– Н-да, дар исцелять в наши дни столь редок. Так сложно отличить истинного врачевателя от шарлатана.
– Мне можно доверять.
– Всем большим лжецам можно доверять. А ты король шарлатанов, потому что прежде всего обманываешь себя самого. Ты искренне неискренен, истинно фальшив. Внутри лжецов больше правды, чем во всех правдивых людях на свете. Ты так часто лжешь себе, что внутри тебя освобождается место для правды. Поэтому, когда ты говоришь людям, что способен их исцелить, это не может быть ложью, потому что внутри тебя осталась одна лишь правда, ибо такова участь всех, кто обманывает себя. Искренние жулики самые лучшие, это я тебе как на духу говорю. Мне нужно золотое кольцо, которое висит у тебя на шее на цепочке. Дай его мне.
– Зачем тебе кольцо?
– Это средство для исцеления лживого языка.
Целителю в тот миг показалось, что объяснение весьма убедительное, поэтому он снял цепочку и передал ее собеседнику, который, если только он правильно запомнил, покачал кольцо над своим ртом, затем опустил и проглотил.
– Мое кольцо, – сказал целитель.
Странный незнакомец наклонился к целителю, и тому показалось, что его голова превратилась в голову гигантского волка. Волк разинул широченную пасть и произнес:
– Теперь оно украшает мои кишки. Сунь руку и достань его!
Он говорил с такой неистовой силой, что целитель отпрянул от него.
– Ты откусишь мне руку, – сказал целитель. Почему-то ему вовсе не казалось странным то, что человек превратился в полуволка.
– Вот видишь, – сказал человек-волк, – я исцелил твой язык от лжи, теперь он говорит правду.
– Что я получу за кольцо?
– Совет, – сказал человек-волк, облизывая губы, как будто наслаждаясь вкусом проглоченного кольца.
– Какой совет?
– Ступай на север.
– Зачем это?
– Дождешься там самого князя обмана. Тот, кто лжет, живет в Ладоге. Это жрец притворства, лицемерия и неискренности, монарх лживости, жулик и мошенник, способный надуть любого, волк в овечьей шкуре, нарушитель клятв, лжесвидетель и бог. Сам король Дрянь. Я, кстати, его слуга, но, как и все слуги, питаю презрение к господину. Однажды я превзойду его, хотя для этого понадобится годик-два. Сегодня дадим ему то, чего он хочет, но завтра ему может уже не повезти.
Человек-волк облизывал языком свою морду, пока говорил, и целитель опасался, как бы эта тварь не разозлилась.
– Ты говоришь о Вещем Олеге?
– Олеге? Тебе известно, что его врачеватель нашел средство от всех болезней на свете? Тебе надо поспешить на службу к правителю.
– Я не смогу тягаться с человеком, который обладает такими знаниями.
– Вот оно, то самое средство! – сказал человек-волк, после чего вытащил непонятно откуда петлю для висельника, затянутую сложным тройным узлом. – Без сомнения, ты сможешь повеситься не хуже его. Не надо таланта, чтобы повеситься, мой любезный выдумщик, не нужны знания – самый темный парень от сохи сделает это не хуже благородного короля.
– Я не хочу вешаться, – возразил целитель.
– Только он один хочет вешаться. Только он.
– Кто это – он?
– Он – трое.
– Трое кого?
– Три человека! – Человек-волк отвесил целителю подзатыльник. – Тройной узел, такой, как этот, ждет, чтобы его затянули. А что есть петля, которая не затянута? Петля ли? Вовсе нет. Ибо если веревка не петля, то и все остальное, что не петля, тоже не петля, и тогда нет никакой разницы. Однако же та веревка, которая побывала петлей, но больше уже не петля, она все-таки больше не-петля, чем та веревка, которая никогда не была затянута, пусть она все равно еще не петля. Значит, у нас есть разные степени не-петлистости, и они соответствуют степеням петлистости, бывшей, настоящей и будущей – тройная петля времени. Когда что-то некогда побывало чем-то иным, сможет ли оно когда-нибудь стать прежним? Едва ли. А что есть петля, переставшая быть петлей? Не-петля. А если петлю завяжут снова? Она станет не не-петлей, которая снова петля. Это не узловая проблема, хотя и затрагивает узлы, как думаешь? И их три. – Странный человек, кажется, рассердился, словно объяснял целителю нечто очевидное, но оказалось, что тот слишком тупоумен, чтобы понять.
– Ты веришь в христианского бога. Я слышал ваши басни о трех в одном, однако я больше ценю своих старых богов, потому что они приносят мне удачу, – заявил целитель.
– Кто твои боги?
– Небо и небесная синева.
