– Лихорадка тут ни при чем, ваше величество, здесь другое. Его рука…
– Что такое? – спросил Манфред.
– В нее… в нее вселилось что-то дурное. Его рука почернела, ваша светлость. И она стала очень холодной на ощупь. Его рука словно омертвела. Я это хорошо рассмотрела, когда ухаживала за бароном.
– Но если у человека больна рука, это не значит, что у него помутился разум, – сказала Амелия, но Бетвин продолжила:
– Когда на судно напали сирены, Гектор убил одну из них, ту, что готова была убить меня, но при этом сделал это на большом расстоянии. Он поднял тогда вверх свою раскрытую черную ладонь, словно управлял чем-то. Я знаю, Гектор магистр, и мне известно, что он использует магические приемы для лечения больных, но там было что-то другое.
– Некромантия, – вздохнул Манфред.
Амелия с ужасом посмотрела на лорда-оленя.
– Гектор разговаривал с мертвыми? – спросила она. – Когда?
– Впервые это случилось в Вайрмвуде, когда он, Дрю и Гретхен столкнулись с Валой.
– Впервые? – ахнула королева. – Значит, это было не один раз?
– К сожалению, да. Мы думали, что Гектор навсегда оставил черную магию, но, возможно, он продолжал заниматься некромантией. Втайне от всех.
Все четверо замолчали. Бетвин старалась сдерживать душившие ее слезы. Она чувствовала себя так, словно только что предала Гектора, но теперь он стал так непохож на того милого лорда-кабанчика, каким она помнила его по Бак-Хаусу. Теперь девушка боялась его.
– Так, – тихо сказала Амелия. – И что же нам с ним делать?
– На кораблях принято выбрасывать таких, как он, за борт, на корм рыбам, – сказал Фиггис. – Если оставить его на борту «Мальстрема», он всех нас сделает проклятыми. Кто знает, что он предпримет в следующий раз?
Амелия и Бетвин поежились, услышав о пиратских традициях правосудия, но обе промолчали.
– Нет, казнить его мы не станем, – сказал лорд-олень. – У нас пока что нет твердых доказательств его вины, но даже в этом случае его должны судить по закону. Если предположить, что он действительно выкинул Вегу и юнгу за борт – как, скажите на милость, ему это удалось? И где гарантия, что граф не возвратится? Когда-нибудь.
– Он не должен оставаться на борту, – тихо, но твердо заявил Фиггис. – Матросы уже шепчутся. И вскоре последует взрыв.
Манфред поднялся на ноги, потянулся.
– Нам нужно возвращаться в свои каюты, пока наше отсутствие не встревожило Гектора.
Остальные тоже поднялись – при этом Манфред предложил Амелии свою руку. Фиггис поднял вверх лампу и пошел первым, освещая другим путь.
– Ведите нас, капитан Фиггис, – сказал Манфред, кладя руку на плечо старого пирата.
– Прошу вас не называть меня так, – пробормотал Фиггис. – Есть лишь один капитан «Мальстрема», лучший из всех, с кем мне когда-либо доводилось плавать, и теперь он в руках Соши.
Внезапно старый пират остановился, поскреб свободной рукой в затылке и обернулся к верлордам. В свете лампы глаза его загорелись как угли.
– Я хотел бы еще кое-что вам сказать, милорд и миледи, но боюсь нарушить клятву.
– Клятву?
– Да, милорд. Клятву, которую я дал капитану Веге. Но теперь он мертв, не так ли? Думаю, его смерть освобождает меня от этой клятвы, как вы полагаете?
Манфред посмотрел на Амелию и Бетвин, но женщины ничего не сказали.
– Если вам есть что сказать нам, Фиггис, говорите.
– Капитан… он что-то сделал для вашего барона. Избавил его кое от чего.
– Что вы хотите сказать? – не понял Манфред.
– Вы считаете, что это был несчастный случай, верно? Капитан тоже не думал, что это было сделано намеренно, но чем больше об этом размышляю, тем больше склоняюсь к мысли о том, что Гектор на самом деле хотел убить его.
– Убить? Кого? – спросила Амелия.
– Лорда Винсента, – ответил Фиггис. – Гектор убил своего брата.
Амелия ахнула.
– С какой целью Вега помог Гектору скрыть это? – спросил Манфред, качая головой.
– Как я уже сказал, капитан поначалу действительно верил, что это был несчастный случай, но позднее он встречался с людьми, которые думают совершенно иначе. Если слухи об убийстве выплывут наружу, жизнь Гектора можно считать конченой. А ведь я сам помог лорду-кабану избавиться тогда от трупа, прости меня Соша. Какого дурака я тогда свалял!
– Ваша преданность Веге, даже после его смерти, достойна всяческих похвал, – сказал Манфред, похлопав Фиггиса по плечу. – Но вы поступили совершенно правильно, рассказав нам об этом.
