И когда он уже готовился принять смерть, мысленно попросив богов позаботиться о Бьери, над головою раздался шум крыльев. Громадная птица камнем бросилась на чешуйчатого. Когти сцапали его за загривок и подняли вверх, прежде чем тролль успел сообразить, что происходит. Арэн видел, как тяжело птице тащить громадину, несколько раз тролль чуть не вывалился из лап. Но все же шамаи не сдавался.
В воздухе загудело. Тяжелый гул нарастал, забирался в самую голову. От него даже по телу пошла дрожь, но не такая, как от сильного холода, – иная, будто изнутри. Дасириец подумал было, что это Хани смогла наконец призвать духов, но нет – северянка продолжала стоять на коленях, задирая ладони к небу, окутанная странным свечением, от которого шараши шарахались, как от огня.
Среди них показалась какая-то фигура. Странная, она сразу бросалась в глаза своей нарочитой неторопливостью. Фигура приблизилась, встала в нескольких метрах от дасирийца, не обращая на того никакого внимания. Темные длинные одежды неизвестного колыхались, точно живущие собственной жизнью, руки мягко выуживали что-то темное прямо из пустоты; ладони, тонкие и идеально гладкие, с одним-единственным перстнем, уверенно ткали… магию. Человеку как будто и дела не было до кипящего сражения. Дасириец мог спорить, что глаза, спрятанные под капюшоном, направлены в этот миг прямо на него. Арэн моргнул, подумав было, что видит предвестника смерти, пришедшего за ним, чтобы проводить в мертвое царство.
Человек никуда не исчез. Только поднял голову, выискал глазами орла. Птицеоборотень все еще удерживал тролля.
Одетый в черное поднял сгусток, который буквально на глазах дасирийца стал стремительно менять форму.
Арэн не успел понять, что произошло.
Громадная птица громко закричала, пронзенная разом десятками громадных черных нитей. Она выронила свою ношу, попыталась взлететь, но напрасно. Нити растаяли, будто их и не было, оставив после себя алые борозды по всему белому телу и крыльях.
Орел рухнул, грузно и тяжело провалился в кипящее сражение, и в том месте, где исчезло его оперенное тело, началась яростная возня. Дасириец не мог подняться, он только стоял на коленях и ждал своей участи. Руки отказали ему, голова кружилась. Напротив него как ни в чем не бывало сидел шараш, здоровый и жирный, и глодал человеческую ногу. Арэн плюнул в него, но тот даже не шевельнулся, продолжая угощаться, будто на пиру.
Дасириец только теперь вспомнил про странного человека, повел затуманенным взглядом по сторонам, но тот исчез, будто видение.
А после позади вспыхнул свет. Такой яркий, что Арэн зажмурился, хоть и стоял спиной к происходящему. С большим трудом дасириец повернул голову, облегченно улыбнулся. Призрачный олень стоял первым – огромный и умиротворенный, за ним – статная дева с громадным мечом. А с нею рядом – воин с туманным молотом.
Арэн не успел как следует порадоваться, потому что в тот же миг на него набросился новый шараш, и все вокруг померкло.
Раш вертелся волчком.
Рядом с ним только что пали сразу два воина – слабые недоумки, которым геройства стало лишь на то, чтобы сунуть морды в самую резню. Северяне поочередно свалились с ног и тут же пропали под лапами шарашей.
Карманник не знал покоя. Он накалывал на пламенеющий кинжал, украденный у толстяка-торговца, одного за другим каждого смелого людоеда, тут же отпихивал от себя или добивал вторым кинжалом и снова рвался вперед. Туда, где, как ему казалось, будет спасительный выход из кольца, в которое его взяли шараши.
Сам же недоумок – такой же, как и испустившие дух северяне, разве что чуть более удачливый, чуть более умелый. И чего ради только нелегкая понесла его в самое пекло? Понятно, чего ради – он пытался не отстать от девчонки, но воля яростного сражения быстро разъединила их, разбросала далеко друг от друга.
Рядом зашипела клыкастая морда, брызжа черным гноем из раскроенной груди. Раш отпрыгнул, почуяв позади чью-то спину. Был то друг или враг – гадать не стал. Время торопилось, как взмыленная лошадь. Шараш напирал, теснил широкими размахами молота, явно взятого у кого-то из павших северян. Раш дернулся к нему, змеей выбросил руку, благо шараши не отличались ни смекалкой, ни умением понимать намерения врага, – и засадил кинжал в мутный глаз людоеда. Клинок вошел запросто, по самую рукоять.
За спиной нараспев зазвенел голос Банрута, и на шарашей, в который раз за короткое время, посыпались удары его булавы. Второй рукой жрец орудовал зажженным факелом, горевшим отчего-то необычно ярко. Людоеды, клейменные его огнем, шипели, мешкали, и этого было достаточно, чтобы северные воины их разделывали. Раш оттолкнул повалившегося на него здоровенного северянина с выбитым глазом и повернулся к врачевателю. Банрут как раз бормотал на языке своего народа.
А потом что-то упало в паре шагах от них. Раш инстинктивно закрыл лицо рукой. Даже сквозь закрытые веки он видел яркую вспышку огненного зарева, настолько сильную, что в пылу битвы могло показаться, будто солнце грохнулось с неба. Следом пришла волна крика и визга – шарашей, людей. Совсем рядом громко ржали лошади. Кто-то, завывая, пробежал мимо.
Карманник выругался, пожелав жрецу Скальда, столь «удачно» бросившему взрыв-шар, мучиться поносом следующие сто лет.
– Уходим! – Раш схватил Банрута за рукав и потащил за собою.
Иджалец, хоть был выше и сильнее, почти не сопротивлялся. Пока смятенные огненной вспышкой воины и чудища корчились судорогами и приходили в себя, вокруг образовалось небольшое свободное пространство. Пара мгновений осмотреться и понять, куда двигаться дальше. Раш увидел Хани, зачем-то спрыгнувшую с лошади. И тролля, что направлялся прямо к ней.
– Туда! – бросил он иджальцу.
Банрут охнул, крутанулся на месте. Его булава описала дугу и буквально снесла голову подбежавшему шарашу. Обезглавленное тело еще какое-то время продолжало бежать, затем рухнуло, но продолжило сучить руками и ногами.
– Вот же твари! – выплюнул Раш.
Он уже выискал, как лучше добраться до девчонки.
На пути тролля встал Арэн.
Раш зарычал, бросился на помощь.
– Справа! – Окрик Банрута оповестил его об опасности.
Раш повернулся и как раз вовремя, чтобы не стать куском мяса на длинном копье. Увернувшись в последний момент, он изловчился, зашел за спину, полоснул по шее. Но свободнее после этого не стало. Момент относительного затишья миновал, шараши снова возобновили натиск.
Раш видел, как бегущего жреца Скальда в прыжке срезал людоед. Как оба покатились по земле, а затем раздался взрыв – и всепожирающее пламя выплеснулось на свободу. Он видел, как мимо верхом пронеслась Миара. Кажется, таремка наконец-то получила возможность вдосталь поквитаться за все лишения, что вытерпела где-то в горах, и теперь самозабвенно отдалась схватке. Немногие мужчины все еще оставались в седлах, но Миара носилась по полю, точно дева-воительница из древних легенд.
