Джон Толкин - Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин

Тогда Турин и Белег, и еще десятеро уцелевших, отступили к середине вершины, где высился стоячий камень, и, встав вокруг него кольцом, защищались, пока не погибли все, кроме Белега и Турина; а на этих двоих орки набросили сети. Турина связали и уволокли прочь; связали и раненого Белега, и оставили его лежать на земле, при крутив за запястья и лодыжки к железным кольям, вбитым в скалу.

И вот орки, отыскав то место, где начиналась потайная лестница, спустились с вершины в Бар-эн-Данвед, и осквернили его, и разграбили. Мима они не нашли: тот схоронился в пещерах; когда же ушли орки с горы Амон Руд, на вершину поднялся Мим и, приблизившись к недвижно распростершемуся на земле Белегу, злорадно воззрился на него и принялся точить нож.

Но Мим с Белегом были на каменистой вершине не одни. Андрог, невзирая на смертельную рану, прополз между трупами к ним и, схватив меч, ткнул им в гнома. Визжа от страха, Мим бросился к краю утеса и исчез; он сбежал вниз по крутой козьей тропе, известной только ему. Андрог же из последних сил перерезал путы на руках и ногах Белега и освободил его; и, умирая, молвил:

– Раны мои слишком глубоки, даже тебе не исцелить их.

Белег искал Турина среди погибших, дабы предать прах земле, но так и не отыскал. Тогда понял он, что сын Хурина жив и уведен в Ангбанд. Поневоле оставался Белег в Бар-эн-Данвед, пока не исцелились его раны. А тогда отправился он в путь, почти не надеясь дознаться, куда ушли орки, и нашел их следы близ Переправы Тейглина. Там орки разделились: одни двинулись вдоль окраин Бретильского леса к броду Бритиах, а прочие свернули на запад; и ясно стало Белегу, что надо догонять тех, которые спешат прямиком в Ангбанд и направляются к перевалу Анах. Потому прошел он дальше через Димбар и поднялся к перевалу Анах в горах Ужаса, Эред Горгорот, и оттуда – к нагорьям Таур-ну-Фуин, Лесу под покровом Ночи, средоточию страха и темных чар, морока и отчаяния.

В этой недоброй земле Белега застала ночь, и случилось так, что увидел он слабый отблеск среди дерев, и пойдя на свет, обнаружил эльфа, спавшего под раскидистым сухим деревом; в изголовье его стоял светильник, с которого соскользнул покров. Белег разбудил спящего и разделил с ним лембас, и спросил, что за судьба привела его в это гиблое место, и тот назвался Гвиндором, сыном Гуилина.

Скорбя, взирал на него Белег, ибо Гвиндор превратился ныне в согбенную, робкую тень своего былого обличья и былой удали – в Битве Бессчетных Слез этот знатный эльф из Нарготронда пробился к самым вратам Ангбанда и там был взят в плен. Захваченных нолдор Моргот редко предавал смерти – ибо нолдор искусны были в горном промысле: умели добывать руды и драгоценные камни. Потому не убили Гвиндора, но отправили в копи Севера. Эти нолдор владели множеством Феаноровых светильников: то были кристаллы, оплетенные сеткой из тонких цепочек, и сияли те кристаллы, не угасая, внутренним голубым светом, что чудесным образом помогал отыскивать дорогу в ночной темноте или в туннелях; тайна светильников эльфам была неведома. Так многие из эльфов-рудокопов спаслись из мрака рудников, сумев проложить путь наружу. Гвиндор же получил короткий меч от одного из тех эльфов, что работали в кузнях, и, будучи отправлен с другими в каменоломню, внезапно набросился на стражников. Ему удалось спастись, хотя вражеский клинок отсек ему кисть; и теперь лежал он, измученный, под высокими соснами Таур-ну-Фуин.

От Гвиндора Белег узнал, что небольшой отряд орков впереди них, от которого беглец прятался, не ведет с собою никаких пленников и движется быстро; то, верно, авангард спешил с сообщением в Ангбанд. При этом известии отчаялся Белег, ибо предположил, что след, свернувший на запад за Переправой Тейглина, оставило войско более многочисленное, которое, как водится у орков, задержалось разграбить окрестные земли, промышляя еду и добычу, а теперь, чего доброго, возвращается в Ангбанд через «Узкую землю» – протяженную теснину Сириона гораздо дальше к западу. Если так, то единственная его надежда состояла в том, чтобы вернуться к броду Бритиах, а оттуда идти на север к острову Тол Сирион. Но едва Белег принял решение, как послышался шум – это приближалась через лес с юга огромная армия. Схоронившись в ветвях дерева, эльфы смотрели, как проходят мимо прислужники Моргота в сопровождении волков, медленно и неспешно, тяжело нагруженные чужим добром и ведя за собою пленников. Был там и Турин: руки его сковывала цепь, и гнали его вперед плетьми.

Тогда Белег открыл Гвиндору, что привело его в Таур-ну-Фуин; Гвиндор же попытался отговорить смельчака от его затеи, уверяя, что и Белег попадет в руки врагов и разделит с Турином боль и муки. Но тот отказался бросить друга на произвол судьбы и, отчаявшись сам, зажег надежду в сердце Гвиндора: вместе пустились они в путь по следам орков и вышли, наконец, из леса, оказавшись на высоких склонах, что спускались к бесплодным дюнам пустыни Анфауглит. Там, в виду горы Тангородрим, орки встали лагерем в безлесной лощине и расставили поверху волков-часовых. И предались они пьяному разгулу, и набили животы награбленной снедью; и, поиздевавшись над пленниками, большинство забылось пьяным сном. К тому времени день сменился ночью и сгустилась непроглядная тьма. С Запада надвигалась великая буря, вдали рокотал гром; и Белег с Гвиндором незамеченными прокрались к лощине.

Когда в лагере все уснули, Белег взял лук и под покровом тьмы бесшумно перестрелял четверых волков-часовых на южном склоне – одного за другим. Тогда, подвергая себя страшной опасности, эльфы пробрались в лагерь и отыскали Турина: тот был скован по рукам и ногам и привязан к дереву. Повсюду вокруг него в стволе торчали ножи: мучители, развлекаясь, швырялись ими в пленника, однако тот нимало не пострадал: Турин словно впал в забытье во власти дурманного оцепенения либо забылся сном от безмерной усталости. Белег с Гвиндором перерезали путы, привязывающие его к дереву, и вынесли Турина из лагеря. Однако слишком тяжел он был, и с ношей своей добрались эльфы недалеко – только до зарослей терновника высоко по склону над лагерем. Там уложили они спасенного наземь; а гроза между тем вот-вот готова была разразиться, и вспышки молний озаряли Тангородрим. Белег извлек меч свой Англахель и рассек оковы Турина; но над днем тем тяготел рок, ибо клинок Эола Темного эльфа скользнул в сторону и уколол Турина в ступню.

Сей же миг Турин разом очнулся от сна и преисполнился ярости и страха; и увидев, что склоняется над ним во мраке неясная фигура с обнаженным мечом в руке, вскочил он с громким криком, полагая, что это орки вернулись истязать его; и, схватившись с противником во мгле, отнял Англахель и зарубил Белега Куталиона, почитая его за врага.

Так стоял он, оказавшись вдруг на свободе и готовясь дорого продать свою жизнь в схватке с воображаемыми недругами, как вдруг в небесах ярко сверкнула молния, и в мгновенной вспышке Турин различил лицо Белега. И застыл он на месте, неподвижный и безмолвный, точно каменное изваяние, в ужасе глядя на убитого и осознавая, что содеял; столь жутким показался лик его в свете мерцающих вокруг молний, что Гвиндор в страхе припал к земле и не смел поднять глаз.

Тем временем в лагере внизу всполошились орки, по тревоженные грозой и криком Турина, и обнаружили, что пленник исчез; но искать его не стали, ибо ужас внушал им гром, донесшийся с Запада, и полагали они, будто насылают на них грозу великие Недруги-из-за-Моря. Поднялся ветер, полил проливной ливень, с высот Таур-ну-Фуин хлынули водяные потоки; и хотя Гвиндор взывал к Турину, предостерегая его о неминуемой опасности, Турин не отвечал: не двигаясь, не рыдая, он сидел подле тела Белега Куталиона, что лежал в темном лесу, сраженный той самой рукою, с которой только что снял оковы рабства.

Настало утро, буря пронеслась над Лотланном на восток; взошло яркое и жаркое осеннее солнце; орки же ненавидели его почти столь же сильно, как гром. Полагая, что Турин уже далеко от этих мест и все следы его бегства смыло дождем, они в спешке покинули лагерь, торопясь вернуться в Ангбанд. Видел Гвиндор издалека, как уходят орки на север по влажным курящимся пескам равнины Анфауглит. Вот так вышло, что возвратились орки к Морготу с пустыми руками, оставляя позади сына Хурина, а он так и не сдвинулся с места; обезумев от горя, не сознавая, где он и что с ним, сидел он на склоне Таур-ну-Фуин, и бремя его было тяжелее орочьих оков.

Тогда Гвиндор заставил Турина помочь ему похоронить Белега, и тот поднялся, двигаясь, словно во сне; вместе опустили они тело убитого в неглубокую могилу, а рядом положили Бельтрондинг, его могучий лук из черного тисового дерева. Но грозный меч Англахель Гвиндор забрал, говоря, что лучше пусть мстит клинок прислужникам Моргота, нежели без дела ржавеет в земле; забрал он и лембас Мелиан, дабы поддержать силы в глуши.