Лорд-олень окинул всех пристальным взглядом и добавил:
– Это важнее всего, о чем мы говорили этой ночью. Мы вступаем в опасную игру с лордом-кабаном. Гектор оказался намного опаснее, чем я мог предположить. Он ничего не должен узнать о наших планах.
– О наших планах? Но каковы они? – спросила Амелия.
– Мне необходимо изучить морские карты графа, – сказал Манфред. – Мне кажется, Вега может помочь нам даже из своей могилы.
– Далеко ты забрался от дома, Волк!
Двое пленников стояли рядом, окруженные придворными и двадцатью лучшими солдатами из Азры. Если Джоджо смотрел себе под ноги, то Дрю с интересом осматривал украшенный фресками купольный потолок, таких красивых старинных росписей ему не доводилось встречать даже в галереях Хайклиффа. Он огляделся вокруг. Величественные мраморные колонны, бюсты древних королей, колышущиеся занавеси с золотым шитьем, произведения искусства, собранные не только со всей Лиссии, но и за рубежом, – все эти приметы роскоши не ускользнули от внимания Дрю. А он-то всю жизнь считал омирцев дикарями! Все то, что он видел вокруг, убедительно доказывало, насколько далеки такие представления от правды. Налицо были все признаки древней культуры, пожалуй, богатейшей во всем Семиземелье.
Затем Дрю возвратился взглядом к сидевшему на троне королю Фейсалу, Шакалу из Омира, который и произнес эту фразу.
– Не по своей воле, – ответил Дрю, поднимая связанные руки, чтобы показать их королю. Запястья Дрю были крепко связаны друг с другом и затянуты узлом под локтями. – Прошу прощения, если мое появление доставило вам беспокойство. Развяжите меня, и я уйду своей дорогой.
Придворные рассмеялись – все, кроме короля, который поднялся с трона. После этого в зале немедленно наступила тишина, в которой король спустился по ступенькам трона и подошел к Дрю и его товарищу. По прикидкам Дрю, Фейсал, если он сражался во время Большой войны между верлордами, должен быть приблизительно одного возраста с Берганом. Если так, то надо признать, что лорд-шакал превосходно сохранился. Его кожа была гладкой, без морщин и шрамов, черты лица остались тонкими и не расплывшимися от времени. Лорд-шакал был одет в простую белую тогу, на голове – корона в виде переплетенных золотых веревок. Обуви на ногах Фейсала не было, поэтому он шагал по полированному мраморному полу легко и совершенно беззвучно. «Прекрасный» не было словом, которое Дрю использовал когда-либо для описания мужчины, но в случае с Фейсалом именно оно подходило лучше всего. Король остановился перед Дрю, внимательно изучая Волка своими миндалевидными глазами.
– Ты такой же заносчивый, как твой отец.
Голос Фейсала вполне соответствовал его внешности – густой, бархатный, красивый. Хотя вестландский язык не был для него родным, Фейсал говорил на нем так же бегло и плавно, как любой лорд из Лиссии.
– Если так, то это просто случайность, – сказал Дрю. – Я никогда не видел Вергара.
– Значит, ты заносчив сам по себе, Волк. Твой мертвый заносчивый отец мог бы гордиться тобой.
Дрю почувствовал себя задетым. Сам он никогда не знал Вергара, а в историях, которые рассказывали о нем, покойный король изображался очень по-разному, от героя до варвара. В любом случае, слова Фейсала больно укололи его.
– Я знаю, что Вергар вел войну с Омиром, ваше величество, – сказал Дрю, – но это была его война, не моя.
– Твой отец был единственным верлордом, которому удалось прорвать укрепления Азры, причем без помощи Брекенхольма и Стормдейла. Но это стоило жизни многим воинам. Долгие месяцы, пока шла та война в пустыне, его люди умирали от голода и жажды. Если бы не лорды-ястребы, кости Вергара покоились бы сейчас где-нибудь в песке рядом со скелетами его бойцов.
Вновь Дрю услышал упоминание о том, что Ястребы из Бейрбоунса были верны его отцу.
– Лорды-ястребы помогли ему выиграть ту войну?
– Лорды-ястребы готовы примкнуть к любому, кто поможет им свить гнездо! – крикнул бледнокожий коренастый человек в длинном черном плаще. В омирском дворце он выглядел явно неуместно.
– Я не верю этому, – сказал Дрю. – Гриффин хороший человек, благородный оборотень, один из последних представителей своего рода.
– Ты говоришь, что знаешь старого Ястреба? – презрительно усмехнулся человек в черном. – Вероятно, он уже мертв, этот пережиток прошлого. Ястребов осталось совсем мало, и единственный достойный из них занимает сейчас трон в Виндфелле – барон Скир!
