Спустившись в зал, я спросила про Танна. Хозяин гостиницы, который каждый раз чуть не плевался от ярости, увидев меня, буркнул, что уже несколько дней не видел мальчишки. По крайней мере, я решила, что он сказал именно это: понимать его было трудно, потому что его сломанный нос все еще выглядел распухшим, как морской огурец, а рот был перекошен.
Я поискала Танна в сарае, где хранились сухие водоросли, но там его не оказалось; тогда я пошла на причал, к корзинам, за которыми мальчик прятал своего любимца, где видела его в последний раз. Там он и оказался. Рядом с ним сидел, уныло поджав хвост и жалобно скуля, Следопыт. Чесотка песика, похоже, уже не мучила, но выглядел он таким тощим, что можно было с первого взгляда пересчитать все ребра.
Сначала я подумала, что Танн просто спит, но когда я его коснулась, тело мальчика перекатилось на спину, и я увидела его открытые глаза, слепо глядящие вверх. Руки и ноги Танна застыли в гротескной путанице. Смерть его наступила недавно, и это была долгая и мучительная смерть. Тяжелее всего было смотреть на лицо Танна — мальчик умер в горькой безнадежности, окончательно потеряв веру в род человеческий. Он умер в страхе и мучениях, брошенный всеми, кроме верного пса. Думаю, что именно тогда, стоя на коленях перед Танном, я окончательно примирилась с планами Флейм и Руарта. Я поняла, что не могу позволить Мортреду рыскать по островам, оставляя за собой подобные страдания и смерть. Там, на рыбачьем причале, мой гнев превратился в жажду мести. Тор не одобрил бы это чувство, но я радовалась ему: оно делало мой страх не таким огромным.
Я взяла Танна на руки и повернулась в сторону гостиницы. Следопыт с надеждой посмотрел на меня и забил по земле своим тяжелым хвостом. Я собралась прогнать собаку прочь, но тут заметила то, чего не видела раньше: пес сделал трогательную попытку накормить своего умирающего хозяина. У моих ног лежала кучка не съеденных кусков рыбы; они выглядели весьма неаппетитно, но Следопыт сделал все, что мог…
— От тебя воняет, — сказала я. — Ты, пожалуй, самая уродливая псина, какую я только видела. Шерсть у тебя свалялась. И уж чего мне определенно не требуется, так это взвалить на себя заботы о домашнем животном. — Следопыт в ответ радостно замолотил хвостом, опрокинув при этом несколько корзин, и преданно посмотрел на меня карими глазами. Вот так я обзавелась собакой, которая была мне не нужна.
Четверо или пятеро завсегдатаев, бросив единственный взгляд на меня и мою ношу, поспешно покинули зал. Я положила Танна на один из пустых столов. Хозяин гостиницы собрался, была разразиться возмущенными протестами, но посмотрел мне в лицо и передумал.
— Я хочу, чтобы мальчика достойно похоронили, — сказала я. — Не вздумай выбросить его на корм рыбам, понятно?
Хозяин гостиницы молча кивнул. Я отсчитала несколько монет:
— Вот тебе за труды. И когда я в следующий раз окажусь на косе Гортан, я хочу иметь возможность увидеть его могилу. Это тоже понятно?
Он снова кивнул.
Не знаю, зачем я так старалась. Какая разница, что случится с мальчишкой после смерти? Мне следовало сделать для него больше, пока он был еще жив. Я понимала, что веду себя нелогично, но ничего не могла с собой поделать. Должно быть, мной двигало чувство вины.
— А теперь накорми мою собаку, — сказала я трактирщику.
Тот взглянул на Следопыта, который пытался спрятаться под стулом. Стул был маленьким, а пес большим…
— Эту тварь? Я кивнула.
Я терпеливо ждала, пока Следопыт поглощал лучшее угощение в своей жизни. Он съел бы еще больше, если бы я позволила, но я испугалась, что он лопнет: его живот раздулся, как рыба-шар.
Только тогда я двинулась в сторону пристани. Следопыт поскакал за мной; его лапы разбрасывали рыбью чешую во все стороны.
Руарт Виндрайдер и еще несколько дастелцев встретили меня на полпути, и не нужно было понимать их язык, чтобы догадаться: случилось что-то плохое. Пообещав себе, что в самом скором времени я выучу этот проклятый язык, я поспешила разыскать рыбачье судно, которое должно было отплыть на Мекате.
Теперь, когда ветры и течения не препятствовали судоходству, жизнь в гавани кипела. Пестрое сборище пьяниц и бродяг суетилось вокруг кораблей, рассчитывая заработать сету или два на погрузке: менялы, сидящие на набережной, трудились не покладая рук. Ничего не делали лишь двое сидящих на бочонках стариков — они выглядели такими древними, что, должно быть, уже много лет как забыли, что такое работа.
Когда я нашла рыбачье судно, зажатое с одной стороны торговым кораблем, отправлявшимся на Цирказе, а с другой — безымянной шхуной, от которой за версту несло контрабандой, оно так сияло силв-магией, что могло (по крайней мере, для обладающего Взглядом) осветить вокруг себя море темной ночью. Силв-магии было слишком много, чтобы ее могло породить любое заклинание Флейм.
— Что, черт возьми, случилось? — прорычала я, обращаясь к Руарту. Он, конечно, ответить мне ничего не мог.
Единственным человеком на палубе рыбачьего корабля был Гэрровин Гилфитер, небрежно прислонившийся к поручням. При виде меня он склонил голову и расправил свое невероятное одеяние.
— Гэрровин, — сказала я, — я ищу Флейм. Ты ее не видел? — Ага, — спокойно ответил он, — была она туточки недавно. Ручка-то ее выглядит распрекрасно. Культя зажила так, что лучше и не пожелаешь.
Я только моргнула. Как он сумел разглядеть культю Флейм? Он же не из тех, кто обладает Взглядом… Мне хотелось поразмыслить об этом, понять, каким образом он чует дун-магию, сообразить, какие из этого вытекают следствия, но времени не было абсолютно.
— Что с ней случилось? — спросила я.
— За ней явились хранители. Прихватили и ее вещички. Девонька на этой посудине уж не поплывет.
Я вспомнила угрозу Датрика: «Я не позволил бы вам покинуть косу Гортан». Он, в конце концов, все понял, сложил все части головоломки, включая присутствие Руарта… Я его недооценивала.
— А ты не собралась ли на Мекате тоже, девонька? — спросил Гэрровин. — Капитан…
— Нет, — перебила я его, глядя на «Гордость хранителей». Судя по суете на палубе, Датрик собрался тоже отплыть с косы Гортан, как только начнется отлив.
Я отвернулась от Гэрровина, чтобы тот не увидел, что я разговариваю с дастелцами, которые расселись на канате, удерживавшем корабль у причала.
— Руарт, если сможешь найти Флейм, передай ей, что я присоединюсь к ней, как только успею. Скорее всего, уже после наступления темноты, когда «Гордость хранителей» выйдет из гавани, — прошептала я.
Птицы улетели, и я тоже повернулась, чтобы уйти, но Гэрровин снова обратился ко мне:
