— Шавки из газет так и заливаются, — нервно продолжал Стейр. — Можно подумать, больше писать не о чем! Дерьмо! Я первое лицо Земли, и вдруг оказывается, что в глазах всего этого сброда имеет значение, подал мне руку или нет какой-то Йанти Дейс, какой-то наладчик…
— Ну, давай уберем его, — повторил Армилл. — Это просто. Я пошлю своего агента туда, где он обычно бывает. Агент будет скромненько стоять в уголке, а сам внушит ему любые нужные действия: пусть твой Дейс повесится или пойдет прикончит какого-нибудь прохожего и отправляется в тюрьму. Раз уж в эту историю вцепились СМИ, пускай все убедятся, чего стоит парень, не подавший руки канцлеру.
Йанти не доработал до конца фестиваля. На другой день его уволили из фирмы. Ведомство не имело к этому никакого отношения.
"Люди могут подумать, что наши сотрудники — сборище маргиналов, — высказался на корпоративном сайте сам гендиректор. — Йанти Дейс вредит репутации фирмы. Пусть он демонстрирует свои личные взгляды в пивной, а не на рабочем месте".
Йанти, теперь уже безработный, пошел в бар — увидеться с дядей Омшо и Хенко. На душе у него было неспокойно. На работу теперь точно никто не возьмет: если он самому канцлеру не пожимает руки, чего ждать такого смутьяна «простому» начальству?
Йанти читал газеты. Как-то он вычитал, что на генетических фабриках население Земли воспроизводится с расчетом примерно на десятипроцентную безработицу, необходимую для здоровья экономики. "Сволочи!" — думал он. Им нужна безработица, чтобы было, куда выбрасывать таких, как Йанти, а остальные бы не дергались — вот и все «здоровье»…
— Как по-твоему, тебе теперь ничего не сделают? — озабоченно спрашивал в пивной Омшо, вертя в руках пластиковый стакан.
Йанти только поморщился и небрежно повел плечом. Лохматый Хенко сощурился:
— Вот теперь им радость будет, если ты сломаешь шею. Ты лучше осторожнее, Йанти!
Через пару дней на улице к Йанти подошел незнакомый парень в сером обтягивающем свитере. Йанти остановился. Еще с тех пор как он разыскивал дядю Омшо и расспрашивал в пивнушках, нет ли тут ребят со свалки, его многие знали в лицо и иногда подходили, чтобы спросить: "Ну что, нашел того мужика?".
Незнакомец приблизился вплотную, и по его жестким, тонким губам Йанти прочел:
— Йанти Дейс…
Голоса он не слышал, в глазах тоже на миг потемнело. Когда Йанти пришел в себя, незнакомца уже не было. Йанти даже не вспомнил о нем. Он пошел дальше своей дорогой вдоль длинного жилого дома с обшарпанными подъездами. Вечером к нему обещала зайти Неска. Она была единственным, что у него осталось, кроме пивнушки, приятелей и тяжелого «железа» в «качалке», куда они ходили вдвоем с Хенко. Но Неска была важнее всего. Пока Йанти имел работу, он чувствовал себя уверенным, удачливым человеком. Он на своем стареньком, надежном «Кессо» привозил дяде Омшо на свалку аккумуляторы и продукты, готов был при случае заплатить за Хенко, оказавшегося на мели. С Неской они оба и не заметили, как стали пользоваться деньгами и вещами друг друга, как своими, тем не менее он, наладчик терминалов, зарабатывал больше уборщицы в кинотеатре. Теперь Йанти оказался выбитым из привычной колеи, потерявшим право на прежние уверенные ухватки. Лишь рядом с Неской он по-прежнему чувствовал себя вожаком, сильным человеком. Как она умела внушать ему такую уверенность, он не задумывался, не задумывалась, должно быть, и она. Но Йанти чувствовал, что сейчас ему особенно важно видеть ее как можно чаще.
Неска припарковала мотоцикл возле его дома и, стягивая с плеч лямки рюкзака, вызвала лифт. Добравшись до двери Йанти, она позвонила несколько раз: за дверью была полная тишина. Тогда, поставив на пол рюкзак и бросив сверху куртку, Неска достала собственный ключ.
В пустой комнате были задернуты занавески, на продавленном диване — неубранное постельное белье. Неска собрала простыни, положила в шкаф, открыла окна; подняла с пола футболку и сунула ее в стиральную машину; выставила на стол в кухонном блоке две банки пива и взяла пластиковые упаковки с готовым ужином, чтобы разогреть. Она не успела включить микроволновку, как услышала — лязгнул замок.
— Йанти, — Неска выглянула в полутемную тесную прихожую.
— Здорово, Неска! — ответил тот.
Йанти, широко улыбнувшись, шагнул из темноты коридора. Он увидел подругу и внезапно остановился. Неска успела заметить только, что он необычно побледнел, дыхание стало прерывистым, а глаза налились кровью.
— Осторожно, Йанти, — Неска невольно попятилась в угол, видя, что он идет на нее, как слепой. Йанти сдавленно выругался и схватил ее за руку. Пластиковая упаковка полетела на пол, мороженые овощи рассыпались по синтетическому покрытию. От рывка Неска упала на колени, растрепавшиеся черные волосы заслонили ей глаза.
— Ты сдурел? — крикнула она, поднимаясь.
— Убью, — Йанти снова, хрипло ругаясь, попытался ее схватить.
Неска хотела увернуться, но он швырнул ее в угол и начал избивать ногами в тяжелых ботинках, которые, войдя, не снял. Мобильник был у Нески в кармане, но не было возможности даже набрать две цифры, чтобы вызвать полицию. Да и никогда в жизни Неска бы не вызвала полицию своему Йанти. Она пыталась отбиваться, вывернулась, выползла из угла и вскочила на ноги.
— Йанти, ты что, ты что?! — крикнула Неска. — Тебя же заберут!
Вот он убьет ее — и его заберут в полицию или в дурку, и напишут, что "нигде не работающий Йанти Дейс во время бытовой ссоры до смерти забил свою сожительницу". Что тогда с ним будет?
Йанти перехватил запястье Нески, когда она пыталась заслонить лицо, и толкнул ее в сторону окна, Неска ударилась бедром о радиатор. Йанти, отшвырнув стоявший на дороге стул и закусив губу, шагнул к ней.
— Йанти! — снова крикнула Неска. Она выпрямилась, откинула с лица волосы, глядя ему в глаза. — Ты с ума сошел! Бешеный громоносец Йанти, ты же убьешь меня, свою колдунью Неску.
Неска давно уже знала наизусть книги Харта и Севан о Древней Земле… Она иногда рассказывала Йанти, будто была колдуньей из северного племени, которое жило в те времена далеко за заливом Летхе, в тундре, где половину года стояла полярная ночь. Колдунья Неска в меховой куртке, вышитой бисером, разжигала огонь у своего шатра и била в бубен, а к ней прилетал псевдообъект — неистовый зимний громоносец. Она называла Йанти своим громоносцем в минуты особой близости, интимной или дружеской нежности.
Йанти замер. Слово «громоносец» взорвалось у него в мозгу. Так могла его назвать только Неска. Она видела его яростный оскал и налитые кровью глаза. Но вдруг стиснутые зубы Йанти медленно разжались, он опустил руки, несколько раз глубоко вздохнул, словно просыпаясь, вытер лицо рукавом рубашки.
