– Значит… – я замолк. Говорить было трудно, но еще трудней было поверить в легко напрашивающийся вывод. Но как только Скай замолкла, несуразицы выступили так выпукло, что я не мог понять, почему не замечал этого раньше. Я ведь знал все, о чем она говорила (ну, или почти все). – Значит, навешали мне лапши на уши…
– Именно. И хорошо, если этим и ограничились, – отрезала Скай. Потом посмотрела на мое лицо и смягчилась, – Вспомни ее лицо, может, я знаю эту… мадам. Авось просто авантюристка.
– Сейчас… – я попытался собрать воедино все, что помнил о ней, но в сознании оставалось только белоснежное сияние. Я снял блокировку, давая возможность Скай разобрать хоть что-нибудь.
– …! – прорычала она через несколько минут элегантную трехэтажную конструкцию, – Тебе, наивный ты мой, мозги подчистили, причем хорошо. Что, родственной душой прикинулась? На жалость давила? На благородство твое недобитое? Ах, какая я бедная несчастная, расскажи мне что-нибудь интересное… А ты уши и развесил, – я пристыжено опустил голову, – Что, так и было?! Адовы ватрушки… Вспоминай, когда вы с ней разговаривали, или до, или после, ничего необычного не замечал?
– Нет, – я пожал плечами. Потом неосторожно глубоко вдохнул и в носу отчаянно зачесалось, смертельно захотелось чихнуть. Стоп. Чихнуть!… – Скай! Духи! Когда она подошла, у меня был жуткий приступ аллергии. Запах какой-то просто… в общем, очень сильный. А потом мне было как-то не до аллергии.
– Ясненько… Чудненько. Чудесненько, – она замолчала, что-то напряженно обдумывая. Потом заговорила: – Во-первых, сильный запах был прикрытием для, полагаю, сильного ментального воздействия. Он тебя отвлек – раз, и девяносто процентов вероятности, что уже в саму его структуру вплели алгоритм воздействия на мозг. И активировался он, как только ты эти «духи» унюхал. Ты не проверил ее, как сделал бы в отношении любого другого, не увидел несуразностей в ее рассказе, и ПРОДОЛЖАЛ не видеть их до сего момента. Кач-ч-чественно, черт подери. Полагаю, сие творение довольно быстро разложилось после ее ухода?
– В общем-то…да. Дикий с ней разминулся, и он ничего не почувствовал.
– Разминулся, говоришь? Ну, теперь по крайней мере ясно, отчего так внезапно сбежала наша дамочка.
– Хочешь сказать, она знала, кто он?
– Нет, – у нее вырвался смешок, – К вам шел свидетель. Свидетель, у которого определенная репутация. А именно, сильного псиона. И довольно тяжелая рука. А ее задание требовало свести количество свидетелей к нулю. Да, и я думаю… Да, был гламор. Не свойственно ни коже, ни волосам соланок сиять, аки лампочка в ночи. Опиши ее еще раз, со столькими подробностями, сколькими сможешь.
– Ну, волосы, кожа, глаза – это я говорил. Во что была одета – не помню. Что-то серое, я думаю. Уж очень ярко смотрелись волосы. Потом… ушки такие изящные, хвост, клыки, как у тебя, в общем все, что положено… Даже не знаю, что…
– Клыки?! – Скай чуть ли не подпрыгнула на месте, – ты уверен, что именно такие, как у меня?
– Ну да, – я опять не понимал ход ее мыслей, – я еще тогда подумал, что хоть в чем-то вы одинаковые.
– …!!! – теперь даже знаки препинания в этой тираде отдавали чистейшим матом. НУ ЧТО Я ТАКОГО СКАЗАЛ?!
– Клыки у меня, – начала она неожиданно спокойным тоном, – НЕ нормальные. Не для солы. От отца достались.
– Ты хочешь сказать… – внутри что-то оборвалось и полетело вниз, все набирая и набирая скорость.
– Да. Темная. Как они тебя вынюхали… Не пойму. Не может такого сделать даже сильнейший аналитик, – она будто разговаривала сама с собой. – Тогда… Опять информатор? Но он-то КАК он это узнал? Никто ведь не знал, не мог знать! Черти…
– Скай? – неуверенно позвал я.
