Она ясно осознала, что все эти люди были обречены. Великий план построить палаточный городок в полях Джорджии не мог сработать.
На следующий день Лилли играла с дочками Бингэмов под свинцово-серым небом прямо перед палаткой Чада и Донны, как вдруг среди деревьев эхом пролетел треск гравия с проселочной дороги, которая вела к площадке. Половина жителей палаточного городка замерла на месте, обернувшись по направлению к шуму приближавшегося двигателя, ревевшего на низких передачах.
Это мог быть кто угодно. По охваченной чумой земле ходили слухи о бандах вооруженных до зубов головорезов, которые скитались по окрестностям и грабили выживших, раздевая их практически догола. Несколько машин из лагеря как раз были на вылазке, но невозможно было знать наверняка.
Лилли подняла глаза от нарисованных девочками классиков – квадраты были нацарапаны палкой на небольшом участке голой глины кирпичного цвета, – а дочери Бингэмов замерли посреди игры. Старшая из них, Сара, глянула на дорогу. Она была худенькой пятнадцатилетней пацанкой с большими любопытными глазами, самой находчивой из четырех сестер, которая всегда верховодила ими. На ней был выцветший джинсовый джемпер и пуховый жилет.
– Неужели это… – тихо пробормотала она.
– Все в порядке, милая, – сказала Лилли. – Я уверена, это кто-то из наших.
Три остальные девочки принялись озираться в поисках матери.
Донны Бингэм нигде не было видно: она как раз стирала одежду в оцинкованном жестяном корыте позади большой походной палатки их семейства, которую Чад Бингэм аккуратно возвел на площадке четырьмя днями ранее, снабдив свое жилище алюминиевыми койками, несколькими холодильниками, вентиляционными трубами и работавшим на батарейках DVD-плеером с библиотекой детских мультфильмов вроде «Русалочки» и «Истории игрушек – 2». Пока Лилли собирала девочек, из-за палатки послышались шаркающие шаги Донны.
– Сара, возьми Рути, – сказала Лилли спокойно, но твердо.
Шум двигателя приближался, над деревьями поднимался дымок от горевшего масла. Лилли поднялась на ноги и быстро подошла к близняшкам. Девятилетние Мэри и Лидия были истинными ангелочками, как две капли воды похожими друг на друга – в одинаковых пальтишках, с хвостиками соломенных волос. Лилли повела девочек под навес палатки, а Сара подхватила семилетнюю Рути – чудесную маленькую фею с кудряшками Ширли Темпл[6], падавшими на воротник ее миниатюрного пуховика.
Донна Бингэм появилась у стены палатки как раз в тот момент, когда Лилли подталкивала близняшек к ее входу.
– Что происходит? – Донна напоминала серую мышку и в своей парусиновой куртке выглядела так, словно любой порыв ветра мог свалить ее с ног. – Кто это? Мародеры? Машина незнакомая?
– Не стоит волноваться, – сказала ей Лилли, придерживая полог, пока четыре девочки скрывались в тени палатки.
За те пять дней, что прошли с момента, когда выжившие разбили здесь лагерь, Лилли фактически стала нянькой и присматривала за многими детьми, пока их родители отправлялись на вылазки или на прогулки или просто хотели урвать немного времени наедине друг с другом. Так она могла отвлечься от тягостных мыслей и радовалась этому – особенно теперь, когда у нее появлялся отличный предлог не общаться с Джошем Ли Хэмилтоном.
– Просто побудь с девочками в палатке, пока не выяснится, кто это.
Донна Бингэм с готовностью последовала за дочерьми.
Повернувшись к дороге, Лилли увидела, как вдалеке из дыма появился капот знакомого грузовика «Интернэшнл Харвестер», который, пыхтя, как раз медленно проходил поворот. Лилли почувствовала облегчение. Несмотря на волнение, она улыбнулась и поспешила к пустому участку у западной кромки площадки, который поселенцы использовали как разгрузочную зону. Ржавый грузовик проехал по траве и, вздрогнув, остановился. Трое подростков, ехавших в кузове вместе с привязанными веревками ящиками, едва не налетели со всего маху на побитую кабину.
– Лилли Марлен! – крикнул водитель в открытое окно кабины, заметив, что Лилли подошла к грузовику.
Крупные грязные руки Боба Стуки – руки работника – покоились на рулевом колесе.
– Что сегодня в меню, Боб? – спросила Лилли, слегка улыбнувшись. – Опять «Твинки»[7]?
– О, сегодня у нас изысканный выбор с гарнирами на любой вкус, сестренка! – Боб обратил свое изборожденное морщинами лицо к ребятам в кузове. – Мы нашли заброшенный «Таргет»[8], и там была всего пара ходячих… Почувствовали себя настоящими налетчиками!
– Рассказывай.
– Что ж, посмотрим…
Боб дернул рычаг переключения передач, переведя его в режим парковки, и вырубил тарахтевший двигатель. Лицо мужчины было цвета дубленой кожи, усталые глаза покраснели. Боб Стуки был одним из последних выходцев с Нового Юга, которые все еще помадили волосы и зачесывали их назад, убирая с обветренного лба.
– Взяли доски, спальные мешки, инструменты, консервированные фрукты, светильники, хлопья, всепогодные радио, лопаты, уголь… Что еще? Еще достали кастрюли и сковородки, пару кустов помидоров – там на них и хиленькие помидорки есть. Плюс несколько баллонов с бутаном, десять галлонов[9] молока – срок годности вышел только пару недель назад! – дезинфицирующие средства для рук, «Стерно»[10], хозяйственное мыло, шоколадки, туалетная бумага, шалфей в горшке, книга об органическом земледелии, поющая рыба мне в палатку и полцарства в придачу.
– Боб, Боб, Боб… Ни «АК-47», ни динамита?
– Не умничай! Мы достали кое-что получше. – Боб потянулся к ящику из-под персиков, установленному на пассажирском сиденье рядом с ним, и подал его через окно Лилли. – Будь добра, отнеси это в мою палатку, пока я помогу этим троим работничкам разгрузить тяжелые вещи.
– Что это? – Лилли заглянула в ящик, полный пластиковых флаконов и бутылок.
– Медикаменты. – Боб открыл дверь и вышел из кабины. – За ними нужно следить.
Среди пузырьков с противоаллергическими средствами и кодеином Лилли заметила несколько бутылок с алкоголем и серьезно посмотрела на Боба:
– Медикаменты, да?
– Я очень болен, – усмехнулся он.
– Сразу видно, – прокомментировала Лилли.
К этому моменту она знала о прошлом Боба достаточно, чтобы понимать: помимо того, что он был милым, добродушным и в некотором роде пропащим человеком, а также бывшим санитаром полевого госпиталя, что делало его единственным обитателем палаточного городка, имевшим за плечами хоть какое-то медицинское образование, он был еще и неисправимым пьяницей.
В первые дни их дружбы, когда Лилли с Меган еще переезжали с места на место и Боб помог им выбраться из переделки на полной зомби придорожной стоянке, Боб тщетно пытался скрыть свой алкоголизм. Но к тому моменту, когда пять дней назад группа осела на этом заброшенном пастбище, Лилли уже стала регулярно провожать Боба до палатки по вечерам, чтобы его никто не ограбил, ведь угроза эта была вполне реальной для группы столь крупной и многообразной, в которой к тому же царило такое напряжение. Ей нравился Боб, и она не возражала быть и его нянькой тоже. Но это добавило ей переживаний, в которых Лилли вовсе не испытывала нужды.
В этот момент она точно знала, что Бобу нужно от нее что-то еще: она поняла это по тому, как задумчиво он потирал своей грязной рукой подбородок.
– Лилли, есть еще кое-что… – Он замолчал и неловко сглотнул.
– Выкладывай, Боб, – со вздохом сказала она.
– Это, конечно, не мое дело… И все же. Я просто хотел сказать… О черт! – Он сделал глубокий вдох. – Джош Ли – хороший парень. Я с ним болтаю время от времени.
– И что?
– Я просто хочу сказать…
– Продолжай.
– Просто… Слушай… У него сейчас не лучшие времена, понимаешь? Он думает, что ты на него злишься.
– Что он думает?
– Он думает, что ты рассердилась на него из-за чего-то, но точно не знает из-за чего.
– Что он сказал?
– Не хочу лезть не в свое дело. – Боб пожал плечами: – Не то чтобы я в курсе… Не знаю, Лилли. Он просто хотел бы, чтобы ты не игнорировала его.
– Я и не игнорирую его.
Боб взглянул на нее:
– Ты уверена?
– Боб, говорю тебе…
– Ладно, слушай. – Боб нервно взмахнул рукой. – Я тебе не указ. Мне просто кажется, что будет обидно, если у двоих вроде вас, у хороших людей, случится что-то такое – ну, понимаешь, в такое время… – Его голос прервался.
– Я ценю то, что ты сейчас сказал, Боб. Правда, – смягчилась Лилли.
Она посмотрела под ноги.
Боб поджал губы и на секунду задумался.
– Я видел его сегодня у поленницы. Он рубил дрова, как ненормальный.
От разгрузочной площадки до поленницы было не больше ста ярдов, но Лилли показалось, что она совершает Батаанский марш смерти[11].
Она шла медленно, с опущенной головой, и руки ее были засунуты в карманы джинсов, чтобы не было видно, как они дрожали. Ей нужно было миновать группу женщин, сортировавших одежду в чемоданах, обогнуть цирковой шатер, обойти мальчишек, чинивших сломанный скейтборд, и нескольких мужчин, которые осматривали оружие, разложенное перед ними на расстеленном на земле одеяле.
