– Ах, – мрачно покачал головой Эддисон. – Боюсь, что ничего утешительного я вам не скажу. Вынужден признаться, в глубине души я надеялся, что вы о них не спросите.
Кровь отлила от лица Эммы.
– Рассказывай, – прошептала она.
– Конечно, – вздохнул он. – Вскоре после того, как ваша группа ушла, в петлю вторглась банда тварей. Мы забросали их взрывающимися яйцами, после чего разбежались и спрятались. Старшая девушка, лохматая такая…
– Фиона, – кивнул я, ощущая, как бешено бьется мое сердце.
– Она прибегла к своему искусству, чтобы нас спрятать – среди деревьев и в выращенном ею подлеске. Мы так здорово в нем затаились, и нас совсем не было видно. Твари еще долго бы не смогли нас оттуда извлечь. Но они пустили газ и вынудили нас выйти на открытое место.
– Газ! – воскликнула Эмма. – Негодяи клялись больше никогда в жизни его не использовать!
– Выходит, они солгали, – заметил Эддисон.
Когда-то в одном из альбомов мисс Сапсан я видел фото такой атаки: похожие на призраков твари в масках с баллонами для дыхания спокойно стояли, распыляя в воздух тучи ядовитого газа. Хотя этот газ и не был смертельным, он причинял неимоверную боль, потому что горло и легкие начинали гореть огнем. Поговаривали также, что он запирает имбрин в их птичьих телах.
– Когда они нас окружили, – продолжал Эддисон, – нас начали допрашивать, требуя сообщить, где находится мисс Королек. Они перевернули ее башню вверх дном в поисках карт, дневников и я не знаю чего еще. Когда бедняжка Дердра попыталась их остановить, ее застрелили.
Перед моими глазами на мгновение возникла длинная морда эму-рафа – застенчивая, со щелью в зубах и очень милая. У меня внутри все оборвалось. Кто мог убить такое существо?
– Бог ты мой, это ужасно, – пробормотал я.
– Ужасно, – легко согласилась Эмма. – А девочки?
– Малышку схватили твари, – ответил Эддисон. – А вторая… она начала сопротивляться, вся эта потасовка происходила у самого края утеса, и она упала.
Я моргнул:
– Что?
На мгновение передо мной все расплылось, но в следующую секунду мир снова обрел отчетливые очертания.
Эмма напряглась, но, глядя на нее, было совершенно невозможно определить, что она чувствует.
– Что значит упала? С какой высоты?
– Это была настоящая пропасть, обрыв не меньше тысячи футов высотой. – Его мясистые щеки горестно обмякли. – Мне очень жаль.
Я тяжело опустился на лавку. Эмма осталась стоять, стискивая опору с такой силой, что даже костяшки ее пальцев побелели.
– Нет, – решительно заявила она. – Нет, этого не может быть. Возможно, она за что-нибудь ухватилась, пока летела вниз. За ветку или уступ…
Эддисон уткнулся взглядом в заплеванный жвачками пол.
– Это возможно.
– Или деревья внизу смягчили ее падение, подхватив, как сетью. Она ведь умеет с ними разговаривать.
– Да, – кивнул он. – Надежда сохраняется всегда.
Я попытался представить себе, как может смягчить подобное падение колючая сосна. Мне это представлялось невозможным. Я видел, как угасает крошечный огонек надежды, который старалась разжечь Эмма. Затем ее ноги начали дрожать, она выпустила опору и тяжело села на сиденье рядом со мной.
Она подняла на Эддисона глаза, полные слез.
– Я тебе очень сочувствую.
– Я тебе тоже, – кивнул он.
– Ничего этого не произошло бы, если бы мисс Сапсан была с нами, – прошептала она.
Затем она тихо опустила голову и начала плакать.
Я хотел ее обнять, но мне казалось, что тем самым я вторгнусь в ее горе, предъявив на него права, в то время как в действительности оно принадлежало только ей. Поэтому я просто сидел рядом, глядя на свои руки, позволив ей оплакивать свою утрату. Эддисон отвернулся. Думаю, отчасти из уважения к Эмме, отчасти потому, что мы приближались к следующей станции.
Двери распахнулись. Эддисон высунул голову в окно, понюхал воздух на платформе, зарычал на кого-то, кто хотел войти в наш вагон, затем вернулся к нам. К тому времени, когда двери снова закрылись, Эмма подняла голову и вытерла слезы.
Я сжал ее пальцы.
– Ты в порядке? – спросил я, сожалея о том, что не знаю, что еще ей сказать.
– Я должна быть в порядке, верно? – ответила она. – Ради тех, кто еще жив.
