– Прекрасная работа, Трент, – сказал кот-альбинос. – Великолепно!
Он положил свою белую руку на плечо Трента и сжал его. Трент даже сквозь плащ почувствовал, как впиваются ему в тело острые кошачьи когти.
– Ты превзошел самого себя, мой друг. Я слышал не все, но уловил самое главное – Брекенхольм!
Трент осторожно поднялся на ноги, его покрасневшие глаза все еще были полны слез. Избитое лицо Эвана было усталым, его взгляд – прощальным. Сорин шагнул вперед, с размаха ударил старика в грудь своим кованым сапогом. Эван безвольно повис на связывавших его веревках.
– Убей его, – приказал Фрост, подталкивая Трента в спину.
Рука юноши легла на рукоять лежащего в ножнах меча – Вольфсхеда.
«Все это время я помогал своим врагам, охотился за своим братом, предавал свою семью…»
Клинок Вольфсхеда вылетел из ножен, поднялся в воздух над головой лорда-барана. В следующую секунду, вместо того чтобы отрубить старику голову, Трент направил клинок на Фроста и нанес ему удар, в который вложил всю свою ярость.
Кот-альбинос не шелохнулся, он удивленно застыл на месте. Затем очнулся, перевел взгляд с потемневшего от крови клинка Трента на свой живот, по которому расплывалось красное пятно, и быстро начал трансформироваться. Будь рана нанесена обычным оружием, это спасло бы коту-оборотню жизнь, но лезвие Вольфсхеда было инкрустировано серебром – между прочим, по личному приказу самого Фроста.
Кот-альбинос еще не успел опуститься на колени, а Сорин уже выпрыгнул вперед с мечом в руке. Зазвенела сталь.
– Предатель! – крикнул Сорин, бешено нанося удары, которые искусно парировал Трент. – Ты такой же мерзавец, как все Ферраны! Такое же волчье отродье, как твой брат и отец!
Трент многое мог снести и даже простить, но только не оскорбления в адрес своей семьи. Когда Сорин вновь бросился на Трента, юноша нырнул вперед и принял грудь нападавшего на свое плечо. Сорин глухо выдохнул, и противники рухнули на землю, выронив свои мечи. Трент при этом оказался сверху, капитан – под ним.
Сорин ткнул кулаком снизу вверх, но недостаточно сильно – Трент парировал выпад и сам обрушил град яростных ударов на лицо капитана. Сорин захрипел, а затем перестал двигаться, и Трент, тяжело дыша, скатился с него.
Раскрылся полог, и в палатку, слепо вглядываясь в царящий внутри полумрак, вошел часовой. Ни секунды не медля и не раздумывая, Трент ударил его мечом снизу. Лезвие Вольфсхеда вошло в живот Ивса и проткнуло его насквозь. Часовой умер раньше, чем его тело упало на землю.
Трент подобрался к Эвану, перерезал связывавшие его веревки.
– Пойдемте, милорд, – сказал Трент. – Нам нужно идти.
Но прежде чем Эван успел ответить, в палатке прозвучал другой голос:
– Они найдут тебя и твоего родича. Они убьют всех вас. Мои братья и сестры не остановятся.
Трент оглянулся и увидел, что лорд Фрост еще жив. Кот-альбинос стоял на коленях, пытаясь когтистой лапой зажать свой распоротый живот. Фрост успел наполовину трансформироваться в Белую пантеру, но выглядел еще бледнее, чем обычно, и сильно смахивал на стоящий на коленях посреди растущей лужи крови призрак. Его розовые глаза мерцали фосфорическим светом, голова дрожала и клонилась набок, болезненно искривился широкий кошачий рот.
Трент поднялся и подошел к Фросту, волоча за собой меч.
– Выступив против меня, ты выступил против всего моего рода лордов-котов.
Трент высоко поднял меч, прежде чем ответил:
– Выступив против Феррана, ты выступил против всей нашей семьи.
Меч просвистел в воздухе, и отрубленная голова лорда Фроста покатилась по земле. Трент оглянулся на Эвана, и очень вовремя, потому что с пола, держа в руке меч, поднимался Сорин. Трент начал поворачиваться, чтобы отразить удар, но явно не успевал – очень уж неподходящей была поза, в которой он встретил опасность. Итак, Трент запаздывал, а Сорин уже опускал свой клинок.
Но смертельного удара так и не последовало – меч выпал из руки капитана, а в его груди появился окровавленный рог. За спиной Сорина показалась фигура трансформировавшегося лорда-барана. В глазах Сорина отразились боль, страх и предсмертная тоска. На землю капитан и лорд-баран упали одновременно. Сорин умер раньше, чем его тело коснулось пола, Эван был еще жив и пытался откатиться в сторону, тяжело, со свистом втягивая воздух. Трент бросился к лорду-барану, подхватил его на руки – тело Эвана было тяжелым, его голова обессиленно привалилась к груди юноши, последние силы на глазах покидали старика.