– Как убедительно непостижимо, – произнес человек-волк. – В наши дни все они таковы, сплошная тайна и загадка. Что бы ты сказал богу, который предложил бы тебе нечто действительно полезное? Настоящему богу, бледнокожему, рыжему и прекрасному бессмертному, который иногда любит являться в обличии волка?
– Я последовал бы за ним.
– А что, если ему без надобности такие жалкие последователи, как ты?
– Я бы… я бы…
Человек-волк зажал рот целителя одной рукой, а другой хлопнул его по спине так, что целитель кашлянул.
– Я сказал бы тебе спасибо, – проговорил целитель, подчиняясь незнакомцу, который делал что-то с его губами, чтобы получились именно такие слова.
– Я дам тебе амулет.
– Но что я должен сделать, чтобы его получить?
– Иди к Олегу, бери его золото. Только пусть его дочка с горячим сердцем выпьет это.
– Что выпьет?
Человек-волк вынул из мешка целителя пузырек и вылил его содержимое на землю. Затем впился зубами в собственную руку, и в пузырек закапала кровь.
– Я заключаю выгодные сделки с теми, кто меня чтит.
– Я возьму твой амулет.
Волк заткнул пузырек клочком ткани.
– Вот твой амулет, – сказал он. – Мои поздравления. Ты теперь инструмент уничтожения. Но не падай духом. Нам предстоит уничтожить смерть. Мы ее враги.
Он нацарапал что-то на куске бересты и протянул целителю.
– Эту руну должны знать сыновья человеческие, те, которые призваны исцелять и помогать. Вырежешь ее только тогда, когда придет нужда. Она гонит лихорадку.
Сидя на крыше под звездами, целитель не понимал, как мог позабыть ту ночь. Как позабыл об амулете, спасающем от лихорадки. Ему вовсе не казалось странным то, что он беседует с человеком, который в то же время и волк. Не казалось странным то, что он дал девочке кровь из пузырька, когда она однажды лишилась чувств. И его лишь немного встревожило, но не показалось странным то, что она вскоре после этого слегла с лихорадкой.
Маленьким ножом он снял кусочек бересты с крыши и нацарапал знак, который дал ему незнакомец. Что делать дальше, он не знал, поэтому просто приложил бересту к груди девочки. Девочка заговорила.
– Лжец. Где ты, лжец?
Она села, прижимая к себе кусочек бересты и дикими глазами озирая город.
В следующий миг целитель был на крыше уже не один. Вместе с ним, устроившись сбоку от девочки, сидел человек с бледным лицом и огненными волосами.
Он улыбнулся целителю и запел:
Когда на дереве высоком
Мертвец болтается в петле,
Я так раскрашу свои руны,
Что он сойдет и поклонится мне.
– Ты кто такой? – спросил целитель.
– Я лихорадка, – ответил бледный человек, – огонь, который пожирает кости внутри тела.
– Ты человек. Я встречал тебя раньше.
– Ты, домовой, ведьма-вещунья, – обратился человек к целителю, – вернись в свое тело.
Маленькая девочка не поняла, что означают его слова, однако догадалась, что рыжий человек приказывает целителю стать кем-то, кем он был раньше.
Целитель спустился в дыру в крыше, а бледнокожий незнакомец сел, держа девочку за руку. Она пошевелилась и взглянула на него.
– Ты мне снился, – сказала она.
– А ты снилась мне. Что я сказал тебе во сне?
– Что мой дом во тьме, – проговорила она.
– Так и есть.
– Я сама из тьмы.
– Так и есть.
– Здесь рядом есть тьма?
– Они нашли немного, копая могилу для Гиллинга, – сказал рыжий. – Хочешь посмотреть?
– Я обязательно посмотрю, – сказала Свава. – Я тебя знаю. Ты отец Волка. Ты породил смерть.
– Так и есть.
– У меня горячее сердце, все так говорят. Я тебя не боюсь.
– Верно.
– Кто я?
– Маленькая сломанная вещица, – сказал он, прижимая девочку к груди.
– Меня когда-нибудь починят?
– Сначала тебе нужно немного тьмы, чтобы свет внутри тебя засиял, – сказал рыжий. – Ты боишься темноты?
– Нет.
– Тогда идем со мной.
Свава спустилась по лестнице грузовой башни, прошла мимо лебедки, с помощью которой поднимали наверх товары и где теперь болтался на веревке целитель, похожий на забытый мешок, и вышла в город, держа за руку странного незнакомца.
Они подошли к незаконченному кургану, к вырытой яме, разверзшей под звездами черную пасть. На глубине двух человеческих ростов чернела еще одна яма.
– Римляне когда-то копали здесь шахты, – пояснил незнакомец, – но их преследовали неудачи. Много народу принесли в жертву, случайно и намеренно. Здесь поклонялись Меркурию. Он здесь жил. Старый Один, так его называет ваш молодой народ. Это то самое место.
