– Со мной все в порядке, – ответила Эми. – Честное слово.
Однако до нормального самочувствия ей было еще далеко. Она была слаба и совсем не хотела глядеть в зеркало из страха увидеть в нем бледный призрак собственного лица. Но выбора не было.
Если то, что она видела прошлой ночью, было на самом деле…
Люсия с сомнением покачала головой:
– А ты уверена, что…
Эми задержалась ровно на столько, чтобы чмокнуть подругу в щеку, и вышла.
Найти машину оказалось несложно. У ее брата Пита их было две, и он давно привык, что она может в любой момент явиться к нему с просьбой одолжить на некоторое время одну из них, и радовался только, что не нужен ей в качестве шофера. К семи вечера она была уже в пути, гнала пожирающий бензин «шевроле» по старому шоссе вдоль озера на запад, на полдороге до места остановилась перекусить на стоянке дальнобойных грузовиков и прибыла на мыс Гарнетта ровно к началу первого отделения концерта Мэтта.
Она нашла его «фольксваген»-фургон – настоящий антиквариат, как любила поддразнивать его она, и поставила свою машину рядом. Бар Мерфи, где сегодня вечером играл Мэтт, представлял собой нечто вроде ветхого бревенчатого сарая с оштукатуренным фасадом. Он ютился на самой оконечности мыса, от которого получила свое название деревня, и сразу за его задним фасадом уходил в озеро длинный причал. Из-за привязанных к нему лодок не было видно воды.
Эми зашла с фасада, где трещала и оранжево поплевывала неоновая вывеска с названием бара, и вошла внутрь под знакомые звуки песни Леона Россельсона «Мир вверх тормашками» в исполнении Мэтта. Слушатели, как ни странно, обращали внимание на музыку, что редко случается в такой дыре, как эта. Эми пришло в голову, что вряд ли хотя бы третья часть собравшихся догадывается, что эта песня имеет какое-то отношение к социализму.
Публика была смешанная: волосатые хиппи-опрощенцы в джинсах, небеленой холстине и цветастом ситце, хозяева нескольких немеханизированных ферм к западу от деревни; местные жители, которые здесь родились и, скорее всего, здесь же и умрут, тоже в джинсе, только пили они заметно больше и отдавали предпочтение фланелевым рубашкам и бейсболкам, футболкам и резиновым сапогам; и дачники из тех, что еще не заперли свои коттеджи на зиму, – мешанина рубашек для гольфа, штанов-«варенок» и коротких юбок, среди которых затесалась даже одна капитанская фуражка, самая настоящая, с кокардой, все как положено.
Эми приставила ладонь козырьком и стала высматривать Катрину, но той нигде не было видно. Пару минут спустя она пробралась к бару, взяла себе пива и устроилась за угловым столиком, где к ней вскоре присоединились пара мамаш-хиппи и высокий тощий мужик с потупленными глазами и длиннющими волосами, собранными сзади в хвост, который спускался ниже пояса. Они сначала поздоровались со всеми вокруг и только потом устроились поудобнее на своих стульях и стали слушать музыку.
Мэтт пел и играл, а Эми все больше и больше недоумевала, что она вообще здесь делает. Даже закрыв глаза и сосредоточившись, она не могла сколько-нибудь отчетливо воскресить в памяти фантастические образы прошлой ночи. А что, если она увидела их в бреду? Или в беспамятстве добралась до квартиры Люсии, отключилась на ее диване и ей все просто приснилось?
Когда первая часть концерта кончилась, Мэтт подошел к ее столику.
– А тебя каким ветром сюда занесло, Скаллан? – спросил он.
Она пожала плечами:
– Да вот, дай, думаю, поеду посмотрю, как ты тут без нас справляешься.
Веселые морщинки обозначились вокруг его глаз.
– Ну и как же?
– Неплохо. – Она представила его своим соседям по столику, потом спросила: – Подышать пойти не хочешь?
Он кивнул и пошел за ней наружу. Они прислонились к задней дверце чьего-то «бронко» и стали разглядывать одну из двух деревенских улиц, которая была видна из конца в конец. Она тянулась с севера на юг, от зарослей кустарника до берега озера. Вторая была просто рядом домов, которые выстроились вдоль шоссе, прорезавшего деревню насквозь.
– Так ты видел Катрину? – спросила Эми.
Мэтт кивнул:
– Да, мы с ней вчера днем прошлись по рынку.
– Ты хочешь сказать, что ее сейчас здесь нет?
– Нет, насколько я знаю.
Эми вздохнула. Слава богу! Но если Катрина взяла у Люсии денег не для того, чтобы поехать сюда, то куда же она тогда направилась?
– А что это ты так за нее волнуешься? – спросил Мэтт.
Эми начала было придумывать какой-то предлог, но потом подумала: «Да какого черта! Должен же хоть кто-то быть честным».
