Кони неторопливо рысили по ровной дороге к ближайшей перемычке пространства, к вечеру маги должны были уже оказаться в Гильдии. Завернув поводья на луку седла, Тилорь устало позевывала в седле: бессонная ночь давала о себе знать.
– Нет, я все-таки не понимаю, какая муха тебя укусила! – в который раз выговаривала она Таррэ. – Ты как теперь вообще по трактам ходить будешь? По Веткам? Она же тебе практически вызов бросила! Отсроченный, правда…
– Да брось ты, – досадливо морщилась Таррэ. – Она будет сидеть в своем Храме – Хранящая же, какая бы ни была. А я едва ли сюда загляну еще раз. Незачем.
«Сейчас, будет она сидеть!» – мрачно подумала Тилорь. Но вслух высказывать свои сомнения не стала.
Иньярра спросила страшным голосом:
– Ну и у кого это здесь испортилось в Перехлест настроение?.. – И, потянувшись к гитаре, исполнила еще одну из своих невероятных песен.
А потом были безумные танцы у костра, дикий ведьминский хохот над лесом, внеплановое спасение падающей чародейки – та подвыпила и полезла со всей дури на метлу, – и долгое, бесконечно долгое ожидание нежно-розового рассвета, выплывшего из ниоткуда прямо на лежащих на спине и уставившихся в небо магов…
Иньярра не вспоминала о безобразной сцене, да и другим не давала. Но Тилорь чувствовала, что так просто она этого не оставит. Да и прощальная фраза: «Вы всегда можете рассчитывать на гостеприимство моего Храма», – относилась исключительно к Тилори и Гридъяру.
Кстати, последний ничуть не удивился ни Перехлесту, ни тому, что Тилорь его отмечала со студентами. «Видно, и сам не безгрешен в свое время был!» – со смешком подумала расшалившаяся за ночь чародейка. Разве что попросил в следующий раз сначала написать отчет, а потом уже гулять до утра. Впрочем, отчет они с ребятами тоже написали. Под неумолчный хохот и постоянные причитания Хранящей:
– Да вы что! Вы еще напишите, что тут попросту рай на земле! Если они не поверят и решат перепроверить, то второй комиссии я уже не выдержу…
Или:
– Ах так?! «Рассадник богомерзких знаний»?! Ну я вам это припомню!!!
Конь вдруг споткнулся о камень и чуть не завалился набок, рискуя подмять под себя всадницу. Тилорь, с трудом выровняв нравную животину, вдруг неожиданно сама для себя обернулась еще раз взглянуть на оставшийся за спиной Храм.
Тот медленно и торжественно поднимался над землей, оставляя внизу суету, людские обиды и глупые ссоры. На балконе седьмого этажа за низким парапетом неподвижно стояла тонкая фигурка в широкополом шелковом плаще. Ветер шаловливо трепал мягкие черные пряди длинных распущенных волос.
– Я тебя видела такой разной, – тихонько прошептала в адрес силуэта Тилорь. Ведьма, словно почувствовав ее взгляд, подняла тонкую руку в прощальном жесте и выпустила в небо того самого, памятного серебристого голубка. Тилорь, грустно улыбнувшись, выпустила такого же в ответ. – А так и не поняла…
– Arlet injor fijasta… – тихонько ткнулся в виски далекий сказительский голос.
– Фрель, она права.
– В чем, интересно? – Удивленный пират даже на минутку оторвался от вертела, на котором они с Галирадом вот уже полчаса добросовестно пытались запечь окорок. Окорок не соглашался, сгорая с одной стороны и не прожариваясь с другой.
Я задумчиво пожевала прицепившуюся к рукаву соломинку.
– В том, что наставники, мягко говоря, не счастливы лицезреть в Храме такую Хранящую. Не являю я собой, с их точки зрения, доброго примера для студентов. Скорее разлагающий фактор какой-то.
– Тебе-то что за дело? – нахмурился Галирад. – Они тебе что, говорили об этом?
Я горько усмехнулась. Куда уж там! Кто посмеет в лицо оскорбить Хранящую?
– Чтобы оповестить о чем-то ведьму, не обязательно говорить ей это. Мы очень тонко чувствуем ауры и настроения. Ходить по коридорам, то и дело натыкаясь на брезгливо-презрительные энергетические поля при показных улыбочках на лицах, не слишком приятно, смею заверить.
– Верю, – вздохнул Фрель. – И что же теперь тебе, горемычной, делать?
– Да чтоб я знала! – Я в сердцах грохнула кулаком по подоконнику.
– По-моему, мы это уже обсуждали, – веско напомнил Галирад, глядя на меня в упор.
– Что обсуждали? – торопливо вклинился Фрель, боясь потерять нить разговора.
Я раздосадованно вздохнула:
– Галирад раз за разом предлагает мне сбежать из собственного Храма.
– Ну и что? Отличная идея! Решение сразу всех проблем! – Фрель непонимающе нахмурился. – Я что-то не могу разобраться, – тебя что, совесть…
– Да какая, к лешему, совесть! – перебила я. – Ты до сих пор веришь сказкам, что она у меня есть?! Я просто понятия не имею, как это сделать, если перемычка на Путь для меня с Вехрады заблокирована.
– Пробить блок?
– Слишком большая энергопотеря, магия не успеет рассеяться, и за мной тут же вышлют погоню. А мне нужна фора хотя бы в один день.
Фрель вдруг как-то искоса глянул на меня:
– Иньярра, а ты не знаешь, зачем на пиратские корабли нанимают магов?
– Нет.
– И я нет. Но, думаю, мне представился отличный шанс узнать. Вдруг понравится?
– Ты предлагаешь…
– Нет, Иньярра, я не предлагаю. Я нанимаю.
Торжественную сцену трех скрестившихся заговорщицких взглядов испортил окорок. Измучившись над огнем, он заполыхал и опрокинул вертел, грохнувшись прямо в камин.
– Ну что ж теперь… Нанятый маг должен быть голодным, – философски рассудила я, ободряюще потрепав расстроенных мужчин по плечам.
Глава 4
ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ
…Дорогой Вампа, вы умеете так любезно исправлять свои ошибки, что хочется поблагодарить вас за то, что вы их совершили.
А. Дюма. Граф Монте-Кристо
Багрово-черная ночь раскрыла свои смоляные крылья, спрятав нас в благословенной темноте от встречных кораблей, часовых на стенах портов и – хвала Хранящим! – от патрульных крейсеров. Таинственный диск луны, припорошенный дымкой мрака, почти не давал света, теряясь в клочковатой вате быстро плывущих облаков и уступая по яркости мелькающим в разрывах туч звездам.
Напряженно щуря кошачьи глаза, то и дело подсвечивая себе магией, я осторожно вела «Лирту» меж прибрежных утесов в тщетных поисках более или менее удобной бухты, чтобы причалить хотя бы на час, пока не рассеется совсем уж непроглядная темь и пираты со своим человеческим зрением не смогут снова вывести сбившийся корабль на нужный курс.
Чуть покрапывавший, негромко шуршавший в темноте дождик быстро набирал силу, хлеща упругими холодными жесткими струями по моему лицу и рукам. «Полетела тушь к лешему!» – досадливо подумала я, накидывая на голову глубокий капюшон, но отлично понимая, что это меня уже не спасет. Ледяные струйки, стекая с намокших волос, неприятно скользили по спине, приклеивая тонкий лен рубашки к холодной коже.
