Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона

Порт Асгалун расположен в маленькой бухте на изрезанном побережье Шема. В той идиллической стране Асгалун — единственный настоящий порт, а остальные — всего лишь рыбачьи деревушки. Как и все города у моря, он являет собой пеструю картину. На низких холмах предместий — прекрасные усадьбы богатых купцов, вокруг которых великолепные сады и возделанные виноградники. Сам же город — это крепкие каменные здания: гостиницы, пакгаузы, храмы — и еще лавки, которые так нужны его жителям и шумной толпе самого порта.

И есть еще доки. Именно здесь производят все те богатства, которые так необходимы царькам-купцам из предместий и хозяевам городских лавок. Здесь можно встретить матросов, которые знают множество языков, и закаленных морем капитанов; они, возможно, и помнят, что у них есть где-то родина, но настоящая их отчизна — это море. Для таких людей никто не будет возводить дворцов. Да и все равно нет смысла строить прекрасные здания на берегу, потому что через несколько лет их разрушит ужасная буря, какие нередко докатываются сюда с необъятных просторов Моря Запада. Побережье в районе Асгалуна — это маленькие лачужки, в которых и корабельные мастерские, и дешевые гостиницы, и склады товаров, и матросские таверны. Поскольку Шем не богат деревом, на такие постройки идет то, что осталось от кораблей, погибших во время шторма, разбившихся о близлежащие скалы или просто старых и негодных. Этот прочный, но пропитанный смолой строительный материал так легко возгорается, что каждые несколько лет в пожарах погибают все прибрежные районы Асгалуна.

В таких местах живут лишь закаленные морем люди. Значит, и искать их надо именно там.

Конан-киммериец скучал. Странное спокойствие воцарилось на Западных землях. Мелкие военачальники, оставшись без денег и власти, потеряли и свою свирепость. Враждующие испокон веку народы теперь устали от войны, распри и раздоры прекратились, вновь завязалась торговля. Надо было вернуть плодородие полям, истоптанным враждующими армиями, отстроить разграбленные города. А в странах, отказавшихся от войны, профессиональные солдаты никому не нужны. Бесконечная усталость положила конец даже гражданской войне в Офире.

Но такое затишье всегда ненадолго. Это, как думал Конан, продлится не больше года. А чтобы умереть с голоду, этого времени больше чем достаточно. Конан провел несколько последних месяцев в поисках хорошей драки, скитаясь по центральным областям — Офиру, Коринфии и Кофу. Обычно он путешествовал, нанимаясь охранником в какой-нибудь караван. Когда солдату не с кем воевать, бандитизм — обычное дело. Конан раньше тоже был бандитом, но сейчас он чувствовал, что это занятие его недостойно. Хотя, с другой стороны, он понимал, что лучше разбойничать, чем умирать с голоду. Последний его караван уже распродал в Асгалуне все свои товары, и Конан теперь устроился в припортовой таверне под названием «Альбатрос»; он жил на те деньги, что ему заплатили, и ждал, не подвернется ли еще чего-нибудь подходящего. Но сейчас от его жалованья почти ничего не осталось, а будущее настолько туманно, что Конан знал: появись сейчас у берега пиратский корабль — соблазн будет слишком велик.

И в самом деле, сидя вот так однажды за старым выщербленным столом и глядя в узкую амбразуру окна, он увидел, что в маленькую бухту заходит какой-то незнакомый корабль. Вот он обогнул северную оконечность бухты, и Конан опытным взглядом отметил, какие у него мачты и какая форма паруса. Его небольшой корпус позволял быстро двигаться и обеспечивал хорошую маневренность. Больше Конан ничего не мог рассмотреть, а корабль со спущенными парусами уже входил в гавань на длинных веслах. Это был самый настоящий военный корабль, и Конан решил непременно перекинуться парой слов с капитаном, как только они пришвартуются. Но от этих планов его отвлекла одна приятная неожиданность.

— Все эти таверны одинаковы, — сказала молодая женщина. На ней было простое платье из голубого шелка, украшенное золотым поясом, который несколько раз обвивался вокруг ее стройной талии и завязывался сложным узлом. Его длинные концы с кистями свисали почти до колен. Короткие сапожки на ногах женщины тоже были изукрашены золотой нитью. Но не дорогие одежды приковывали к ней внимание бездельников и головорезов, что наводняют узкие улочки портовых городов, — а ее удивительная и непривычная красота. У нее была совершенно белая кожа, а глаза — огромные и такие светлые, что казались почти бесцветными. С платиновым отливом волосы, распущенные по спине, доходили ей почти до талии, на лбу они были схвачены только узкой золотистой повязкой, украшенной большим матовым опалом в золотой оправе. Если бы не светящиеся волосы, нежная кожа и огромные светлые глаза, ее можно было бы принять за альбиноса.

Как правило, столь привлекательная и так богато одетая женщина не могла в этом районе пройти спокойно и десяти шагов, но бесчисленные злодеи, то и дело попадавшиеся на пути, отступали, не причиняя никакого вреда. Причина не в том, что в них заговорило благородство, просто женщина была не одна. Один из ее спутников, тот, что шел слева, не испугал бы никого. Он был подвижный и маленький, говорил много и быстро и все время размахивал руками. Одет в бархат и кожу, обычный костюм странствующего аквилонца, у пояса висел короткий меч с толстой рукояткой, какие носят многие путешественники.

Полную безопасность женщины обеспечивал другой ее спутник. Это был высокий человек, немного худощавый, но крепкий и сильный. Крупная голова его прочно сидела на мускулистой шее, закрытой золотистой бородой, и он то и дело окидывал свирепым взглядом все вокруг, готовый к встрече с любой опасностью. Доспехи, если они и были, скрывала кожаная туника, а на широком прошитом бронзой поясе висел тяжелый аквилонский боевой меч с лезвием длинным и широким.

Двуручный эфес был обтянут тонкой акульей кожей. Когда-то жемчужно-серого цвета, с грубой текстурой эфес был изрядно потрепан и потерт от частого пользования. Цвет его теперь приближался к черному. Любому опытному бойцу такой вид оружия ясно говорил, что его обладателя лучше обходить стороной. Пружинистая походка великана и его львиный взгляд подтверждали, что это он сам, а не кто-то из бывших владельцев так вытер эфес своего меча.

— Вот! — сказал тот, что поменьше. — «Альбатрос!» Видите? Над дверью изображение парящей птицы. Эта тварь родом из южных стран, и грациозней ее в полете просто нет. Так же как и более неуклюжей на земле. Для любого корабля последовавший за ним альбатрос — знак удачи. А по преданиям древнего Ахерона, внезапно объявившийся на удаленной от моря территории альбатрос — знак…