– Просто я за нее беспокоюсь.
Мэтт кивнул. Поковырял носком ботинка гравий, но ничего не сказал.
– Я знаю, что это не мое дело, – сказала Эми.
– Правильно. Не твое. – В его голосе не было никакой горечи. Только усталость.
– Дело просто в том, что…
– Послушай, – сказал он, поворачиваясь к Эми, – она хорошая девочка, это верно. Наверное, мы с ней не совсем правильно начали, но я стараюсь это исправить. Пока что я хочу быть только ее другом. Если потом из этого что-нибудь выйдет, хорошо. Но я не стану торопить события. Пусть все идет как идет. По-твоему, это неправильно?
Эми покачала головой. И тут у нее захватило дух. Впервые за все время их знакомства Мэтт по-настоящему разговаривал с ней вне сцены и не на репетиции. Слушал, что она ему говорит, и честно отвечал. Защитная стена еще, конечно, не рухнула, но все-таки в ней приоткрылась крохотная брешь.
– По-моему, она тебя любит, – сказала Эми.
Мэтт вздохнул:
– Рановато как-то, не находишь? Скорее похоже на увлечение. Не исключено, что еще день-два – и она его перерастет.
– Ну, не знаю. Мне кажется, что если ты хочешь быть честным по отношению к ней, тебе надо быть хоть немного…
– Только не надо мне говорить об ответственности, – перебил ее Мэтт. – Если кто-то в тебя влюбился, это еще не означает, что ты ему что-то должна. Я не могу управлять чувствами, которые возникают ко мне у других людей…
«Вот тут-то ты ошибаешься, – подумала Эми. – Если бы ты чаще вел себя, как все остальные люди, вот так, как сейчас…»
– …и уж тем более не собираюсь строить свою жизнь в соответствии с их чувствами и планами. Я вовсе не хочу показаться эгоистом, просто я хочу… Ну, не знаю. Чтобы никто не лез мне в душу.
– Но если не отдавать хотя бы маленькую частичку себя, как же тогда узнать, что такое любовь?
– А если отдавать слишком много и слишком быстро, то не получишь ничего, кроме боли.
– Но…
– О, черт, – сказал Мэтт, бросая взгляд на часы. – У меня же еще вторая часть. – И он оттолкнулся от «бронко». – Слушай, мне правда жаль, если я не такой, каким меня хотят видеть люди, но что поделать.
«Почему ты не сказал мне этого раньше, когда мы были вместе?» – вертелось на языке у Эми. Но она кивнула и просто ответила:
– Я знаю.
– Ты идешь?
Она покачала головой:
– Попозже.
– Ну, мне надо…
– Я знаю. – И она показала ему, чтобы он уходил. – Ногу сломать или еще что-нибудь.
Едва он зашел внутрь, как она отошла от «бронко» и, шурша гравием, зашагала через автостоянку к поросшей травой обочине. По ней она дошла до газона сбоку от здания и спустилась к самому озеру. Там она остановилась, прислушиваясь к песне Мэтта, которая доносилась через открытое окно. Она глядела на лодки, выстроившиеся вдоль причала. Какой-то всплеск на дальнем конце деревянной дорожки привлек ее внимание, она посмотрела туда и увидела одинокий силуэт – человек сидел спиной к берегу и, похоже, только что выбросил в воду какой-то предмет.
И тут на Эми снизошло редкое прозрение. В одну секунду она поняла, что это Катрина сидит там, болтая ногами в воде и распустив по спине длинные волосы, а предмет, только что брошенный ею в воду, – серебряный кинжал. Эми почти видела, как он, медленно кружась, опускается в глубины озера.
Она поколебалась немного – ровно столько, чтобы хватило на два-три глубоких вдоха, – подождала, не появятся ли сестры Катрины, потом медленно двинулась к дальнему концу причала. Звук ее шагов по деревянным доскам заставил Катрину обернуться. Она коротко кивнула и снова уставилась на озеро.
Эми села рядом. Немного помедлив, она одной рукой обняла Катрину за узкие плечики и привлекла ее к себе, точно хотела утешить. Они долго сидели так. Вода плескалась об опоры причала под ними. Слева, из рощи, доносился крик совы, протяжный печальный звук. На стоянку перед баром въехал грузовик. Хлопнула сначала одна дверца, потом другая, люди громко засмеялись и тут же скрылись в баре.
Под боком у Эми зашевелилась Катрина. Ее руки задвигались, но Эми только покачала головой.
– Мне жаль, – сказала она. – Но я не понимаю, что ты говоришь.
Катрина изобразила, как будто ведет машину: обе руки подняты перед собой, пальцы сжимают невидимое рулевое колесо.
Эми кивнула:
– Взяла машину у брата.
Катрина показала пальцем сначала на себя, потом на Эми, и снова изобразила рулевое колесо.
