— Да, эта композиция — явный смысловой центр для Либитины, — соглашается другая охотница.
— Очень точно, Солен! Или центр, или же… Либитина еще не показала нам своего лица.
Едва он договаривает это, как на краю поляны вспыхивает новый костер. Вокруг него, раздевшись донага и распустив волосы, исступленно пляшут ведьмы, сбросившие маски благовоспитанных дам. И среди них старуха в лохмотьях с длинными седыми косами. Огромный нос крючком, худые, в шрамах, будто зверьем покусанные руки. Она хрома и горбата. У нее желтые кошачьи глаза. Она говорит ведьмам что-то на языке зверей и в заключении заливается надтреснутым старческим смехом, в котором звучит мудрость и сила самой жизни.
— Лесная Старуха! — шепчет Дара. — Вот же она! — а глава отряда уже замер, резко повернувшись к старухе, будто та потянула его за ниточку, как марионетку.
— Рассредоточиться, — тихо командует он. — Окружаем группу у костра. Приготовьте арбалеты. Гесси, возьми троих и идите к группе танцоров с девушкой в желтом. Отвлеките внимание Либитины.
Охотники разделяются. Гесси и еще трое предпринимают попытку захвата танцующей групы, пока глава ведет остальных к старухе у костра. Но я настороже, и закручиваю группу Гесси в черном смерче крылатых теней, одновременно высылая ведьм навстречу основному отряду. Обратившись крылатыми чудовищами, они мчатся на охотников. Многие тут же падают, получив стрелу в голову, но оставшиеся окружают охотников, закрывая им дорогу. Лесная Старуха зычно хохочет.
— Вам не победить меня! — хрипло кричит она, отсмеявшись. — Понимаете ли вы, с кем сражаетесь? Вы сражаетесь со всеми мертвыми, всей историей, всем прошлым Терратиморэ, с самой основой земли страха! Вам не победить!
Группе Гесси удается прорваться к основной. Опять серебряные стрелы летят в кукол, и в черной сети, пленившей охотников, появляется прореха. На мгновение взгляд главы отряда встречается со взглядом безумной старухи.
— Прошлое всегда сдается на милость будущего, Либитина, — четко, громко говорит охотник и усмехается. Сверкает его меч, и еще одна кукла лишается головы. Прореха увеличивается, но я тут же заполняю ее, пустив в бой всех оставшихся кукол. Сеть превращается в плотный кокон.
— Прежде вы побеждали, но больше не победите, потому что я… я не боюсь вас! — выкрикивает старуха молодым, звонким голосом — моим новым голосом. Реплика не значилась в сценарии, но это действительно так. Я все еще не боюсь их, в золотом сиянии возвращенной памяти растворилось чудовище-страх. И куклы дерутся так, как не дрались с этим отрядом еще никогда. Я чувствую, как ослабевает, прогибается защита охотников под их напором. Просто потому, что теперь я не боюсь… Черт возьми, да я даже могу победить!
Это начинают понимать и охотники. Все чаще я прорываюсь сквозь их защиту, успевая оцарапать кожу когтями, разодрать клыками плащи. Увидев замешательство их главы, я бросаю против него самую сильную куклу — может, ей удастся оставить трещинку и на его непробиваемой стене защиты? И… вдруг налетаю на охотника с размаху, валю на землю. Никакой защиты нет, похоже, он без сознания, голова запрокинулась, руки выпустили оружие. Он сдался?! Не может быть!
Негодующие, испуганные крики вокруг. Охотники также не верят. С десяток стрел разрывают крылатую оболочку куклы на части, вонзаются в ее тело. Но я подхватываю потерявшего сознание главу отряда, перебрасываю его другой кукле. Вслед летят стрелы, но я ловко лавирую и ухожу от них. Я опускаю охотника перед костром Лесной Старухи.
— Вы все умрете здесь, а я получу новых кукол в коллекцию! — кричит старуха, триумфальной медью звенит ее голос. — Красивых, умных, сильных и таких послушных! Кто следующий?
Но мгновение замешательства у охотников прошло, они вновь бросаются в бой. Кажется, сдача предводителя только усилила их ярость. Вновь сверкают молнии мечей и стрел. «Хм, странные искорки в глазах Дары и Солен. И Гесси едва заметно ухмыляется чему-то… Что с ними?»
Старуха оборачивается к предводителю отряда, бессильно лежащему на траве. А тот открывает глаза, быстро приподнимается. В его правой руке сверкает маленький серебристый арбалет. Щелкает курок и серебряный болт вонзается старой ведьме между глаз.
«Все-таки обманул меня! Нарочно поддался!» — Я чувствую и разочарование, как от всякого обмана, и радость от красивого хода. Но предаваться чувствам некогда: нужно продолжать спектакль.
Вздох проносится по толпе кукол, и все они оседают на землю вслед за старухой. Клочья тумана от рассыпавшихся крылатых теней тают в траве. А глава отряда поднимается.
— Меч! — быстро требует он. Ближайший охотник подает ему свой меч, и глава рубит голову старухе. Тела в траве вздрагивают все одновременно и замирают. Но глава все же отдает приказ выколоть им глаза. Чтобы я не могла смотреть через них.
Придется вытерпеть и это. С болью помогает справляться золотое сияние. Ни одна моя кукла не дергается, пока ее ослепляют. Скоро и эта работа кончена. Охотники в нерешительности останавливаются.
Что это… Мы убили Либитину? — шепчет один, удивленно озирая заваленное неподвижными телами поле боя. — Мы победили Либитину! — осмелев, кричит он. Некоторые поддерживают охотника, но большинства следит за главным, который пока отмалчивается, не давая отмашку всеобщей радости. Он склоняется над головой Лесной Старухи.
— А я даже не испугалась, — помощница, Дара, подходит к нему, улыбаясь. — Сразу поняла, что ты нарочно поддался.
— Такую гибкую защиту создает только очень тонкое и в то же время яркое чувство, — подает реплику расслышавшая ее Солен. — Великая ненависть…
— …Или тонкий расчет, — главный охотник оставляет старуху, выпрямляется. По его лицу невоможно ничего прочитать, и отряд просто ждет его слов.
— Это не Либитина, — наконец, негромко говорит он и задумчиво качает головой. — Искусная имитация, но клыки все же ненастоящие. Вставные. Старуха также кукла.
Разочарованный вздох проносится по отряду, но главный решительно вздергивает подбородок.
— Но Либитина где-то очень близко. Она вывела всех кукол на поляну — помните, мы видели ее пустой, когда подходили к скале? — за считанные минуты. Здесь недалеко должны быть ходы к ее логову.
— Если Либитина вообще здесь, а не за границей, — шепчет знакомый мне вечный спорщик. Глава замечает его реплику:
— Нет, Либитина здесь. Кто-нибудь еще заметил, когда поскользнулся или упал? — он усмехается. — Конечно, неприятно говорить об этом… Но поляна, на которой проходил бал, еще недавно была пастбищем. Тут Либитина питала тех, кто сейчас питает ее. Вероятно, мы стоим прямо над ее убежищем. Ищем!
