-человек, смерть и чужие руки — руки арха. Холодная ярость меча, месть клинка убийце: тот вскоре погиб от руки норлока.
Карлик задумчиво посмотрел на спящего. Не этот норлок принес смерть убийце. Этот сам чуть не погиб, когда зачарованный меч, разъяренный гибелью хозяина, ранил его.
Суон с трудом набрал воздуха в грудь. Амулет в груди раскалялся, превращаясь в пылающий шар. Что было потом? Дракон, который освободил меч от прежних заклинаний и наложил свои собственные, навечно связав меч и норлока узами Истинного владельца. Лишь одно заклинание, сильное и древнее, осталось нетронутым: заклинание Похитителя душ, самое опасное и сильное. Убивая, невидимый меч поглощал душу уничтоженного существа, не позволяя ей воплотиться в новой телесной оболочке.
Суон опустил руку и перевел взгляд на другой меч, тот, что лежал на столе, под рукой у норлока. Карлик внимательно разглядел потертую рукоять, камни, похожие на капли крови, простые кожаные ножны, украшенные полустертым серебряным тиснением. Он рассматривал узор так пристально, словно не было для него занятия важнее.
В этот момент суон внезапно почувствовал: время закончилось.
Он приподнялся на цыпочки и, придерживая одной рукой ножны, наполовину вытянул лезвие; оно было слишком длинным для него, но неожиданно легким.
Овражник не сводил с карлика настороженных глаз. А норлок спал и не думал во сне ни о жизни, ни о смерти.
Траурным цветом в Доршате считался темно-зеленый. Бретта ненавидела этот цвет, он придавал коже отвратительный оттенок, не подходил к синим глазам, и даже золотые волосы казались тусклыми и непромытыми. Это обстоятельство беспокоило ее так же сильно, как и неожиданная смерть отца.
Наместник скончался под утро. Жестокая лихорадка, подхваченная во время долгой церемонии на верфях, его доконала. Зелья, доставленные с Сарамитской равнины, из далекого монастыря, не помогли. Магический Орден Невидимых, созданный отцом для защиты правящей семьи на случай нападения чародеев Аркаба, тоже оказался бессилен. Бретта нахмурилась: если сейчас, со смертью правителя, выплывет тот факт, что в Белом Дворце много лет существовал Орден магов, скандала не миновать. Впрочем, правящая семья хорошо умела прятать концы в воду, об Ордене во Дворце знают всего несколько человек… Проклятые маги! Не смогли справиться с осенней лихорадкой! А Советники? Для чего была организована эта глупая поездка на верфи?! Почему они не отговорили его?!
«Золотая» Бретта и раньше не видела никакого прока в том, что правитель лично присутствует на всех городских церемониях, но держала свои соображения при себе — у отца был не тот характер, чтобы терпеть чьи-то советы. Он считал необходимым появляться на людях как можно чаще, старался пресекать слухи о его якобы немощи. Ну что ж… теперь никто не сможет сказать, что он немощен.
