Так не могло продолжаться.
И у нибелунгов возник план.
2
Бруния и огненное сердце
Зигфинн почти не спал – в груди у него болело, а в животе что-то щекотало. Он не видел Брунию почти три года, но связь между ними была такой же сильной, как и раньше. Они писали друг другу длинные письма, в которых рассказывали о своих королевствах, о местных историях, и путешественники привозили эти письма ко двору. Зигфинн и Бруния были детьми королей, но оставались при этом просто детьми, которым так не хватало общества сверстников своего сословия. Они часто клялись друг другу, что убегут прочь и создадут собственное королевство, которым будут править вместе, но не как король и королева, а как друзья.
Принцу было трудно одеться, и он выбрал мягкую накидку из меха, которая меньше давила на раны. Конечно же, родители заметили, что он неловко ел и ходил, но они считали, что сын просто потянул связки. Отец Зигфинна не был сторонником безумных испытаний мужества, и принц старался по возможности избегать ссор с ним до тех пор, пока Бруния будет здесь. Целых три месяца, до самой зимы.
Ему хотелось побежать в порт, чтобы поприветствовать ее, но боль заставляла замедлять шаг, как и традиция, которой он должен был подчиняться.
Придворные, которых было немного, почти полностью собрались на покрытом галькой берегу, когда корабль Эдельрида вошел в порт и свита его дочери собралась сходить вниз. Кое-кто пришел сюда из любопытства, ведь не каждый день приезжает представительница другого королевства, на которую можно поглазеть. Четверо глашатаев приветствовали принцессу фанфарами, а Кристер поднялся на трап, чтобы первым поздороваться с ней. Это было высшее проявление уважения. Зигфинн шел в трех шагах от родителей, как того требовал обычай. Он держал себя в руках, но не нужно было особенно стараться, чтобы заметить, что принц пытается выглянуть из-за плеч родителей, чтобы увидеть Брунию.
Опустив ладони принцессе на плечи, Кристер приветливо улыбнулся.
– Недолгое лето закончилось, но солнышко вернулось в Исландию.
Поклонившись, Бруния вежливо произнесла:
– Мой отец шлет свои приветствия и просит выразить вам благодарность за то, что вы принимаете меня в своем доме.
Кристер отпустил девушку, и Бруния повернулась к Кари, чтобы обнять ее.
– Сколь кратким бы ни было время между твоими визитами, оно всегда тянется слишком долго.
И вот наконец-то Зигфинн смог увидеть свою добрую подругу. Девушка посмотрела на него с ослепительной улыбкой.
У принца защемило сердце.
Это не Бруния!
Это было… волшебное создание. Выше, стройнее, изящнее той девочки, с которой он прощался несколько лет назад. Ее волосы раньше были русыми, теперь же они блестели золотом, и ветерок в порту колыхал их, словно спелую пшеницу на поле. Ее шаги казались танцем, порхающим и элегантным. С возрастом ее пальцы стали длиннее, а губы чувственнее. Огромные глаза оттенялись длинными ресницами. Это была не Бруния. Зигфинн возжелал ее, не умея дать имени своему желанию.
Принцесса обняла его с должной вежливостью, но ее ладони опустились на его спину, и она горячо шепнула ему на ухо:
– Я так по тебе скучала, любимый мой Зигфинн.
От ее объятий принцу было больно, потому что она прикасалась к сломанным ребрам, но он не шевельнулся, не произнес ни слова, чтобы не нарушить очарования этого мгновения. Ему хотелось закрыть глаза, вдыхать запах ее волос, прикасаться к ее ладоням.
– Праздник уже подготовлен по всем традициям, – объявил Кристер. – Давайте отпустим наших гостей на пару часов, чтобы они смыли морскую соль с волос и переоделись.
Зигфинну казалось, что голос отца доносится к нему издалека. Бруния отпустила его, и Зигфинн лишь с трудом подавил желание, чтобы не задержать ее в своих объятиях.
Кари подготовилась к празднику: украсила большой обеденный зал яркими флагами, пригласила во дворец скоморохов и музыкантов с континента. Это было большое событие, ставшее отрадой для ожидавшей наступления осени страны, и жители Исландии праздновали каждый приезд Брунии, словно им приказывали это делать. Кристер не скупился на деньги, и все семьи на острове в этот вечер наслаждались жарким и вином. Люди пили за короля, королеву, принца и прекрасную гостью.
И все же в сердце Кари не было покоя и она не могла в полной мере веселиться на этом празднике. Королеву тревожили слова Видящей, хотя их смысл она так и не поняла. Можно было считать пророчество глупой болтовней, как предпочитал делать ее муж. Или даже хуже, богохульством. Но Кари знала, что неразумно подстраивать свою веру под изменение времени. К тому же известно, что боги ревнивы, а потому их легко разгневать. Королева верила, что ее жертвы Одину принесли мир в королевство, как и жертвы ее матери и бабки.
