– Слушайте, этот день надо просто пережить. Я хочу, чтобы все поскорее пришло в норму, окей? Если ко мне начнут относиться, как к жертве психологической травмы, эта волынка будет тянуться вечно.
– Угу, тебя отправят к мисс Чандра, – хмыкнул Дезмонд. – И она будет долго и проникновенно расспрашивать тебя о чувствах.
– Не удивлюсь. Она уже сцапала меня по дороге на историю.
В этот момент прозвенел звонок, и мы разошлись по классам. У нас с Мариной было время самостоятельных занятий, так что мы помахали Дезмонду, который уже опаздывал на английский, и направились в библиотеку. Мы заняли наш обычный стол в дальнем конце зала – с тем исключением, что на этот раз Марина уступила мне место у окна, чтобы я и дальше мог безудержно предаваться паранойе. Теперь я начинал чувствовать себя неуютно, если сидел спиной к окну или двери.
– Дезмонд еще не осознал, – вдруг сказала Марина, нагнувшись ко мне через стол и понизив голос, чтобы у библиотекаря не было повода сделать нам замечание. Я отчетливо различал запах соли в ее волосах. – На это требуется время. Просто, столько всего разом изменилось. Ему пока сложно это понять.
– Знаю.
Я бросил взгляд вдоль столов у окна – туда, где в противоположном конце зала сидела с друзьями Рэйчел Армстронг. Она тут же опустила глаза, и я понял, что она все это время смотрела на меня. Я бредил Рэйчел с начала учебного года, но не думал, что она хотя бы знает мое имя. А теперь, похоже, его знали все. Только вот не по той причине, по которой мне бы хотелось.
Марина проследила за моим взглядом и театрально закатила глаза.
– Забудь про мисс Чандра. Если тебе с кем и стоит поговорить о своих чувствах, так это с Рэйчел.
– Заткнись.
Я боялся, что Марина обидится на мою вспышку, но она только улыбнулась и покачала головой.
– Дезмонд прав. В последнее время тебя слишком легко вывести из себя.
– Просто… У меня такое чувство, будто моя жизнь разваливается на куски. Я больше ничего не контролирую.
– Знаю, – кивнула Марина. – Но в чем-то он прав. Ты не можешь изменить того, что случилось. Может быть, пора его принять?
– И каким же образом? Превратиться в пуму и покатать первоклассников?
– Не дури. Я просто хочу сказать, что раньше мы слышали о Зверлингах только плохое.
– Потому что так и есть.
– Но возможно, – продолжила Марина, пропустив мои слова мимо ушей, – что мы ошибаемся. Что есть и светлая сторона.
– И какая же?
Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме…
– Не знаю, – призналась Марина. – Но теперь это твоя жизнь. И если ты не постараешься найти в ней светлые стороны, то так и будешь сидеть в дерьме.
– То есть на моем месте ты не опустила бы руки?
Марина несколько секунд пристально изучала стол, но потом все-таки кивнула.
– Ты же меня знаешь. Я всегда скажу, что стакан наполовину полон.
– И с чего бы ты начала?
– Ты слышал о таком гениальном изобретении человечества, как Интернет?
– Очень смешно.
– Угу, если читать только сайты новостей. А я говорю о личных блогах. Они же анонимные, помнишь? Может, пока ты тут убиваешься, Зверлинги уже сколотили клуб по интересам и тридцать три раза все это обсудили.
– Звучит неплохо.
Марина торжествующе улыбнулась.
– Уж точно лучше, чем играть в «Мир животных» или до конца года оставаться после уроков.
– Если федералы не сцапают меня раньше.
– Именно, – и Марина помрачнела. – Поэтому пообещай, пожалуйста, что не будешь делать никаких глупостей.
Что может быть глупее, чем притворяться, будто ничего не случилось?
– Обещаю, – ответил я.
Кто там боялся остаться после уроков? Дезмонд с приятелями решили прогулять математику и не придумали ничего лучше, как шляться в это время по коридорам. Все бы ничего, но, завернув за очередной угол, они наткнулись прямиком на директора Хейдена. Нечего было и рассчитывать отделаться легким выговором. Марина после занятий отправилась с мамой по магазинам, и я остался один. Ну и пускай. Я поглубже надвинул капюшон толстовки и вспрыгнул на скейт. Прошлой ночью, расставшись с Мариной и Дезмондом, я был готов бросаться на стены – так мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Но теперь, после безумного дня в школе, я только радовался возможности побыть в одиночестве.
И тому, что на меня наконец никто не пялится.
