— Да, — подтвердила Марика. — Причём ещё суровее, чем наша церковь.
— А Кейт христианин?
— Ирландский католик, — ответила она, но, увидев, что Стоичков не понял её, сказала: — То есть, принадлежит к очень строгой христианской церкви.
— Тогда тем более нет проблем. Покончить с собой Кейт не сможет, ибо это грех; а его молчание бесполезно — своим сородичам он этим не поможет, а себе лишь навредит. Единственное нужное нам, чего мы не в силах будем добиться от Кейта с помощью чар послушания, так это заставить его открыть портал, поскольку применения магических способностей требует наличия у человека ничем не скованной воли. Но, как я уже говорил прежде, это не проблема. Теперь судите сами, Марика: будет ли такое сотрудничество предательством с его стороны, или же просто вынужденным шагом? Лично я считаю, что верно последнее. В глазах Хранителей Кейт, конечно, будет предателем, для них он и так уже предатель. Зато его совесть будет чиста, а ваша щепетильность не пострадает.
Сердце Марики учащённо забилось. Она поняла, что это её шанс... Их с Кейтом шанс! Но...
— Но в таком случае, — осторожно начала она, — если всё необходимое мы можем получить от Кейта путём принуждения, то какой для вас смысл отдавать меня ему в жёны?
— Ну, хотя бы потому, что вы сами этого желаете. Потому, что это будет справедливо. Потому, в конце концов, что это гарантирует его лояльность к нам — ведь, женившись на вас, он породнится с нами, и Конноры перестанут быть для него чужими. В противном случае мы не сможем чувствовать себя в безопасности, пока он жив и на свободе. Мы должны сделать Кейта своим — или убить, предварительно вытряхнув из него все нужные нам сведения. Этот последний аргумент сильно подействовал и на Стэнислава, и на Зарену, и даже на Флавиана. Они признали, что с нашей стороны это будет неблагодарным свинством. Мы перестанем себя уважать, если поступим так с человеком, который ради вас (что несомненно) рисковал своей жизнью. В общем, мне удалось убедить ваших брата и тётку, что отказ от брачного союза с Ибрией не нанесёт большого ущерба государственным интересам Империи, зато ваш брак с Кейтом жизненно важен для всего рода Конноров. Ну, а что касается Флавиана, то ему пришлось смириться с неизбежным.
Марика внезапно вскочила, бросилась к Стоичкову и, наклонившись, поцеловала его в щеку.
— Господин Стоичков, я вас люблю!
Старый глава Совета поднялся с кресла и, немного растерянно улыбаясь, обнял её за плечи.
— Всегда рад вам услужить, девонька. Но не переоценивайте моих заслуг: я действительно считаю, что ваш брак с Кейтом в интересах всех Конноров. Возможно, это станет началом нашего примирения с Хранителями.
Марика подняла голову и пытливо заглянула ему в глаза:
— Вы так думаете?
— Я очень надеюсь. Война до полного истребления одной из сторон дело бесперспективное и недостойное здравомыслящих людей. Мы должны победить Хранителей, но это ещё не значит, что их всех надо уничтожить. Любая война рано или поздно заканчивается миром — и предстоящая война не будет исключением. Оказавшись победителями (а я верю в нашу победу), мы не повторим ошибки Хранителей, не станем упиваться унижением врагов, а постараемся превратить их в друзей. Это будет нелегко, это потребует много времени, но мы обязательно этого добьёмся. А вы с Кейтом покажете пример мирного сосуществования Конноров и Хранителей.
Марика вздохнула и прислонила голову к его груди.
— Когда я вас слушаю, мне становится так легко, так спокойно. Вы умеете вселить в человека уверенность в завтрашнем дне... — Вдруг она отстранилась, на лице её вновь отразилось волнение. — А если нам не удастся перехитрить Кейта? Если он сам догадается, что нас выдворили оттуда? Ведь этого исключить нельзя?
— Нельзя, — согласился Стоичков. — Судя по всему, Кейт очень сообразительный юноша.
— И что мы тогда будем делать?
— Ну, тогда... Тогда мы будем вынуждены воспользоваться амулетом Бартоломео Колонны. В Завете Коннора сказано, что он был настроен не только на портал в Норвике, но и ещё на четыре портала МакКоев. Будем надеяться, что хоть один из них уцелел.
Марика хорошо помнила эту часть Завета. Чёрный камень не был намертво впаян в перстень, он вынимался и мог быть вставлен в углубление другой гранью. Всего таких подходящих граней было шесть — и пять из них позволяли открыть один из пяти порталов, на которые был настроен амулет. Шестая грань была свободной и предназначалась для настройки на тот портал, который должен был построить сам Коннор МакКой. Мать Марики этого не знала, а за триста лет камень, скорее всего, застрял в перстне и не вынимался; поэтому княгиня сумела открыть лишь портал в Норвике.
— Но нам ещё нужно найти амулет, — заметила Марика.
— Он уже найден, — ответил Стоичков. — Я расспрашивал всех мышковицких Конноров, описывая им перстень, и Звенислава Корач вспомнила, что он был у вашей матери в день её смерти. Так её с ним и похоронили. Я думаю, Илона этого хотела, коль скоро надела его перед сражением с друидами. Почему — трудно сказать.
Марика молча подошла к окну — но не так близко, чтобы её могли заметить снаружи, — и устремила задумчивый взгляд вдаль, на таявшие в туманной дымке вершины Далмацийских гор.
— Надо постараться перехитрить Кейта, — наконец произнесла она. — Негоже нарушать покой мёртвых... Кстати, господин Стоичков, у меня к вам большая просьба.
— Я слушаю вас, Марика, — немедленно отозвался он.
— Вы, конечно, понимаете, что из соображений безопасности, нашей общей безопасности, Кейту и Джейн нельзя не то что возвращаться в свой мир, но даже появляться там хоть на минуту.
— М-да... Думаю, вы правы.
— Тогда давайте забудем о письме их матери. Его нет и никогда не было. — Она повернулась лицом к Стоичкову. — Вы понимаете меня?
— Не очень... но догадываюсь. И надеюсь, вы знаете, что делаете.
— Будьте уверены, я знаю. Пожалуйста, поговорите с другими членами Совета, пусть они забудут о письме. А Стэна, Алису и отца я беру на себя.
Стоичков плотно сжал губы, пристально посмотрел на неё и сказал:
— Хорошо, поговорю. Считайте, что письма никогда не было.
Вернувшись во Флорешти, Марика под первым же удобным предлогом избавилась от общества Марчии, открывшей для неё портал, заперлась сама в королевской спальне и достала из ящика письменного стола Алисы конверт с надписью: «Кейту и Джейн Уолш».
Конверт был уже вскрыт. Марика достала из него несколько листов бумаги, исписанных мелким каллиграфическим почерком, и пробежала глазами первую страницу:
