– Скоро мы увидим город, – нарушил молчание Оселок, вторгаясь в ее грезы. – Если, конечно, башни еще стоят.
Сабриэль задумчиво кивнула и медленно вытащила руку из воды, словно расставаясь с дорогим другом.
– Тебе, должно быть, сейчас нелегко, – сказала она, разговаривая больше сама с собой и не ожидая ответа. – Двести лет минуло, королевство постепенно пришло в упадок, пока ты спал.
– По правде сказать, мне в это не верилось, пока я своими глазами не увидел Нестоув, а потом башни Жерла Белис, – отозвался Оселок. – А теперь мне страшно… страшно за великий город, который, как мне казалось, будет стоять всегда неизменным.
– Плохо у тебя с воображением, – строго упрекнул Моггет. – Не умеешь ты предвидеть будущее. Это недостаток. Роковой недостаток.
– Моггет! – разозлилась Сабриэль. Они только разговорились, а этот кот взял и все испортил. – Зачем ты грубишь Оселку?
Моггет зашипел, шерсть на его загривке поднялась дыбом.
– Я не грублю, я называю вещи своими именами, – фыркнул он, с подчеркнутым презрением разворачиваясь к ним спиной. – И он это заслужил.
– Да сколько можно-то? – в сердцах воскликнула Сабриэль. – Оселок, что такое знает Моггет, чего не знаю я?
Оселок молчал, крепко вцепившись в руль: даже костяшки пальцев побелели. Глаза его были устремлены вдаль, к горизонту, словно он уже видел башни Белизаэра.
– Тебе же придется рассказать мне все, рано или поздно, – не отступалась Сабриэль. В голосе ее зазвучали интонации старосты. – Не верю, что все так плохо!
Оселок облизнул губы, замялся и наконец выговорил:
– С моей стороны это была просто глупость, но никак не злой умысел, миледи. Две сотни лет назад, когда правила последняя королева… я думаю… я знаю, что отчасти несу ответственность за то, что нынче королевство гибнет, а королевский род прервался.
– Что?! – воскликнула Сабриэль. – Как такое может быть?
– Это правда, – с горечью продолжал Оселок. Руки его так дрожали, что руль дергался туда-сюда и лодка шла сумасшедшими зигзагами. – Было вот что… ну, то есть…
Он помолчал, набрал в грудь побольше воздуху, выпрямился и продолжил – точно докладывал старшему офицеру:
– Не знаю, много ли я сумею рассказать вам, потому что тут вовлечены Великие Хартии. С чего начать? С королевы, наверное. У нее было четверо детей. В детстве я дружил с ее старшим сыном, Рогиром. В наших играх он всегда верховодил. Он все придумывал – а мы ему подчинялись. Позже, когда мы подросли, идеи его становились все более странными, все более неприятными. Мы отдалились друг от друга. Я поступил в стражу, он предался собственным увлечениям. Теперь-то я понимаю, что увлечения эти наверняка включали в себя Свободную магию и некромантию, но тогда я об этом не подозревал. И напрасно… но он был ужасно скрытным и подолгу где-то разъезжал.
Ближе к концу… ну то есть за несколько месяцев до того, как все случилось… В общем, Рогир отсутствовал вот уже несколько лет. И тут он приехал, как раз накануне празднества Зимнего Солнцестояния. Я ему очень обрадовался: теперь он больше походил на того Рогира, которого я знавал ребенком. Он утратил интерес к разным нездоровым странностям, что так влекли его прежде. Мы снова проводили вместе много времени: охотились с соколами, скакали верхом, пили, танцевали.
И вот однажды вечером – одним холодным, морозным вечером, на закате, – я стоял на страже у покоев королевы и ее фрейлин. Они играли в кранак. К королеве явился Рогир и попросил ее спуститься вместе с ним вниз, туда, где стоят Великие Камни… ух ты, я могу об этом говорить!
– Да, – вклинился Моггет. Вид у него был усталый: ни дать ни взять бездомный кот, которому перепадают сплошь пинки и колотушки. – Море на какое-то время все смывает дочиста. Мы действительно можем поговорить о Великих Хартиях, по крайней мере недолго. А я и позабыл, что так бывает.
– Продолжай! – взволнованно воскликнула Сабриэль. – Давайте же воспользуемся моментом, пока можно. Великие Камни – это ведь «твердь каменной кладки» из стишка – Третья и Пятая Великие Хартии?
– Да, – отрешенно подтвердил юноша, как будто повторял наизусть заученный урок, – это часть Стены. Те, кто создал Великие Хартии – уж не знаю, люди это были или нет, – вложили три в кровь избранных родов, а две – в постройки: в Стену и в Великие Камни. Все меньшие камни черпают свою силу в том либо в другом.
Великие Камни… Рогир пришел и сказал, что с ними что-то не так и королеве надо бы на них взглянуть. Он приходился ей сыном, но королева невысоко ставила его мудрость и не поверила ему, когда он стал рассказывать о каких-то неполадках с Камнями. Она была магом Хартии и ничего такого не почувствовала. Кроме того, она как раз выигрывала в кранак, так что она велела Рогиру подождать до утра. Рогир обернулся ко мне, попросил поддержать его, и, помоги мне Хартия, так я и сделал. Я поверил Рогиру. Я не усомнился, что он говорит правду, а моя убежденность повлияла и на королеву. Наконец она согласилась. К тому времени солнце село. И мы все – Рогир, я, трое стражников и две фрейлины – пошли вниз, в подземное хранилище, где находятся Великие Камни.
Голос Оселка угас до еле слышного хриплого шепота.
– Внизу и впрямь случилось страшное. Но Рогир не обнаружил несчастье – он своими руками его сотворил. Там стоят шесть Великих Камней, и два были уничтожены на наших глазах – разбиты с помощью крови его собственных сестер, принесенных в жертву Рогировыми приспешниками, адептами Свободной магии, при нашем приближении. Я застал последние мгновения принцесс: в их затуманенных глазах вспыхнула слабая надежда при виде королевской ладьи, что скользила по воде хранилища. Камни раскололись, меня словно ударило; помню еще, как Рогир подкрался к королеве сзади и зазубренным клинком мгновенно перерезал ей горло. И собрал кровь в чашу, в золотую чашу, принадлежавшую самой королеве, а я не успел… не успел…
– Выходит, в Усыпальнице ты сказал мне неправду, – прошептала Сабриэль. Лицо юноши исказилось, по нему потекли слезы. – Королева не выжила…
– Нет, – пробормотал Оселок. – Но я не хотел лгать. Просто у меня в голове все спуталось…
– Так что же произошло?
– Остальные двое стражников были люди Рогира, – продолжал Оселок; в голосе его звенели слезы и звучало неизбывное страдание. – Они напали на меня, но Влара – одна из фрейлин – кинулась наперерез. Я словно обезумел, ярость битвы ослепила меня, превратила в берсерка. Я зарубил обоих стражников. Рогир между тем спрыгнул в воду и вброд побрел к камням с чашей в руках. У третьего камня – его предстояло разбить следующим – ждали четверо его колдунов-приспешников в темных рясах с капюшонами. Я понимал, что не успею добраться до предателя. Я метнул меч. Клинок полетел точно в цель и вошел в его грудь чуть выше сердца. Рогир взвыл – эхо прокатилось по подземелью из конца в конец – и обернулся ко мне! Пронзенный моим мечом, он все-таки шел, шел, воздев над головой гнусную чашу, словно предлагал мне выпить.
«Ты можешь искромсать это тело, – сказал он, приближаясь. – Изорвать его, как плохо сшитую одежду. Но я не умру».
Он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Я успел лишь взглянуть ему в лицо – взглянуть на то зло, что таилось за знакомыми чертами… и тут вспыхнул слепящий белый свет, зазвенели колокольцы – колокольцы в точности как твои, Сабриэль, – послышались резкие голоса… Рогир отпрянул, выронил чашу, кровь растеклась по воде, как масло. Я обернулся, вижу – на лестнице стража… и пылающий, крутящийся столп белого огня… и человек с мечом и колокольцами… Тут я потерял сознание или, может, меня оглушили. А когда я вновь пришел в себя, уже в Усыпальнице; первое, что я увидел, – это ваше лицо. Не знаю, как я туда попал, кто меня туда поместил… в памяти всплывают лишь бессвязные, обрывочные образы.
– Напрасно ты не рассказал мне все раньше, – проговорила Сабриэль, пытаясь вложить в голос как можно больше сочувствия. – Но наверное, ты не мог, пока море не развеяло сковывающие чары. А скажи, тот человек с мечом и колокольцами, он был Абхорсен?
– Не знаю, – отозвался Оселок. – Возможно.
– Я бы сказала, почти наверняка, – откликнулась Сабриэль. Она поглядела на Моггета, вспоминая столп вихревого пламени. – Ты ведь там тоже был, верно, Моггет? Не скованный, в ином своем обличье.
– Да, я там был, – подтвердил кот. – Вместе с тогдашним Абхорсеном. То был весьма могущественный маг Хартии и повелитель колокольцев, но слишком добросердечный, чтобы справиться с предательством. Мне пришлось чуть не наизнанку вывернуться, чтобы доставить его в Белизаэр, и в конце концов мы все равно опоздали и не успели спасти королеву и ее дочерей.
– Так что же случилось? – прошептал Оселок. – Что случилось?
– Когда Рогир вернулся в Белизаэр, он уже был одним из мертвых, – пояснил Моггет устало, как если бы рассказывал скабрезный анекдот в компании видавших виды дружков. – Но понять это смог бы только Абхорсен, а Абхорсена в столице не было. Настоящее тело Рогира было где-то спрятано… и спрятано по сей день… а его физический облик был лишь фантомом Свободной магии.
