Керк Монро
Олаф Локнит
Нисхождение Тьмы
(Тени Ахерона 3)
«…В начале 1296 года по основанию королевства Аквилонского ничто не указывало на грядущий мятеж. Государство наше процветало, ибо вот уже восемь лет земли Львиного Престола не видели войн или неурожаев, благодаря рачительному управлению и низким налогам богатели города и процветала торговля, отношения с соседними державами были мирными и доброжелательными. Казалось, что Закат если не стоит на пороге нового Золотого Века, то по крайней мере умиротворен на долгие десятилетия…
Конан скучал – энергичной натуре нашего короля претила столь бездеятельная жизнь, главными событиями которой теперь стали нудные государственные церемонии, охоты в Руазельском лесу или военные маневры. Однажды Конан по секрету признался мне, что если все так и будет продолжаться, то он затеет какую-нибудь жуткую авантюру – например, решится на захват Пущи Пиктов или на вторжение в Кхитай посредством создания невиданного прежде боевого флота. Я так и не понял, чем киммерийцу насолили обитатели Поднебесной и посоветовал Конану «развеяться» более дешевым способом. Тем не менее план новой войны с пиктами вполне серьезно обсуждался в военной управе.
В конце король решился на большую поездку по стране – он хотел посетить все столицы Великих Герцогств, а так же маркграфство Ройл, коим владел наш старый знакомец, таинственный Малвер Ройл, любитель древностей и забытых тайн.
Именно тогда в докладах тайной службы начало мелькать незнакомое слово – «фатарены». Если верить Латеране и возглавлявшему аквилонское секретное ведомство барону Гленнору, на Полудне появилось новое вероучение, ставшее неожиданно популярным, как среди простецов, так и среди дворянства. К сожалению, Конан не обратил на эти сообщения надлежащего внимания, иначе нам наверняка удалось бы задушить змею как только она вылупилась из яйца… Но Аквилония спокон веку славилась своей веротерпимостью – можно было класть требы богам почти всех известных на Закате культов, кроме тех, что были запрещены за человеческие жертвоприношения или поклонение Тьме.
Масштабы свалившейся на нас беды стали ясны только ближе к середине осени. Последователи учения пророка Мэниха, жившего в Иранистане многие столетия назад, изгоняли митрианских жрецов, разрушали монастыри и храмы, еретическое учение охватило не только Коринфию, но и полуденные области Немедии и Аквилонии. Более того, королю стало известно, что предводители сектантов пользуются услугами нового магического конклава, получившего название «Черного Солнца» – его колдуны использовали запретную даже в Стигии магию кхарийцев, сила которой исходила из Черной Бездны, обители Первородного Зла.
Разумеется, следовало принять все меры по противодействию еретикам. Конан незамедлительно призвал на помощь Алых магов Равновесия, среди которых был и наш старый знакомец, Тотлант Луксурский, заключил союз против Фатаренов с королем Нимедом II и королевой Чабелой Зингарской, на нашу сторону встала даже знаменитейшая гильдия Ночных Стражей, охотников на монстров, каковые раньше предпочитали не ввязываться в дела политические или военные, предпочитая держать строжайший нейтралитет во всех возникавших на Закате конфликтах.
Было очевидно, что набравшие силу фатарены однажды выступят открыто, но Конан вместе с бароном Гленнором полагали, что это произойдет не раньше весны 1297 года. Однако, пламя заполыхало значительно раньше – поддерживавший секту граф Толозы Раймон поднял мятеж в своей провинции на Полудне Пуантена, атаковав гарнизон королевской гвардии, расположившийся в городе. Аквилонцы во главе с родственником герцога Просперо успели запереться в городской цитадели и смогли отправить гонца в Тарантию с просьбой о немедленной помощи.
Конан откликнулся на призыв – гвардию Черных Драконов переправили по реке Хорот в Пуантен, войско возглавили сам король и Паллантид. Толоза была взята на второй день осады, но война отнюдь не закончилась.
Я не сопровождал киммерийца в этом походе – по прямому приказу Конана я, волшебник Валент, охотник из гильдии Ночной Стражи Гвайнард и ближайший помощник главы нашей тайной службы граф Эган Кертис отправились в Коринфию, в самое логовище фатаренов с целью как можно больше разузнать о предводителях сектантов и загадочном ордене Черного Солнца…»
Из «Летописи Аквилонской», составленной Хальком, бароном Юсдалем, в лето 1299 по основанию Трона Льва.
Глава 1
ПЕРВЫЙ РАССКАЗ ХАЛЬКА
«Королей прибавляется»
5 день третьей осенней луны 1296 г.
Арелата, Коринфия.
Утро выдалось на редкость безрадостным. Давненько я не просыпался с таким дурным настроением. Мало того, что всю ночь меня терзали кошмары (которые, к счастью, не запомнились) так еще и пробудился я с четким осознанием того, что наша миссия в Коринфии если не провалена, то по крайней мере мы стоим на самом краю пропасти.
— Джигг… — слабо простонал я и тут же услышал тихий и до отвращения спокойный голос камердинера:
— Позвольте пожелать вам доброго утра, господин барон. Ваш завтрак и горячий настой на травах с медом и молоком…
Пришлось сесть в постели и принять поднос с пухлыми булочками, плошкой растопленного масла и яблоками.
— Как погода, Джигг? — уныло осведомился я. Камердинер тем временем распахнул ставни.
— Позволю себе заметить, что погода замечательная, господин барон. Солнце, легкий ветер с гор, перистые облачка на Полудне.
— Никаких новостей их управы городской стражи?
— С сожалением должен отметить, что никаких, господин барон. Если вам будет угодно, я съезжу в управу и узнаю, что происходит и когда ваших достойнейших друзей отпустят.
— Опустят? — вздохнул я. — Что-то не верится. Если за сегодня в деле не произойдет никаких сдвигов, придется просить Рэльгонна вытащить Кертиса, Валента и месьора Гвайнарда из кутузки обычным вампирским способом… Он ведь может проникнуть куда угодно, правильно?
— Совершенно справедливое мнение, господин барон. Насколько мне известно, для каттаканов не составит труда преодолеть любые препятствия. Вам что-нибудь еще нужно, господин барон?
— Нет, спасибо. Действительно, сходите-ка в управу, Джигг, разнюхайте, что там происходит.
— Как вам будет угодно, господин барон.
Дверь за камердинером неслышно затворилась, а я отставил поднос — не лез в меня завтрак — и уставился в окно, за которым зеленели кипарисы и сияло ласковое осеннее солнце.