– А? Извини, издержки профессии. Слишком много думаю, не имея к этому способностей. Признаки-то были типичные. Видно, пресловутые духи заразны, – она улыбнулась одними губами. – Ты не можешь вспомнить ее лица, потому что их черты всегда недостроены, они не принадлежат материальному миру и быстро теряют с ним связь. Да же я не могу толком вспомнить лицо собственного отца. Остается только ощущение, и больше ничего. Запах, очевидно, должен был валить с ног, иначе ты бы учуял в ней темную за сотню метров. Ты встречался с ними, а у темных очень специфический и трудновыводимый след. У тебя в голове набат должен был бить, даже если бы ты не пытался ее проверить. Ты… – она на мгновение задумалась, – хоть мельком, хоть чуть-чуть, не вспоминал нас с Рейном, наш «Ангел»?
– Ну… – я задумался. Несколько недель прошло, черт его знает, что я там вспоминал. Я пытался, честно пытался. Всплывали какие-то фразы, рваные и непонятно к чему относящиеся. Черт, да что ж это я? Как будто ничему не учился! Через пару минут сосредоточенного копания в глубинных слоях памяти всплыло «Кстати, издалека к нам?» И то не к месту возникшее видение нашего логовища. – Получается, да. Так значит, они могли?…
– И боюсь, что сделали, – отрезала она, – Маячок к тебе прикреплять было бесполезно – мы бы сразу учуяли, а так…
– Черт, значит, все из-за меня. Ты права – я безнадежный дурак, – сказал я тихо.
– Никогда я так не говорила. Так что и ты не мели ерунду, – она, будто только сейчас вспомнив, что мы стоим посреди лестницы, развернулась и стала тяжеловато подниматься. Потом обернулась, – Ну что ты стал, пошли!
Я вздрогнул, опомнившись, и последовал команде. То есть пошел. Тупо переставляя ноги и ощущая такую пустоту внутри, что хотелось выть. Моя маленькая, такая обыкновенная мечта враз рухнула. Та самая, что давала волю продираться сквозь учебу, что давала надежду, что вот скоро я смогу вырваться на волю. Вырвался… Нет, конечно я понимал, что она и так стояла на глиняных ногах, что одна встреча по большому счету ничего не значит, но… Бывает ведь любовь с первого взгляда? Ведь так?… А, к черту, я уже ничего не понимаю в этом мире.
Иррациональное, гадкое чувство, что тебя предали. Что самое обидное, предала собственная мечта. Каково, а? Так вот и лезут в петлю. А вот мне не дадут. Даже если учесть, что я подставил всех и вся.
– Самоистязание тебе не идет. Да и не твоя это забота, Хранитель, – Скай поднялась на последнюю ступеньку, и, подпрыгнув, взобралась на очередную платформу, до которой лестница метра на два не доходила. Хранитель? Я прыгнул следом, подтянулся на руках и перекинул ногу через низкий бортик (прыгать кузнечиком с места вверх я не могу физически). Сейчас что, будет официальное заявление? Я отцепил закрутившуюся вокруг какого-то штыря полу куртки и встал. Платформа оказалась большой, не в пример предыдущим, и находилась достаточно высоко, чтобы быть светлой. Одним боком она лепилась к накопителю, что, скорее всего, и было причиной ее размеров. Скай стояла в пол-оборота ко мне с непроницаемым лицом. – Главное – ты остался жив. И, я надеюсь, пока никто не знает, кто скрывается под маской, которую я создала. Но… Она с тебя сняла слепок, за это я готова поручиться. Что-то витает в воздухе, и, возможно, это решит…многое. Ты останешься у Хана. Не спорь, – пресекла она мою попытку вставить слово, – Не спорь, Хранитель. Пожалуйста, – ее тон неожиданно стал мягким и каким-то неестественно для нее печальным, – Мне и так…тяжело. Поверь, мне многое надо проверить, и сделать это очень быстро. Ты будешь связывать мне руки. Извини.