Но Кари знала, что этим вечером от нее ждут радости, и играла свою роль. Она веселила двор, говорила с Брунией, хлопала музыкантам и танцевала с королем. Ни разу ее улыбка не потускнела, ни разу она не замедлила шаг. Однако королева ждала конца праздника. Может быть, ей и не суждено предотвратить то, что случится, но защищать сына – это ее священный долг.
Зигфинн не замечал озабоченности матери – впрочем, даже если бы вулкан, на котором был построен замок, начал извержение и все оказались бы погребены под слоем лавы, он вряд ли заметил бы это. Принц не сводил глаз с Брунии, любуясь ее мягкими движениями и прекрасными изгибами стройного тела. Он отворачивался лишь тогда, когда она смотрела на него. Юноше не нравились проснувшиеся в нем чувства, и все же он надеялся, что его подруга чувствует то же самое.
Что изменилось? Что произошло за эти два года, чего не было в предыдущие двенадцать лет? Почему ему хотелось быть ее другом, но он не был уверен, что ему это удастся? Зигфинна одолевал голод, однако он не мог заставить себя съесть и кусочка.
Внезапно Бруния оказалась прямо перед ним. Она стояла так близко, что их колени почти соприкасались.
– Ты танцуешь? – со смехом спросила она и схватила его за руки, как всегда делала раньше, когда они в детстве водили хоровод.
Он не успел возразить, а она уже поставила его на ноги и потащила в круг танцующих. Придворные расступились, и вскоре Зигфинн и Бруния отплясывали под музыку двадцати инструментов.
У принца кружилась голова, болело плечо и подкашивались ноги, но он не отпускал ладони принцессы, как будто их пальцы переплелись навечно. При каждом повороте ее глаза сверкали в отблесках факелов, а во взгляде горел теплый огонь – и все это только для него. Когда песня – ах, так быстро! – закончилась, Бруния притянула его к себе.
– Давай сбежим из замка, когда праздник закончится!
Принц не успел ответить, потому что один из военачальников его отца вежливо пригласил Брунию на танец, и она не менее церемонно согласилась.
Вернувшись на место, Зигфинн улыбнулся родителям и с нетерпением стал ждать конца праздника.
Кари тоже не могла дождаться, когда же король объявит о завершении вечера и раздаст оставшуюся еду тем немногим нищим, что остались в стране. Пару местных выпивох вынесли из зала, музыканты собрали инструменты и направились в отведенные им комнаты. На горизонте уже загорались первые лучи нового дня.
Королева помнила о своем долге и, наклонившись к Кристеру, поднявшемуся со своего стула, спросила:
– Желает ли король сегодня ночью моего общества?
Взяв ее узкое лицо в ладони, Кристер нежно поцеловал жену в лоб.
– Нет. Давай будем спать. Разделим ложе, когда мы оба будем отдохнувшими и сможем насладиться этим.
На это она и рассчитывала. Конечно же, ее тело еще жаждало прикосновений мужа, но этой ночью у нее были дела поважнее.
Вместо того чтобы вернуться в свои покои, королева взяла факел и направилась в старое крыло замка, построенное еще в древние времена, когда первые жители Исландии пытались укрыться от жестокой зимы. Плана этих коридоров не существовало, они переплетались, а кое-где были настолько узкими, что человек с комплекцией Кристера просто не прошел бы в них. Никто, кроме королевы, здесь не бывал, ибо умело распускаемые слухи пугали слуг. Ходили разговоры о мрачном проклятии, которое якобы возляжет на каждого, кто войдет сюда. Служанки и повара шептались о тех, кто отправился в мрачные тоннели, из которых возвращались лишь немногие.
Кари, платье которой зацепилось за выступы в скале, дважды споткнулась на неровном полу. Воздух был спертым и затхлым, а камни влажными и теплыми. Коридор заканчивался тупиком, но королева знала, как тут пройти, ведь она ходила сюда с самого детства. Нужно было нажать на стену в правильном месте, и тогда со скрежетом открывался тайный проход. Порыв ветра обрушился на факел, но, к счастью, пламя не погасло. В комнате, куда вошла Кари, хранилось наследие древней Исландии. Все, что бог христиан считал позорным, короли разрушали, а королевы спасали то, что еще можно было спасти. Здесь были роскошные доспехи Ольдена, первого правителя Изенштайна, череп отважного путешественника Хакана, копье его дочери Брюнгильды, о которой было придумано множество историй, короны Эльзы и Гернота, скованные воедино придворным кузнецом. Богато украшенные кубки, щиты с изображениями богов, каменные амулеты в форме молота Мъёльнира, которые воины надевали в бой для защиты, камни для жертвоприношений, окровавленные топоры, рога дрыков.
