свой режим и привычки. И когда, преодолевая силу тяжести, вы тратите энергию с большей интенсивностью, чем на планете зверя, у вас появляется дискомфорт. Вы начинаете понимать, что необходимо приспосабливаться к Земле. Неля едва успевала за нами. Зверь не любил, когда на него пялились, собирая толпы народа, он тогда ещё больше краснел и представлял из себя зловещую фигуру. Игл преображался в таксу, неизвестной породы, в наморднике, которая бежала впереди полутена. Полутен мог создать иллюзию, но он вполне успешно пользовался маской. Маска лица человека, подчинялась командам нервных окончаний, воспроизводя мимику, и была не заметна при общении. Создалась комическая ситуация: собака вела марсианина в собачьей упряжке. Неля, с непривычки, уставала гнаться за нами, переходила на лёгкое планирование. Мне время от времени, приходилось её спускать на землю. Игл привёл нас в свой старый дом, заросший диким виноградом. И только, с трудом, попав внутрь, мы расслабились, скинув с себя весь земной камуфляж. Неля превратилась в облако, повисла под потолком, марсианин завалился на кресло, высунув свой раздвоенный язык – это у него называлось позой варана (я, ещё по безвременью, помнил эту его привычку расслабляться) Полутен сорвал с себя маску Фантомаса и принялся рассматривать жилище. Я растирал свои ноги. Полутен дал мне мазь. Нам осталось ждать Романова только он один обладал сетью разведчиков и знал кого и где искать. Из потока информации, что он нам выдал, мы поняли одно, что намечается грандиозный шухер, и мы находимся в эпицентре событий.
***
Ученики его учеников должны были оставить следы. Циклус разглядывал карту России с едва заметными пометками. Кто-то должен был противостоять этому зомбированнию. Шла незримая война уже несколько столетий, шла перезагрузка мозгов, почти в каждом человеке, кто-то вмонтировал пусковое устройство, каждому дано предназначение, осталось только нажать кнопку. Это была массовая акция. Ещё с шестнадцатого века, в одном из монастырей Италии учёные создали датчик, реагирующий на отверженных (так назвали людей, подвергшихся влиянию дьявола), они почти ничем не отличались от обыкновенных людей, но после удара серебряным молоточком по камертону, издающему гамму неслышимых звуков, отверженные становились одержимыми, бесноватыми, сходили с ума и теряли сознание. Они говорили, что их зовёт, дьявол зовёт и повелевает им сделать…Дальше всё было записано в книги инквизиции. Но время уничтожило инквизицию вместе с монастырём, пожар уничтожил книги, копии допросов никто не размножал. Всё сгорело. Остался дьявол, продолжающий свою работу, и камертон. Датчик был у Романова. Он научился отверженных определять и без датчика, они всё – таки отличались от нормальных людей, но камертон был для циклуса, эталоном. Он не имел права на ошибку. И в этот маленький городок, ничем не примечательный на фоне всей России, он приехал именно за этим изделием. Адепта-хранителя давно нет, но датчик цел, и циклус достал его из тайника. За спиной остались развалины монастыря, кладбищенские стены, циклус перемещался в сторону вокзала, его ждали, ему нужно было срочно уезжать, он ловил недоумённые вопросы своей правнучки по телепатическим каналам. Но его что-то задерживало в этом городе, непонятное неудовлетворение незаконченности своей работы. Датчик это было не всё, что-то оставалось за кулисами кладбищенских стен. Он чувствовал взгляд, чужой, дерзкий. Романов внимательно осмотрелся и увидел, наблюдающую за ним девушку в полицейском мундире, она сидела в кафе напротив и внимательно следила за Романовым, через толстые прозрачные стены. Циклус вспомнил, как его поймали в Прибалтике, сначала так же следили через витраж, только сауны в Литве не прозрачны, видно всё, что творится на улице, но наблюдатель скрыт зеркальным покрытием. Циклус не любил зеркала, они не давали преображаться, и его заманили в ловушку. За создателем сети сопротивления давно велась слежка и половина адептов была уничтожена. Из циклуса выкачали всю информацию, а потом выкинули на комету, как кучу мусора вместе с использованным инструментом. Романову это стоило лет забвения, но он не сдался. В Прибалтике под ноги из бани выкатился мяч… больше он ничего не помнит.
Девушка, несмотря на символы власти, не решалась подойти к незнакомцу. Она вспомнила, где видела фотографию этого человека: у Матрёшки в личном деле была копия старинной гравюры. Один из изображённых на ней был очень похож на незнакомца, появившегося в их городе. Городок был небольшой, все друг друга знали в лицо. А, он, он был какой-то не такой! Отличался от всех жителей. Он был особенный, девушка знала, что он подойдёт к ней, ей так много надо было ему рассказать. Она, просто, сидела и ждала. И он подошёл, сел рядом за столик, и между ними состоялся разговор, который никто не слышал. Генетическая память ещё сохранила язык циклусов в мозгу молодой красавицы и способность воспринимать телепатию. Девушка не помнила, как она привела домой гостя, мимо проедающих глаза соседей, они дождались луны, и циклус исчез за заколдованной дверью. Он знал ключ времени, прошло много тысячелетий, а код так и не поменялся. Когда я проснулась, я ничего не помнила, соседи тоже. Сам же Романов не знал, что его потянуло в эту дверь, он схватился за край нити клубка, ответ был там в безвременье.
***
Это был закрытый сектор. Чувствовалась рука мастера, город был мёртв, по пустым улицам ветер гонял бумагу, всё было закрыто: дома, магазины, почтамт; не было голубей и бродячих собак, вместо метронома был колокол на монастырской колокольне, время от времени раздавался стук, превращающийся в звон и следом шёл скрип кладбищенской калитки, её как будто ветром шатало, итак после каждого боя колокола. Романов быстро разобрался с этими нововведениями. Кто-то специально создал безвременье, осталось понять – зачем. Романов поднялся на колокольню, отсюда лучше было видно окрест городишка. Нужно было определиться с границами безвременья и с тайнами этого места. Колокол продолжал отбивать свои склянки, создавая ритм безвременья. Река не текла, её, как вырезали из течения, превратив в продолговатое озеро, в реке не отражалось небо, его просто не было, творец забыл создать, в этом мире постоянно был вечер, все картинки, нарисованные воображением, виделись, как в тумане. Метроном создавал иллюзию жизненного пространства. Романов увидел тень, она перебежала через дорогу.
Наверно, показалось, – подумал циклус.
После удара метронома, он уже явно увидел девочку в разорванном старом платье. Девочка была напугана его появлением. Романов постарался подкрасться к этому существу, ему нужна была информация. Девочка могла сюда попасть случайно при создании безвременья, но в любом случае, она что-то видела, что-то знала. Циклус поймал человека и применил телепатию. Это была Матрёшка, она уже несколько лет
