— Гениальный план, — с недовольством проворчал Макс. Но покорился, шумно засопел, поднялся. Посадил хорька на плечо, вытащил клинок из ножен.
Хромой и Птиц встали последними, молча последовали за Лохматым и Малышом. Беглецы медленно поднялись наверх, двинулись прямиком через заброшенное поле. Старались пригибаться, прятаться за кустами. Порой замирали, прислушивались и принюхивались. Вокруг царило мертвенное безмолвие. Шуршали сухие стебли, мокро чавкала грязь под ногами. В деревне ни намека на движение. Да и предосторожности казались явно лишними. Если кто-то тут был, отряд давно обнаружили. На открытом пространстве сложно скрыть блики от клинков и доспехов.
Великан крался далеко впереди, разведывал обстановку. Лохматый шел ровно, не пригибался. Но в каждом движении чувствовалось страшное напряжение. Малейший признак опасности — и бродяга сорвется на бег, прыгнет, кувыркнется, разразится сонмом ударов. Хромой шагал нарочито расслабленно. Морщинистое лицо выражало добродушие, на губах играла спокойная улыбка. Но Птиц видел, насколько сильно старик сжимал рукоять топора…
Пятьдесят шагов. Спокойно. Тридцать… то же самое. На околице отряд остановился. Лохматый жестами приказал Малышу зайти далеко справа, Хому отправил влево. Перехватил клинок поудобнее, мотнул головой Ирну: не отставай. Обогнул пепелище. Прошелся взглядом по мутным темным окошкам, засмотрелся на крыши. Лекарь бесшумно крался за нищим, повторял движения. Вертел головой, пытался уследить за тылом.
Уши ловили какие-то скрипы, шуршание. Невдалеке позвякивали ржавые цепи. Пахло сыростью и гнилью, застарелым коровьим навозом. Взгляд Ирна выхватывал отдельные детали, картинки… Какая-то труха на земле. Обломки мотыг, граблей и лопат у стены покосившегося сарая. Рядом деревянное ярмо, телега с поломанной осью и тремя колесами. Рассохшаяся полуоткрытая дверь в избе напротив. В щели глубокая тьма, какие-то пыльные предметы. Доски гнилые, покрыты сетью глубоких трещин. Чуть дальше мрачным зевом в пустоту зияло окошко. На раме еще остались осколки прозрачной слюды — беднякам не по карману стекло. В следующем дворе горы мусора, какие-то обломки и битые черепки.
Видно, деревня и раньше бедствовала. Дома тесные. Железа среди утвари очень мало, косы и серпы деревянные. Лезвия сделаны в виде узких железных накладок. Потертые, не единожды точенные. Единственная дорога размокла от влаги. Как правило, в селениях делают деревянные мостовые, но тут лежала обыкновенная грунтовка. С приходом войны жизнь на хуторе замерла окончательно. Многие дома покинули в спешке. Молодые сбежали, забрали ценные вещи. Старики же доели последние припасы, умерли один за другим…
Лохматый прокрался мимо полуразрушенного дома, приоткрыл ближайшую дверь. Раздался душераздирающий скрип, взвилось облачко пыли. Посередине комнаты виднелась огромная печь, слева в углу рассохшийся стол. Справа ложе, покрытое истлевшими тряпками. Пол земляной, повсюду гирлянды паутины, толстый слой пыли и птичий помет. Сквозь дырявую кровлю проникали косые солнечные лучи. Пронзали полумрак, плавно перемещались… Пусто и тихо. Судя по нетронутому праху, года два никто не заходил.
Подчинившись наитию, лекарь провел ладонью по стене. Кожу оцарапали шероховатости. Дерево оказалось мертвым и стылым. Ни капли соков, даже жуки-короеды сбежали. Птиц побледнел, судорожно сглотнул твердый ком. Почему-то возник страх. Место пугало именно запустением, отзвуками былой жизни. И хотя послушник понимал, что реальной опасности нет, все равно напрягся. Крепче сжал древко посоха, невольно приблизился к Лохматому. Украдкой шепнул еще одно поисковое заклятие и убедился: никого. Но ощущение опасности усилилось.
Бродяга и послушник переглянулись, поцяли друг друга без слов. Медленно вышли, притворили дверь. Лохматый задумался, медленно вложил меч в ножны. Махнул рукой — идем дальше.
После того как проверили еще три избы, нищий немного успокоился. Вышел на середину улицы, быстро прошел почти в конец хутора. Тут путники наткнулись на Хромого. Старик неспешно вышел из-за угла последнего дома. Лицо задумчивое, в бороде обрывки пыльной паутины. Во взгляде печаль, бессильный гнев. Хома помахал еще издали, красноречиво пожал плечами.
— Никого, — негромко сказал копейщик.
— Сараи проверял? — полюбопытствовал нищий.
— А как же, — кивнул старик. — Каждый закоулок. Пусто, глухо… Похоже, имперцы побрезговали заходить.
— Ясно, — нейтральным тоном сказал Лохматый. — Малыша не видел?
— Да где-то рядом, — небрежно отмахнулся Хромой. — Мародерствует, наверное…
Не успел старик договорить, как раздались оглушительный грохот и дикий вопль. В окошке избы на противоположной стороне улицы что-то мелькнуло, послышался тяжелый топот. Секунда — и хрупкая гнилая дверь взорвалась изнутри. Треск и грохот разнеслись по округе, на землю рухнули обломки и мелкие щепки. Из проема выстрелило плотное облако пыли, показались очертания чьей-то могучей фигуры. Морда злая и уродливая, глаза как плошки…
Земля едва не ушла из-под ног Ирна, сердце пугливо замерло. Рука начала привычное волнистое движение, нарисовала Водный Знак. Раздался приглушенный хлопок. Прямо из пустоты хлынула тугая струя воды. Сбила неведомое чудовище с ног, прокатила по земле и отбросила к полуразрушенному забору. Боковым зрением Птиц заметил движение — Лохматый метнулся вперед. «Помочь! — сверкнуло в голове парня. — Добить!» Лекарь изогнул пальцы в замысловатой фигуре. Начал произносить слово-ключ, указал оголовьем посоха на монстра. Камень в навершии замерцал, по древку сыпануло желтоватыми искрами. Но тут запястье ожгла резкая боль, под колено ударили. Ирн взвизгнул, рухнул, как подкошенный. Попытался вырваться из железной хватки. И лишь спустя пару секунд узнал скрипучий голос Хромого:
— Остынь, паря! Свои.
Хома поспел вовремя, заклятие едва не сорвалось с крючка. Только неимоверным усилием парню удалось потушить контур. Послушник с удивлением глянул туда, где должен был лежать тролль. Но вместо чудовища у забора сидел мокрый и грязный, донельзя перепуганный Макс.
Ладони вспотели, во рту пересохло. Послушник обернулся на смеющегося старика, беспомощно развел руками. Хома заржал громче, вытер слезы. Наклонился, помог лекарю встать. Заботливо отряхнул сор с одежды, похлопал по плечу и добродушно сказал:
— Сэр Птиц, вы того… сначала смотрите, а стреляйте потом. Так и до греха недалеко.
— Я нечаянно, — смущенно ответил послушник.
— Верю, — хихикнул Хромой. — Но ничего страшного. Малышу давно надо помыться. А то не затянешь же в баню. Чуть что, отговорка одна — само отвалится…