– Нам нужно идти, – крикнул Трент.
– Нет, мальчик, – прошептал в ответ Эван, – иди один.
– Я потащу вас!
– Со мной тебе далеко не уйти, – прохрипел старый баран.
Трент покачал головой, потащил верлорда к выходу из палатки, но понял, что Эван прав. Полностью трансформировавшийся, он оказался для Трента неподъемной ношей, а на обратное превращение у Эвана уже не осталось сил.
– Мое время истекло, – сказал Эван. – Меня ждет долгий, глубокий сон. Помоги своему брату. И его друзьям.
Трент кивнул, с трудом сдерживая слезы. Снаружи послышались крики, в лагере не осталась незамеченной шумная возня внутри палатки.
– Девочки, – угасающим голосом прошептал Эван.
– Что? – спросил Трент, приближая свое ухо к избитому лицу Эвана.
– В опасности. Гретхен, Уитли… Брекенхольм.
Эван запрокинул голову и выдохнул, с трудом шевеля мертвеющими губами:
– Баба Корга… они… с ней…
С этими словами барон умер, завершив свою последнюю в земной жизни битву.
Трент не стал медлить. Новые, долетевшие из лагеря крики напомнили ему о том, что он и так уже слишком злоупотребил гостеприимством гвардейцев. Пропоров Вольфсхедом брезентовую стенку палатки, он вывалился наружу и, незаметно смешавшись с толпой знакомых солдат, начал пробираться к загону, в котором стояли привязанные лошади. Бастийцы и гвардейцы Льва спешили в противоположном направлении, к палатке для пленных, откуда доносились тревожные вопли. Трент понимал, что солдаты смотрят на него, ловил их вопрошающие взгляды, но никто его не остановил.
К тому времени, когда Трент отыскал своего коня – Шторма, – возле палатки для пленных собрался уже весь лагерь. Но к тому моменту, когда собравшиеся принялись искать преступника, Трент уже был в пути, скакал, подстегивая коня, через луга Лонграйдингса к Дайрвуду.
К Брекенхольму.
8. Наследники и Достойнейший
Когтистые пальцы сжали шею Дрю, пробуждая его от лихорадочного сна, грозя порвать горло на куски. Он немедленно открыл глаза, зашаркал ногами по каменному полу усыпальницы лордов-ястребов в безнадежной попытке освободиться от смертельной хватки. Дрю поднял руку, пытаясь оторвать вцепившиеся в горло пальцы, но нападавший отбил руку Волка своей свободной рукой, а вторую еще сильнее сжал на шее юноши. Дрю обмяк и поднял глаза, чтобы взглянуть прямо в лицо своему противнику.
Этот оборотень, несомненно, был из числа лордов-ястребов, хотя и совершенно не похожим при этом на Шах. Когда дочь Гриффина трансформировалась, она выглядела элегантно и величественно, как подобает истинной Повелительнице неба. Ястреб-оборотень, который держал сейчас в своих когтях жизнь Дрю, был совсем другим. Угловатая фигура, сложенные за спиной коричневые, с каким-то оттенком ржавчины, крылья, покрывающие все тело оборотня красноватые перья во многих местах кажутся сильно потрепанными, а в других местах отсутствуют вовсе, и на этих проплешинах видны шрамы от старых ран. У бедра подвешен короткий лук. Оборотень по-птичьи склонил голову набок, желая лучше рассмотреть юного вервольфа. Дрю, в свою очередь, увидел длинный шрам, проходивший по всей левой стороне лица лорда-ястреба, от макушки через глаз и дальше вниз, и исчезавший где-то под нижней челюстью. Возле самого носа Дрю торчал острый, как бритва, желтый клюв.
Подозрительно поморгав своими круглыми черными глазами, Ястреб хрипло прокаркал:
– А тебя сильно отделали, парень. Собирался ограбить наших родичей, а?
Дрю разевал рот, но не мог произнести ни слова, только хватал воздух, как выброшенная на берег рыба. Трансформироваться в Волка? Нет, этот вариант отпадал – как только Дрю начнет изменяться, когтистые пальцы Ястреба проткнут ему шею, войдут в нее, словно нож в масло. Дрю понимал, что еще немного, и от удушья он потеряет сознание, а может быть, и умрет. Тем временем Ястреб увидел лежащий на полу пещеры труп Рука, освещенный падающим из верхнего окна лучом утреннего света.
– Воры! – вскрикнул лорд-ястреб, тряся Дрю словно тряпичную куклу. – Ворон, наверное, наобещал тебе золотые горы, если ты поможешь ему ограбить нашу усыпальницу, а? Сдох твой Ворон, приятель, и тебе пора отправляться вслед за ним…
– Красный Руфус!
Ястреб резко повернул голову в направлении лестницы, ведущей внутрь Кричащей горы. На ступенях появилась новая фигура, направившаяся к оборотню с ржавым оперением и его пленнику.
