— Здравствуй, — ответила девушка ровным голосом. — Я ждала тебя этой ночью.
Вульф положил руки ей на плечи и прижал к себе. Хильдрун легонько отстранилась от него.
— Прости, — промолвил Вульф, неохотно отпуская ее. — Этой ночью… я…, — Вульф замялся, не зная, как объяснить то, что он совершенно забыл о ней вчера вечером.
— Израсходовал все силы? — закончила Хильдрун за него.
— Ты подслушивала?
Хильдрун ничего не ответила на это. Она опустила глаза, а потом повернулась и пошла прочь. Она успела сделать лишь несколько шагов, прежде чем Вульф догнал ее и развернул к себе. Он обнял ее и прижал к груди, заметив блеск в ее глазах. Поглаживая девушку по волосам, Вульф ощутил волнение, почувствовав молодое, упругое тело в своих объятиях. Он прижал ее к себе еще сильнее, но девушка отстранилась опять и проговорила:
— Будь осторожнее, Вульф.
— Не беспокойся, — ответил ей Вульф, — Большинство людей еще спит. Нас никто здесь не увидит.
— Я не о том. — Хильдрун многозначительно посмотрела на него.
Вульф глядел некоторое время в синие глаза, а потом смысл ее слов дошел до него.
— Хильдрун, ты давно знаешь об этом?
Она кивнула и сказала:
— Уже около двух лун прошли с тех пор, как… Одним словом, это точно.
Вульф никак не ожидал этого. Он был изумлен новостью, а потом удивился собственной глупости. Быть изумленным столь естественным исходом общения мужчины и женщины — разве это не глупо?
Вульф поцеловал Хильдрун и сказал:
— Это самые добрые вести, которые я слышал за последние месяцы. Почему же ты не рассказала об этом раньше?
Хильдрун пожала плечами.
— Я бы не рассказала об этом и сейчас, если бы не твои медвежьи объятия. Уж больно занят ты своею женою. Мне думается, тебе нет не до чего боле дела.
— Перестань, Хильдрун. Ты знаешь, что у меня не было иного выхода. В любом другом случае я был бы с тобой вчера.
Хильдрун промолчала. Вульф продолжал:
— Это просто замечательные вести! Значит, ты принесешь нам дитя на Йоль[*] или около того. Знаешь ли ты, что дети, рожденные в этот самый священный праздник бывают часто наделены великой силой? Наверное, это будет мальчик. Точно, это будет именно мальчик, я чувствую. Мне нужен наследник. Ведь когда мы победим великана Трюма, мы не станем сидеть на месте. Я буду делать все возможное, чтобы множить силу и богатство моего королевства, я присоединю к нам больше племен, да нет, все племена всего Северного Предела! И тогда мне нужен будет наследник, который укрепит мою власть и продолжит то, что я сделал…
— Вульф, — перебила его Хильдрун и улыбнулась, — а если это будет девочка?
— Девочка? — на его лице отразилось замешательство, а потом он сказал: — Значит, будет королева!
Хильдрун, не переставая улыбаться, сделала несколько шагов и присела на скамью возле одного из домов. Вульф опустился рядом и положил ей руку на плечи.
— Эх, Хильдрун, — печально вздохнул он, — Иногда мне приходится сильно жалеть о том, что я сделал у колодца Мимира. Как мне не хватает любви к тебе! Ты знаешь, я себя чувствую так, будто мне очень хочется выпить пива, а мой рот зашит. То же самое с моими чувствами к тебе. Я хочу тебя любить, но не могу.
— Раз хочешь, значит любишь? — предположила Хильдрун.
— Не знаю. — Вульф сделал паузу, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом повторил: — Не знаю, Хильдрун. То, что ложится на дно древнейшего колодца богов, невозможно вернуть назад.
— На свете нет ничего невозможного, — заявила Хильдрун, и Вульф немного удивился уверенности в ее голосе. Лукавый огонек засверкал в ее больших, широко посаженных глазах, а пухлые розовые губки растянулись в хитрой улыбке.
— Ты хочешь сказать, что знаешь, как я смогу вернуть свой залог? — недоверчиво спросил Вульф.
— Нет, — девушка покачала головой, и ее лицо стало серьезным, — Но возможно кто-то из богов или богинь сможет тебе помочь?
— Эх, боюсь, что и это невозможно, — вздохнул Вульф, — Даже сам Воданаз, величайший из колдунов, не способен возвратить свой глаз, который лежит на дне Колодца Мимира уже не одно столетие.
— Как знать. Никому не ведомо, что могут Асы и Асиньи.
Секира вонзилась в землю у самых ног Вульфа, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
— Не пугайся, мой милый, это всего лишь я, — голос Сигрун прозвучал звонко, словно птичий клекот. Молодая жена была, как всегда, при оружии. Кроме секиры, которую она швырнула к ногам Вульфа, на ее поясе висел небольшой кинжал, а голова была увенчана начищенным до блеска шлемом, из-под которого тянулась длинная светло-каштановая коса.
Сигрун подошла к сидящим Вульфу и Хильдрун и присела рядом с ними на скамью.
— Ты что, собралась в поход? — поинтересовался Вульф.
— Нет, просто следую заветам Высокого, — непринужденно ответила Сигрун и громко процитировала отрывок из знаменитой песни скальдов: — «Муж не должен хотя бы на миг отходить от оружья; ибо как знать, когда на пути копье пригодится».
— Есть правда в этих словах, — согласился Вульф и засмеялся, — но только не в первое утро после Сомарблота.
— Потому забыл ты взять меч и прихватить свой страшный шлем? — Сигрун обняла Вульфа за плечи, — Коротка была ночь Сомарблота, но успел позабыть ты многое за эту ночь. Или не успел?
Нахмурившись, Хильдрун поднялась и сказала:
— Мне пора, я буду у Вальхтеов.
— До встречи, Хильдрун.
Вульф улыбнулся ей на прощанье, но девушка молча повернулась и зашагала прочь. Когда ее фигура в голубом платье скрылась за одним из домов, Вульф повернулся к Сигрун.
— Когда я проснулся, ты еще спала. Утомилась?
— Еще бы! — воскликнула она, — А ты?
— Ну, порядком.
Они помолчали некоторое время, а затем Сигрун спросила:
— Кто эта девушка?
— Ее зовут Хильдрун, дочь Фолькхари из рода хордлингов. Они жили к северу от нашего гарта на западных побережьях. Мы были непримиримыми врагами на протяжении многих поколений, пока эта война с троллями не сплотила нас. Однажды мы пришли им на выручку, когда отряды троллей штурмовали их гарт. С тех самых пор мы заключили мир, и я связал себя узами побратимства с Фолькхари, князем хордлингов.
— Она красива.
— Да, она считалась самой красивой на Западных Фьордах.
— Ты никогда не хотел взять ее в жены?
— Тогда она принадлежала к враждебному нам клану, а сейчас… сейчас я уже нашел то, что искал.
Сигрун бросила на Вульфа острый взгляд своих маленьких глаз. Вульф почувствовал себя неуютно под ее пронизывающим взором и отвернулся в сторону.