Легкость, с которой она сумела отодвинуть в сторону свою боль, кому-то могла бы показаться бездушием, но я уже знал ее достаточно хорошо для того, чтобы понять. У нее было сердце размером с Францию, и тех немногих счастливчиков, которых она в него впускала, она любила каждой его клеточкой. Но размеры этого сердца представляли опасность для нее самой. Если бы она позволяла ему чувствовать все без исключения, оно бы не выдержало. Поэтому ей приходилось его укрощать, утихомиривать, заставлять молчать. Самые мучительные страдания она отправляла на стремительно заполняющийся болью остров, куда ей также предстояло однажды отправиться навсегда.
– Продолжай, – обратилась она к Эддисону. – Что случилось с Клэр?
– Твари забрали ее с собой. Заткнули оба ее рта и бросили ее в мешок.
– Но она была жива? – уточнил я.
– Еще вчера днем она свирепо кусалась. Затем мы похоронили Дердру на нашем маленьком кладбище, и я со всех ног бросился в Лондон, чтобы найти мисс Королек и предупредить вас всех. Один из голубей мисс Королек привел меня к ее убежищу. Хотя я был рад убедиться в том, что вы явились туда прежде меня, к сожалению, то же самое сделали твари. Осада уже началась, и я был вынужден беспомощно смотреть на то, как они штурмуют здание и… а впрочем, остальное вы уже знаете. Вас повели в метро, и я побежал за вами. Когда раздался взрыв, я расценил это как возможность прийти к вам на помощь и воспользовался ею.
– Спасибо тебе за это, – произнес я, вдруг осознав, что мы перед ним в долгу, но до сих пор его не поблагодарили. – Если бы ты нас не оттащил…
– Да, но… незачем заострять внимание на гипотетических неприятностях, – отозвался он. – Но я рассчитывал, что в ответ на мою услужливость вы поможете мне отбить у тварей мисс Королек. Как бы невероятно это ни звучало. Видите ли, она для меня все.
Он хотел забрать у тварей мисс Королек, а не нас, но мы были более близкой и реалистичной целью, стояли дальше от поезда, поэтому он принял быстрое решение и сделал все, что мог.
– Конечно, мы поможем, – кивнул я. – Именно этим мы сейчас и занимаемся.
– Да, да, – согласился он. – Но вы должны понимать, что, будучи имбриной, мисс Королек для тварей гораздо ценнее странных детей, а значит, вполне возможно, освободить ее будет сложнее. Меня беспокоит то, что если каким-то чудом нам удастся спасти ваших друзей…
– Погоди секундочку, – оборвал его я. – Кто говорит, что она ценнее…
– Это правда, – вмешалась Эмма. – Я даже не сомневаюсь, что ее будут охранять гораздо бдительнее. Но мы ее не оставим. Мы больше никогда и никого нигде не оставим. Мы даем тебе свое слово странных людей.
Похоже, пса это устроило.
– Спасибо, – в свою очередь поблагодарил он, но тут же прижал уши. Мы вползли на очередную станцию, и он вскочил на сиденье, чтобы выглянуть в окно. – Спрячьтесь, – тут же пригнувшись, скомандовал он. – Враги совсем близко.
* * *
На платформе среди немногочисленных пассажиров подземки нас поджидало две твари, одетые в форму офицеров полиции. Поезд медленно въезжал на станцию, что позволяло им внимательно осматривать вагоны. Мы пригнулись в надежде, что они нас не заметят, но я знал, что это не спасет. Тварь с взорванной станции сообщил им по рации, что мы сели в этот поезд. Теперь им лишь оставалось его обыскать.
Поезд остановился, и вагоны начали заполняться людьми. Я рискнул выглянуть в открытую дверь и увидел, что один из офицеров быстро шагает по платформе в нашу сторону, осматривая по пути вагоны.
– Один идет сюда, – прошептал я. – Как там твой огонь, Эм?
– Никак, – ответила она.
Расстояние между нами и тварью сокращалось. Четыре вагона. Три.
– Тогда приготовьтесь бежать.
Осталось два вагона. Из динамиков вкрадчиво прозвучало: «Осторожно, двери закрываются».
– Задержите поезд! – заорала тварь.
Но двери уже закрывались.
Он сунул между ними руку. Двери снова распахнулись. Он вошел в вагон – в соседний с нашим.
Я бросил взгляд на дверь между вагонами. Она была заперта цепью. И на том спасибо, – с облегчением подумал я. Двери с шипением захлопнулись, и поезд пришел в движение. Мы положили складывающегося человека на пол и сгрудились рядом с ним там, где нас невозможно было заметить из соседнего вагона.
– Что делать? – спросила Эмма. – Как только поезд снова остановится, он сразу войдет сюда и найдет нас.
– А он точно тварь? – спросил Эддисон.
– Наверняка мы этого знать, конечно, не можем, – откликнулась Эмма. – Но в том, что касается тварей, применима старая поговорка: береженого Бог бережет.
– Отлично, – заявил я. – В таком случае, как только двери откроются, мы бросаемся к выходу.
