Дуглас Брайан
КОРОЛЕВСКАЯ КРОВЬ
(в печатном виде текст не издавался)
Замок назывался «Воронья скала». Он стоял на самой границе королевства Аквилония и пользовался дурной славой. Простые крестьяне боялись даже близко подходить к его воротам. Когда граф Гвартерид собирал со своих подданных налог, он посылал управляющего в деревни и с ним отправлял отряд вооруженных воинов. Люди платили и кланялись, боясь даже взглянуть в глаза человеку, который живет в самом замке и, стало быть, несет на себе отпечаток древнего проклятия.
В чем, собственно, заключалось это проклятие, никто толком рассказать не мог. Кто говорил о том, что давным-давно в замке была злодейски убита молодая девушка, которая отказала тогдашнему графу в любви. Он, дескать, заманил ее в замок и замучил до смерти. Другие возражали и уверяли, будто в незапамятные времена там совершилось братоубийство, а произошло это при дележе наследства. Мол, два близнеца не могли выяснить, кто из них старше: верить матери — один, а верить повивальной бабке — так другой. Вот и убил один из них своего брата, а второй недолго прожил на земле — черная кровь братоубийцы задушила его.
В общем, чего только не рассказывали. Один перебивал другого, стремясь поразить слушателей историей поужаснее. Кругом ахали, хватались за голову, качали головами; кое-кто скептически улыбался, а находились и такие, кто принимался хохотать и говорить, что, мол, охота другим верить во всякие небылицы.
Но черноволосый молодой варвар внимал россказням местных болтунов вполне серьезно. Ни один мускул не дрогнул на его мрачном лице, когда ему сообщили, что в замке, мол, нечисто из-за обычая графа ежегодно, в ночь на зимнее солнцестояние, обмазываться человеческой кровью и в таком виде, нагишом, стоять на самой высокой замковой башне под лучами ледяной луны.
— Похоже, Конан, ты веришь всем этим байкам! — не выдержал наконец пастух, сидевший рядом с ним на трактирной лавке.
Трактир был здесь единственный на всю округу, и люди собирались там, чтобы выпить кислого вина, закусить ячменными лепешками, обменяться новостями и передохнуть по дороге с пастбищ к дому или на другое пастбище. Останавливались здесь и солдаты, возвращающиеся с войн, и бродячие наемники, и мелкие торговцы, и всякого рода путешественники, которые не любили говорить о себе, а предпочитали сидеть да слушать. К их числу относился и Конан, который явился сюда откуда-то из южных стран, хотя родом происходил с севера. Чем он занимался на юге, откуда у него на руках и лице заметные шрамы, о чем он помалкивает и чего ожидает от жизни, — никто не знал. Да никто и не спрашивал — не принято. Деньги у киммерийца водились, шумел он, когда выпивал, не больше прочих, подрался только однажды и никто не остался после этого покалеченным, хотя синяки и ушибы потирали потом многие.
— Я верю всему, что рассказывают люди, — ответил, помолчав, киммериец. — Не бывает дыма без огня. Если про какое-то место говорят, что оно проклято, значит, так и есть. И не имеет значения, почему. Женщину ли убили, брат ли убил брата, а может — сын убил мать… Это неважно. Расскажите о нынешнем графе, о Гвартериде.
— Да говорят же тебе, деревенщина, что каждый год в ночь зимнего солнцестояния… — надрывался какой-то погонщик ослов. — Да я своими глазами видел!
— Голого графа видел? — заинтересовалась служанка, немолодая, довольно потасканная особа с огромной грудью. Она подмигнула Конану и подтолкнула пивной кружкой говорившего. — Ну-ка, каков он из себя, без одежды-то?
Кругом засмеялись, только Конан да еще рассказчик оставались серьезными.
— В замке погребено какое-то старое зло, — сказал наконец Конан, когда смех затих. — Это же очевидно!
— Тебя-то это почему занимает? — прищурился трактирщик. — Ты ведь не из здешних краев. Неужто ты — бродячий борец со всяким злом? Что-то непохоже…
Кругом снова засмеялись, но варвар спокойно ответил:
— Где зло — там и деньги. Богатство, золото — они так и притягивают к себе проклятья и злую магию. А я сейчас как раз нуждаюсь в деньгах.
— Умно рассудил! — крикнула в восторге служанка и плеснула Конану еще пива. — Пей. Вино у нас закончилось, последнюю бочку вы с козопасом по пьяной лавочке вчера разбили…
Конан одним махом осушил кружку.
— Думаю, не наняться ли мне к этому графу в охранники, — сказал наконец варвар. — Возможно, мне повезет.
Его никто не расслышал. Кругом опять кипело шумное веселье, пожалуй, слишком даже шумное для того, чтобы быть искренним. Близился тот самый день зимнего солнцестояния, и все были немного напуганы.
* * *
Конан поднимался по высоким каменным ступеням, вырубленным в скале. Эти ступени начинались приблизительно в середине неширокой дороги, ведущей к замку, и заканчивались у самых ворот. Они были очень высокими, как будто рассчитанными на шаг великана.
Конан шел в полном одиночестве. Все его веселые болтливые собутыльники остались далеко внизу. Большинство пребывало в твердом убеждении, что варвар сошел с ума. Нужно быть безумцем, чтобы добровольно войти в замок, ведь все, кто служит графу, сам, в свою очередь, подвергается проклятью. Какому? А вот пусть-ка киммериец поживет в замке хотя бы пару месяцев, тогда сразу поймет — какому. Может, у него зубы начнут выпадать или волосы. Может, во снах станут его преследовать кошмары. Да мало ли что еще может случиться! Граф-то — худой, бледный да мрачный, никогда не улыбается. Это неспроста!
Конан не верил, что проклятье может ему навредить. Он не убивал юных девушек, не повинен в смертях братьев или детей, никогда не поднимал он руки на беззащитных и невинных. Так что бояться ему нечего. У него есть добрый двуручный меч, с помощью которого он не раз уже добывал себе и свободу, и богатство. Почему сейчас должно случиться иначе?
Наконец Конан без колебаний вошел в ворота. Они стояли открытыми. Очевидно, Гвартерид не считал нужным запирать их, поскольку проклятье охраняло его замок лучше, чем что-либо иное. Но стража возле ворот имелась, и суровый воин, светловолосый северянин, шагнул навстречу чужаку.
— Я — Аэлле, командир стражников, — представился он. — Кто ты, зачем пришел и чего хочешь от нашего господина. Говори да покороче.
— Длинно говорить не умею, — буркнул Конан. — По слухам, ваш господин нуждается в добрых мечах. Я принес один такой.
— Хочешь служить? — прищурился Аэлле. — Это хорошо. Нам действительно не хватает людей. Слухи о проклятье расползаются по всей округе. Люди боятся. Урожаи в последнее время были плохими, собрать налог удается с трудом. Крестьяне ропщут, вот-вот начнут кидаться камнями. Граф запрещает убивать простолюдинов, он дорожит каждым человеком. Больше людей — больше работников. А земля здесь суровая, сам видел, чтобы на ней что-то выросло, нужно много рабочих рук.
