– Ты прав, мой экзоплазменный друг. Самое интересное впереди – и в жизни, и в романе. Особенно в жизни.
Ким выдвинул верхний ящик стола, вытащил маленькую коробочку, открыл, полюбовался на кольцо с брильянтом. Брильянтик был крохотный, как раз величиной с аванс за «Грот Дайомы», но Кононову он представлялся больше и великолепнее, чем корона Российской империи. Дар любви, залог счастливого супружества! Когда-нибудь, лет через пятьдесят, Даша наденет это колечко и скажет: «Вот, милый, первый из твоих подарков, самый дорогой и драгоценный. Не камень дорог в нем, а знак любви. Я помню, сколько ты трудился, чтобы…»
«Вот и трудись, – прошелестел пришелец. – Трудись! Мне хочется узнать конец истории. Неважный выкуп за мой потерянный инклин, но лучше что-то, чем вовсе ничего».
– Ты прав, – согласился Ким. – Побоку мечты и сантименты! Драма развивается, и надо бы до ужина свести концы с концами. А на ужин у нас…
«Меня не волнует, что у вас на ужин, я хочу узнать про колдуна. Убит он или не убит?»
– Убит. Однако магический клинок еще не покрылся ржавчиной.
«Но почему?»
– По той причине, что зарезали не того. В нашем мире это случается, мой друг.
* * *
Конан, ошеломленный, уставился на свой кинжал.
Его лезвие светилось прежним золотистым блеском и было таким же несокрушимым, как мгновение назад. В чем не составляло труда убедиться – он ткнул острием гладкую поверхность алтаря, и камень раздался, подобно мягкому сыру.
«Обман»? – мелькнула мысль. Но кто его обманул? Гор-Небсехт? Или Дайома?
Киммериец скрипнул зубами и выругался. Он был готов поставить жизнь против дырявого ведра с мочой верблюда, что нож проткнул глотку истинному Гор-Небсехту, что истинный и неподдельный Гор-Небсехт лежит на полу у его ног, холодный и застывший, как зимняя равнина Ванахейма.
И дело заключалось не в том, что глаза его видели облик стигийца, настоящего стигийца, смуглого, черноволосого, с орлиным носом и тонкими бескровными губами. Нет, совсем не в том!
Стигиец, павший от его клинка, знал чародейскую науку! Чары, чуть не сгубившие Конана, леденящий мороз и смертельный холод, были способны обратить живого человека в камень, и это не являлось ни обманом, ни иллюзией! Конан понимал, что защитила его лишь магия обруча Дайомы; знание это казалось столь же точным, бесспорным и определенным, как и то, что солнце восходит на востоке, что трава зелена, вода мокра, а на деревьях летом распускаются листья.
Так кем же он обманут? Дайомой, заколдовавшей нож? Так, чтобы клинок без ущерба резал дерево, камень и плоть человеческую, но покрывался ржавчиной, испив крови чародея? Но об этом он знает только с ее слов… Может быть, надо проткнуть глотки сотне магов, чтоб нож сломался? Или хватит одного, но одаренного великой магической силой? Одного, но настоящего чародея? Более грозного, чем Гор-Небсехт?
В том, что стигиец – настоящий колдун, Конан не испытывал сомнений. Лишь опытный маг сумел бы обратить человека в камень, и лишь умелый чародей смог бы остановить Идрайна.
Тут, вспомнив о големе, Конан бросил взгляд на лицо серокожего и поразился: слуга, выпрямившись во весь свой гигантский рост, взирал на него с неприкрытой ненавистью и каким-то странным торжеством. Жуткий огонь пылал в глазах Идрайна, губы кривились в презрительной усмешке, и физиономия уже не выглядела серой, блеклой и равнодушной, как мгновением раньше: она багровела, будто тягучую холодную влагу в жилах голема вдруг заменили жаркой человеческой кровью. Кровью, что ударяет в голову, приводит в ярость, порождает жажду убийства… Убийства не по приказу, а по собственному желанию и прихоти.
Идрайн поднял огромный топор и шагнул к своему бывшему господину.
* * *
На китайском столике бабушки Клавы тренькнул телефон. Ким чертыхнулся, помянув Нергалью Задницу недобрым словом, но подошел. Вдруг не Халявин, а Дашенька звонит? Вдруг ей необходим совет по поводу наследства? Или благотворительная консультация? Кого, положим, одарить, слепых либо безногих? Библиотеку Блока, зоопарк или Артиллерийский музей?
Он уселся в кресло и поднял трубку. Звонила Варвара.
– Кимчик?
– Я, сестренка.
– Трудишься?
– Как раб в каменоломне.
– Дашутка все бегает?
– Бегает. Сегодня у нее… – Ким поднял брови, вспоминая. – Сегодня передача документов на ресторан «Славянский Двор» и рандеву в ОБОПе.
– В бобопе? Это что такое?
– Это, Варенька, отдел борьбы с организованной преступностью.
Варвара всполошилась:
– Дашку туда вызывают? Зачем? Из-за покойного шмурдяка?
– Не вызывают, а приглашают со всем уважением, – пояснил Кононов. – Супруг ее почивший ни при чем, просто Дарья решила отписать ОБОПу прибыль со «Славянского Двора». Для закупки компьютеров и бронежилетов.
– А почему со «Славянского»?
– А потому, что он на Литейном, около Большого Дома.
– Лучше бы Большой драматический осчастливила, – сказала Варя, неодобрительно хмыкнув. – От нас, артистов, людям радость, а от бобопа вашего столько же пользы, как от козла молока.
– Может, оно и так, но есть позитивные сдвиги, – обнадежил золовку Ким и подмигнул злобному демону на крышке китайского столика. – Анас Икрамович Икрамов – помните, я о нем рассказывал? – хочет баллотироваться в ЗАКС, чтоб стать главой комиссии охраны правопорядка. Глядишь, потом в генералы выйдет, ОБОП возглавит или даже всю милицию… В общем, надо поддержать материально и, в частности, бронежилетами. А то перестреляют всех, и нечего будет возглавлять.
– Ну, вам виднее, – с сомнением произнесла Варвара и сменила тему: – Я что звоню, Кимчик? В цирк хочу вас вытащить. Премьера у меня сегодня. Чайковский, танец маленьких лебедей.
– На Обломе? – поразился Ким.
– На Обломе. А что? Спина у него здоровая, просторная. Опять же пора нам осваивать классический репертуар.
– Помнится мне, что лебедей четыре, а вы одна, – сказал Ким. – Или Игорь с Олежкой помогут?
Варвара хихикнула.
– Сама справлюсь. Я женщина крепкая, в теле, уж как-нибудь спляшу за щуплых птичек. За целую стаю спляшу, не сомневайся! Придете?
– Непременно.
Кононов положил трубку, взял яблоко из миски, стоявшей рядом с телефоном, и с хрустом откусил. Даша считала, что ему необходимы витамины – они, во-первых, инициируют писательскую мысль, а во-вторых, снижают вред, который причиняется курением. Ким не спорил.
Съев яблоко, он, разминая ноги, прошел туда-сюда вдоль книжных полок, полюбовался фотографией – Даша в облегающем трико летит к Варваре, – вернулся к компьютеру и некоторое время сидел, глядя в экран, пытаясь избавиться от назойливого видения: Варя, Игорь и Олег пляшут под мелодию Чайковского, и к ним семенит на пуантах Облом, тоже в белоснежной пачке и балетных туфельках величиной с индейскую пирогу.
