Толпа очнулась, люди стали подбадривать друг друга и вскоре облепили загипнотизированных Гумм-Гуммов как муравьи, пришпиливая коматозные тела к скамейкам трибун. Таб двигался в звуковой рубке как дирижер оркестра, разбрызгивая газировку тут и там, чтобы помехи на экране были поярче и поживее. В какое-то мгновение он задел регулятор громкости, и из динамиков хлынула какофония десятка разных радиостанций. Таб поиграл с кнопками, но все уже вышло из-под его контроля.
– Джим! Очнись!
Это был Джек, он орал так громко, что голос сорвался на фальцет. Он снял маску, на его бледном потном лице я не заметил облегчения, которое ощущал сам. За спиной Джека я увидел причину: Моргунчик катался на траве, стеная от боли – таких звуков я еще от него не слышал, из нескольких порванных щупалец брызгала фиолетовая жидкость. АРРРХ!!! тем временем уперлась спиной в столб прожектора, шерсть на загривке вздыбилась и блестела от крови.
Разразившись смехом, Гунмар всеми шестью руками поднял АРРРХ!!! над головой. Прожектор окатил троллей осколками стекла, вонзившимися в их тела. АРРРХ!!! пыталась вырваться, но оказалась совершенно беспомощной. Такой я ее еще не видел. Гунмар замахнулся и швырнул ее массивное тело метров на двадцать вверх, как снаряд из рогов, зубов и шерсти она приземлилась у ворот, где рухнула вместе с прожекторами с такой скоростью, что стальные опоры свернулись узлом. От столкновения в воздух взметнулся столб травы и грязи.
Поверженный охотник на троллей не пошевелился. Взвесь из травы и земли повисла у ворот.
– НЕТ!!! – завопил Джек.
Единственный глаз Гунмара дернулся как ящерица, которую держат за хвост.
– ДА… ИДИ С-С-С-СЮДА, С-С-С-СТАРДЖЕС-С-С-С-С…
Джек с криком устремился к Гунмару, по сравнению с ним он выглядел малышом с игрушечными сабельками. Я хотел последовать за ним, чтобы стать тем охотником на троллей, каким хотел меня видеть Джек, но мое сердце екнуло, когда я увидел, что сотни мелких Гунмаров продолжили свой марш, став столь же невосприимчивыми к помехам на экране, как и их папаша. Их уверенность и размер росли по мере приближения к аппетитной колбасе из свежего мяса, упакованной в футболки, штаны, куртки и кепки. Троллей было слишком много, они пожрут горожан как стая саранчи.
Я заметался. Помочь ни в чем неповинным людям, которых вот-вот съедят? Или прийти на помощь дяде Джеку, моему самому близкому родственнику?
Точнее, я так думал, пока не услышал знакомый шум.
Он доносился от противоположных ворот, этот гул я ощутил сначала в ребрах, а потом уж услышал. Он становился громче, пока не превратился в жужжание тысячи пчел. В неразберихе собравшиеся на мемориальном поле Гарри Дж. Бейкера горожане, похоже, не обратили на шум внимание, но я узнал эти предательские вибрации. Я ощущал их в парках и скверах по всему Сан-Бернардино, как и во дворе собственного дома, где разные части механизма чистились, натачивались и проверялись на нашей жидкой, слишком часто скашиваемой лужайке.
На золотистой газонокосилке на поле въехал папа, восемь огромных черных колес толкали вперед пасть косилки, такую широкую, что она за один присест могла заглотить почти четверть ширины поля. Все скучные технические характеристики, которые в меня вдалбливал папа, теперь стали жизненно важными, вопросом жизни и смерти. Пятимиллиметровая сталь. Сорокасантиметровый выходной желоб. Срезка до пятнадцати сантиметров в высоту. Папа ворвался на поле одетым не так, как его брат Джек, но тоже в доспехах: в сетке для волос, маске от пыли, защитных очках, рабочих перчатках, ботинках со стальными мысками и заляпанной травой рабочей рубашке с карманом-калькулятором «Эскалибур» и, как ни сложно в это поверить, с застегнутыми рукавами.
На секунду я решил, что вторжение троллей лишило папу рассудка, и лишь из-за безумия он выбрал это время для того, чтобы покосить поле. Потом я услышал вопль первого мелкого Гунмара, когда его засосало в газонокосилку, и скрип лезвий, разрезающих тело и выбрасывающих его через выходной лоток. Еще несколько тварей остановились и вытаращились на приближающуюся машину смерти, охваченные новым чувством – страхом. Это чувство длилось недолго. Они входили в газонокосилку голодными хищниками, а выходили из нее месивом.
– Папа! – крикнул я. – Уходи, папа!