Я пересек город за считаные минуты и даже не запыхался. Полагаю, в этом была заслуга моей звериной, более быстрой и выносливой части. Добравшись до пирса, я сунул скейт под мышку и с удовольствием шагнул с тротуара на скрипучие деревянные доски. С моря дул свежий ветер, волны с грохотом разбивались о потемневшие от воды балки и повисали над перилами облаками радужных брызг. Несколько минут я стоял неподвижно, наблюдая за серфингистами, вдыхая запахи соли и прислушиваясь к рокоту разговоров и чаячьим крикам над головой. Затем я направился к северной оконечности причала, устроился на ближайшей скамейке и, уткнувшись подбородком в грудь, закрыл глаза.
Разумеется, стоило мне предаться благословенной мизантропии, как на скамейку рядом кто-то плюхнулся. Я решил не открывать глаза, надеясь, что они передумают и уйдут.
– Сондерс?
Я замер. Голос принадлежал девушке и был мне не знаком. Но самое странное заключалось не в этом. Стоило мне вдохнуть мускусный, необъяснимо звериный аромат ее кожи, как висок легко кольнуло. Я вспомнил слова Каторжника – «Ты поймешь, когда научишься носить эту кожу. Не узнать своего невозможно» – и действительно понял. Запах был столь тонким, что я сомневался, услышит ли его кто-нибудь… Я замялся, мысленно подбирая слово, но все же был вынужден остановиться на варианте, который пришел мне в голову первым.
Кто-нибудь двуногий.
Я открыл глаза. Передо мной сидела девочка моих лет или чуть старше. Белая кожа побронзовела от загара, а роскошные темно-рыжие дреды до пояса тут же заставили меня чувствовать неловкость за собственные крысиные хвостики. Между ключицами, словно кулон, темнела татуировка с каким-то этническим узором. В правом ухе блестела дюжина серебряных колечек, левое украшала единственная серьга в виде пера. Из одежды на ней были только бриджи цвета хаки и белый обтягивающий топ на лямках. Зеленые глаза – я таких зеленых в жизни не видел – смотрели прямо и требовательно. Словом, то, что она решила со мной заговорить, казалось таким же невероятным, как новое увлечение Каторжника серф-роком. Почему? Да потому, что я мог с точностью до минуты вспомнить последний раз, когда ко мне подходили такие потрясающие девчонки. Погодите-ка… Да, все верно: в последний раз это было никогда.
– Извините, – сказал я. – Вы меня с кем-то перепутали.
Она покачала головой.
– Очень мило, но твое лицо уже засветилось по всем каналам. Ты Джошуа Сондерс. А я Элзи.
Я вздохнул и отвел глаза.
– Я не журналист, – тут же добавила она.
– Я уже понял. Слушай, без обид, но мне хотелось побыть одному. Это отлично, что у вас есть программа адаптации новых зверушек, но я не подавал заявку. Я просто хотел посидеть на набережной, окей?
– Тебе следует быть осторожнее в разговорах с незнакомцами.
– Угу, только я знаю, что ты Зверлинг, – хоть и не знаю, какой.
– Неплохо, – прищурилась она. – Обычно новенькие начинают чуять своих только через пару дней.
Я промолчал.
– Полагаю, ты уже встречался с кем-то из наших?
Я кивнул, но имен называть не стал. Может, Зверлинги и чуют друг друга за милю, но если я соврал друзьям по поводу Каторжника, то уж точно не собирался выдавать его первой встречной.
– Дай угадаю, – протянула она. – Одного из них звали Кори, и он предостерегал тебя насчет меня.
Я покачал головой.
– Я встречал Кори, но он про тебя ничего не говорил. Да и с чего бы?
Она пожала плечами.
– Скажем так, ему не нравится моя политика.
Пару секунд я молча на нее смотрел.
– Ты ведь не из Санни-Хилл, верно?
Ну конечно. Если бы в Санни-Хилл училась такая девчонка, я бы запомнил.
– Я из Лонг-Бич.
– Значит, ты не из новеньких. Ты вроде Кори.
– Нет, я превратилась, как и все остальные.
– А я думал, это происходит только в Санта-Фелисе.
– Так и есть. Я превратилась, когда гостила здесь у подруги. Хотела вернуться домой, но родители меня не пустили. Теперь они меня боятся.
– Вот дерьмо.
Я даже представить не мог, чтобы мама выгнала меня из дома по такому поводу. Впрочем, я до сих пор ей не рассказал – так разве мог утверждать наверняка?
Элзи снова пожала плечами.
– Я их не виню. Они боятся за моего младшего брата. Так что я ушла из школы и теперь живу здесь.
