Сказал Армрег:
— Я принимаю ваше предложение, ибо оно представляется мне весьма забавным. Поэтому я приглашаю вас покинуть вместе со мной пределы города, поскольку населенный город — не самое подходящее место для подобных состязаний.
Они покинули город и пришли в безлюдные горы.
Сказал Армрег:
— Прошу вас, Лорд Мъяонель, начинайте.
Сказал Мъяонель:
— Если позволите, ваше высочество, я бы хотел быть вторым, а не первым.
Тогда Принц Каджей сотворил заклинание. И, подчиняясь его заклинанию, оторвалась верхняя треть одной из гор и, проплыв некоторое расстояние по воздуху, опустилась в другом месте.
Сказал Принц Каджей:
— Теперь ваша очередь.
Но Мъяонель пожал плечами и ничего не сделал.
Сказал Армрег:
— Что же вы медлите, милорд Мъяонель?
Ответил Мъяонель, усмехнувшись:
— Для чего предпринимать усилия, меняя что-то в мире, если вы не видите его таким, какой он есть? Но посмотрите, каков он.
И тогда заметил Принц Каджей, что происходит нечто странное с миром, который окружал его. Взглянул он вокруг и содрогнулся. Ибо небо стекало на землю, сверкая разноцветными красками, и облака спаривались, извиваясь в экстазе, и у гор появились многочисленные ноги, и вся земля стала фарфоровым блюдом, по которому скользили горы, силясь выбраться за ее край, и оступались, ибо чересчур гладким была поверхность этого блюда. И хотел Принц Каджей что-то сказать Мъяонелю, но его слова ожили и изменились, и сами стали что-то говорить Принцу Каджей. Воззвал он к своему волшебству и хотел применить его против Мъяонеля, но волшебство рассыпалось в руках его. И тогда Принц Каджей упал на одно колено и закрыл глаза руками, ибо не мог смотреть на мир, в который вверг его Мъяонель, а этот мир будто сдавливал и крошил его разум. Затем он почувствовал, как кто-то отнимает от лица его руки. И увидел Армрег, что находится он в своем собственном дворце, и за одним столом с ним сидят Мъяонель, Рола и Мирэн.
Сказал Армрег:
— Что за наваждение вы напустили на мой разум?
Сказал Мъяонель:
— Не знаю, можно ли назвать это наваждением. Ибо одни философы утверждают, что видимый мир — реален, а другие говорят, что нет, и я верю тем или другим в зависимости от обстоятельств. А раз так — нет у меня ответа на ваш вопрос, милорд Армрег.
Сказал Принц Каджей:
— Вижу я, что вы настолько углубились в магию иллюзий, что перестали даже сами для себя различать иллюзию и реальность. Но можете ли вы управлять чем-то настоящим, реальным?
Спросил Мъяонель:
— Что вы называете реальным?
Сказал Армрег:
— Скала, которую я поднял посредством волшебства — реальна.
Удивился Мъяонель и сказал:
— Разве вы поднимали какую-нибудь скалу, милорд?
Вознегодовали тогда вельможи и сказали Принцу Каджей:
— Позволь нам немедленно убить его, господин, ибо он издевается над тобой. Все мы видели, как ты посредством своего искусства отделил от горы ее треть и перенес в другое место. Воистину, господин, ты — могущественный волшебник, и велика твоя Сила!
Недоуменно сказал Мъяонель, обращаясь к Роле:
— Поистине, весьма странные видения посещают иногда этих каджей!
Но молчала Рола, ибо она была с ними, когда они выезжали за город, и наблюдала действие волшебства Армрега.
И, видя это, усмехнулся Принц Каджей, и сказал, подойдя к окну:
— Выгляни в окно, безумец. Или ты будешь отрицать то, что узрит всякий, у кого есть глаза?
Сказал Мъяонель Принцу Каджей:
— Не указывайте мне на горы, милорд, но лучше взгляните на них сами.
Посмотрел на горы Принц Каджей, и увидел, что все они целы, и что та гора, которую он рассек, выглядит так же, как и раньше. И долго молчал Принц Каджей, глядя на эту гору.
Сказал он затем Мъяонелю:
— Велико твое искусство. Я же приношу извинения за то, что смеялся над тобой и называл тебя безумцем. Но если твоя Сила столь велика, что не только стихии, но и сама реальность повинуется тебе, кто же враги твои? И к чему тебе против них столь слабый союзник, как я?
Сказал Мъяонель:
— Ваше высочество, вы не слабы, но только лишь неопытны. В творении волшебства Искусство остается пока для вас большим подспорьем, чем сама Сила. Медленно возрастает в вас Сила, но это отнюдь не означает, что вы слабы. Хотя среди моих врагов есть и такие, чья Сила равна моей, много и других, менее искусных и сильных, а я не смогу сражаться одновременно со всеми.
Сказал Принц Каджей:
— Но какая мне выгода следовать за тобой и участвовать в этой войне, где сам я буду — одним из младших?
Сказал Мъяонель:
— Если вы ответите «нет», я уйду. Однако если бы ко мне пришел кто-нибудь, более искушенный в Путях Силы, чем я сам, и предложил бы мне нечто подобное, с величайшей радостью согласился бы я заключить с ним союз для того, чтобы воспользоваться чужим опытом и побольше узнать о Путях Могущества.
Сказал тогда Принц Каджей:
— Отвечаю тебе: да. Я готов стать твоим союзником, признав на время войны твое главенство, и окажу тебе любую посильную помощь.
Сказал Мъяонель:
— Благодарю. Уже сейчас потребуется мне помощь в свершении некоего волшебства. Слышал я, что каджи часто совершают набеги на другие племена и народы и уводят в рабство людей, гоблинов и даже альвов.
Сказал Принц Каджей:
— Случается и такое.
— Мне потребуется пленник.
— У нас много рабов. Бери любого, какого пожелаешь.
— Мне не нужен тот, кто уже назван рабом. Прикажи своим слугам, чтобы был послан отряд в какую-нибудь землю, и взял там пленника. Мне безразлично, к какому племени он будет принадлежать. Единственное мое условие таково: пленник должен быть младенцем, не умеющим еще говорить.
Подивился Армрег такому условию, но все ж отдал своим слугам приказ взять какого-нибудь пленника. И Мъяонель с Мирэном гостили в Каджети несколько дней, прежде чем вернулись слуги с младенцем. А что до Ролы, то она удалилась обратно в Башню Луча.
Сказал Мъяонель Армрегу:
— Есть ли в твоем дворце комната для совершения колдовских церемоний?
И когда пришли они в эту комнату, взял Мъяонель шкатулку и положил на алтарь, а рядом положил ребенка. Осмотрел он различные ножи, имевшиеся в комнате, и, выбрав из них подходящий, поднял младенца и, ударив его ножом, убил его. И пролил на алтарь несколько капель его крови.
Сказал Армрег:
— Многое мне известно о кровавых церемониях и разных видах жертвоприношений. Не очень-то много волшебной силы можно получить таким образом, хотя некоторые полагают иначе. Но даже и эту силу ты не стал собирать. Вижу я, что она свободно испаряется во вне вместе с жизнью младенца. В чем же заключается смысл этого обряда?
