Кэтрин Мур - Тень черного бога

Сквозь сон Джарел услышала далекий плач. Открыв в темноте глаза, она долго лежала без движения, прислушиваясь, пытаясь понять, что ее разбудило. В темную опочивальню, находившуюся в башне замка, доносились привычные ночные звуки: звон оружия стражников, ходивших между зубцами башни, и мягкий шелест их шагов по парапету, устланному соломой, чтобы не тревожить ночной покой хозяйки замка Джойри.

Внезапно из темноты ночи возникло воспоминание: объятия закованных в кольчугу рук и наглое бородатое лицо, и Джарел, чувствуя, что глаза наполняются беспомощными слезами, сжала алые губы, проклиная свою слабость.

Лежа без движения, она вспоминала Гийома — ненавистно прекрасного в своих доспехах, ухмыляющегося с высоты ее собственного трона в парадном зале замка Джойри, среди окровавленных тел ее солдат. Гийом — его крепкие объятия, его рот, тесно прижимающийся к ее губам. Воспоминание о наглых поцелуях победителя до сих пор вызывало в девушке гнев. Но был ли то гнев? Или ненависть? Пока не свершилась месть и он не пал мертвым к ее ногам — откуда она знала, что чувство, вскипавшее в ней при воспоминании о его наглых объятиях, избиении ее воинов и захвате замка Джойри, не было ненавистью? Ведь она — никому не покорявшаяся владычица сильнейшей в королевстве крепости — больше всего гордилась неприступностью и своей, и Джойри: никто из мужчин не смел прикоснуться к ней, если она не звала сама.

Нет, не ненависть была ответом всеподавлянлцей наглости Гийома. Не ненависть. Слишком много легких любовных увлечений пронеслось через ее жизнь — как ей было распознать, что скрывалось за этой пьянящей яростью, пока не оказалось слишком поздно? Впрочем, теперь все было кончено.

Тогда она спустилась по тайному ходу, известному, кроме нее, лишь одной живой душе, в темный безымянный ад, закрытый для всех носящих крест, за вратами которого кончались владения Бога и начиналась власть неведомых и ужасных богов. Ей вспомнился проколотый звездами мрак, ветер, доносящий отдаленные вопли, подстерегающие со всех сторон неясные опасности. Ничто, кроме ярости, не заставило бы ее спуститься туда, и ничто, кроме ярости, не помогло бы выжить на тех темных путях, где искала воительница достойное Гийома оружие.

Оружие было найдено — поцелуй Черного бога. Холодный и тяжелый. Джарел принесла его назад, чувствуя где-то внутри себя неимоверный груз, сжимаясь и содрогаясь от этого прикосновения. Это бремя отравило все ее существо, но она и не подозревала тогда, какую ужасную силу оно таило, словно адово семя, вызревающее, чтобы убить ее возлюбленного.

Оружие оказалось достойным. Джарел мрачно улыбнулась, вспомнив, с каким торжеством он, ни о чем не догадываясь, принял поцелуй ада…

Джарел представилась сцена ужасной мести, когда, стоило их устам встретиться, ледяное бремя перешло с ее души на его. Она вновь увидела, как неведомое зло захватило тело завоевателя: свинцовое отчаяние, непереносимое для существа из плоти и крови.

Да, достойное оружие. Джарел рисковала своей душой, чтобы отыскать его, и, насмерть поразив врага проклятием, слишком поздно поняла, что теперь никогда не сможет полюбить другого. Гийом, высокий и прекрасный в своих доспехах, — короткая черная борода, прорезанная белизной улыбки, наглое выражение исполосованного шрамами насмешливого лица. Гийом — воспоминания о его поцелуях будут до конца дней преследовать ее по ночам. Но теперь Гийом мертв. В темноте Джарел закрыла лицо руками.

Сон вернулся незаметно. Во сне она блуждала в непроглядной, сквозящей смутными образами тьме, где из тумана еле слышно доносился жалобный плач. Голос казался знакомым, но с новым, горестным выражением — скорбный тихий плач, заблудившийся во мраке.

— О Джарел, — тянулась тончайшая ниточка плача. — О Джарел, убийца моя…

И во сне ее сердце замерло, и, хотя ей не раз приходилось убивать, этот еле слышный в бесплотном мраке сна голос показался Джарел знакомым, и она затаила дыхание, прислушиваясь. Голос звал ее снова и снова.

— О Джарел! Это Гийом, убитый тобой Гийом. Будет ли конец твоей мести? Смилуйся, о моя убийца! Освободи мою душу от пытки Темного бога. О Джарел, Джарел, молю — пощади!

Пробудившись, Джарел полными слез глазами в раздумье смотрела в темноту, вспоминая этот жалобный тихий плач — все, что осталось от громкого, звучного голоса Гийома. Темный бог? Ведь Гийом умер без покаяния, со всеми грехами на совести, и его душа должна была низринуться прямо к вратам ада.

И все-таки возможно ли это? Оружие ее мести — адский поцелуй (чтобы получить его, она осмелилась проникнуть в неведомые подземные глубины) поверг нагую душу Гийома, заблудшую и одинокую, в ад, и теперь она мыкается в безымянном мире, под незнакомыми звездами, среди скользящих во тьме причудливых призрачных фигур. И завоеватель просит у нее пощады — тот Гийом, что при жизни не просил пощады ни у одного живого существа.

Наверху, на башне, раздался бой часов, и, провалившись в беспокойную дремоту, Джарел вновь оказалась в смутной тьме, где тихий голос звал в тумане, жалобно умоляя о пощаде. Гийом, гордый Гийом, с его громким голосом и насмешливыми глазами, Гийом, проклятый, стонал: «…Пощади меня, о моя убийца!..» И Джарел снова проснулась в слезах и вскочила, невидяще глядя по сторонам в полумраке, уверенная, что еще слышит эхо тихого плача. И когда плач затих в ее ушах, она поняла, что ей предстоит еще раз спуститься в подземелье.

Она лежала, с дрожью заставляя себя принять правду. Джарел была бесстрашной и неукротимой воительницей, превосходившей в битве любого из своих воинов. Слава хозяйки Джойри — рассказы о ее красоте, подобной красоте клинка, ее безоглядной отваге, ее искусстве в бою разошлись далеко за пределами ее владений. Но при мысли о том, что потребуется от нее для освобождения души Гийома, Джарел стиснул холод ужаса, а сердце болезненно сжалось. Опять спускаться вниз, в гибельный, освещенный лишь звездами мрак, полный опасностей, для которых не существует даже названия, — отважится ли она? Отважится ли?

Наконец, проклиная свою нерешительность, она поднялась с постели. При свете звезд, что пробивался в узкое окно, она надела замшевую юбку и короткую кольчужную тунику, пристегнула к стройным сильным ногам наголенники, принадлежавшие давно погибшему римскому легионеру, и, как и в ту незабываемую ночь, когда собиралась в первое путешествие, взяла обнаженный обоюдоострый меч.

Джарел спускалась по темным переходам спящего замка. Подземелья Джойри глубоки, и путь по сочащимся влагой промозглым подземным коридорам, мимо темниц, где догнивали в цепях забытые кости врагов, был долог. Ей, не боявшейся никого из людей, было жутко в этом кишащем призраками мраке, и она крепче сжала меч и охватила дрожащими пальцами нательный крест. Тишина давила на уши, тьма черной повязкой закрывала напряженные глаза.