Он быстро кивнул мне и схватился за руль, чтобы свернуть влево и подхватить еще парочку мелких Гунмаров, пытающихся улизнуть в проход. Секундой спустя они превратились в кетчуп. Газонокосилка мчалась с такой скоростью, какой папа никогда прежде не допускал, он приближался к проходу, словно погнавшись за мячом, не видя ничего, кроме зелени, и с ослепительным озарением я понял, что он их достанет, достанет всех, что хищные инстинкты мелких троллей – ничто по сравнению с человеком на потрясающей газонокосилке, человеком, который умеет ею управлять.
Гунмар завопил, прижав к груди руки, словно чувствовал смерть каждого тролля. Он опустил голову и заревел. Окна в закусочной и комментаторской кабине раскололись, я заметил, как Таб заслонил бабушку от стекла. На папу нахлынули воспоминания о том судьбоносном дне 1969 года, и на мгновение траектория газонокосилки искривилась. Потом радиостанции, борющиеся за динамики, уступили место одной старой станции, и по какому-то невероятному стечению обстоятельств зазвучала песня, знакомая всем присутствующим на поле Старджесам.
Я стою на углу, дожидаясь тебя,
Мое сердце дово-о-о-о-ольно…
Голоса искажались и сменялись помехами, но это были «Дон и Хуан», и папа воспринял их голоса как зов богов, дарующих ему второй шанс стать тем, кем он всегда мечтал; он навалился на руль, схватив его еще крепче садовыми перчатками. Газонокосилка выпрямилась, и зеленая трава стала желтовато-серого цвета, покрывшись ошметками от бойни.
Я побежал по скользким лужицам размолотых троллей, пока не оказался рядом с Джеком. Плечом ударился о его плечо, он оглянулся, его взгляд наполняла безумная мальчишеская решимость принять самый опасный вызов. Справа от нас пытался встать на ноги Моргунчик, но мы трое выглядели жалкими по сравнению с Гунмаром, чье тело нависло над нами и дрожало, будто он рыдал по своему уничтоженному мерзкому отродью.
– Это может плохо кончиться, – сказал Джек.
– Я знаю.
– Но ты справился. Хочу, чтобы ты это знал.
– Спасибо.
– И Джимбо тоже… Твой папа. Если ты выкарабкаешься, а я нет, передай ему мои слова.
– Передам.
Джек обнял меня за шею, это было самое нежное прикосновение в его жизни.
– Ну что, заставим сукиного сына пожалеть, что связался со Старджесами?
С этими словами Джек издал боевой клич и атаковал Гунмара, вращая мечами. Моргунчик услышал сигнал и тоже бросился в атаку, волоча за собой раненые щупальца. Я тут же позабыл все выученные фехтовальные приемы. По телу бежали мурашки чистого инстинкта, я нырнул под возвышающуюся фигуру, перекатился под суставами размером с мяч, вскочил на ноги и прорезал монстру ногу над пяткой. Сухожилие щелкнуло как резиновый жгут, Гунмар топнул с такой яростью, что на поле образовалась яма, куда могла бы провалиться машина. Моргунчик обхватил щупальцами нижние руки Гунмара, а Джек тем временем забрался вверх по ноге и вонзил Могучего Виктора Гунмару в колено по самую рукоять.
Это была образцовая скоординированная атака, которой мы могли бы гордиться, попав в Валгаллу[8], рай для воинов. Но один поворот тела тролля отбросил всех нас троих, как жуков. Мы снова приблизились, хромая и в ссадинах, и снова нас отбросили, на сей раз мы получили множество растяжений и порезов.
Легкие ныли, наверное, от сломанных ребер, и когда я встал в третий раз, колено подогнулось. Я упал ничком на землю, глотая слезы ярости и глядя, как полетел на землю Джек. Сверху на него вылились литры горячей слюны из пасти Гунмара.
Мой затуманенный взор остановился на декорациях «РоДжу», знакомых по славной, другой жизни, в которой я должен был сорвать аплодисменты всего города и даже завоевать девушку. Я смотрел на них целое прекрасное мгновение, тоскуя по комфорту фальшивых камней и искусственного моста.
И тогда я заметил Клэр Фонтейн, она сжимала в руках бутафорскую шпагу, словно разговаривала с ней. Клэр повернула шпагу влево и вправо, потом подняла и опустила, стала описывать ею круги в воздухе, затем восьмерки, а следом такие сложные узоры, что я не мог уследить. Шпага двигалась все быстрее и быстрее, и я увидел, как за мелькающим клинком губы Клэр изогнулись в улыбке, словно она поняла свое предназначение в жизни в ту самую секунду, когда эта жизнь подходила к концу.
Ошеломив всех, кто это видел, она побежала по полю, поскальзываясь на кишках троллей и уворачиваясь от папиной газонокосилки, и занесла бутафорскую шпагу как копье. Клэр метнула ее так, словно делала это тысячу раз, а не впервые. Шпага со свистом рассекла воздух и вонзилась в центр разинутой пасти Гунмара.
