— Ага. У тебя отшибло память, — грубо сказал Эрик. — Я могу ее прочистить, Тай. Вспомни брата.
— Торсона?
— Именно.
— Сейчас, — Тай и впрямь ничего не помнил, Элта. Безумная ночь. Пары харуты. Еще более безумное утро. Мертвая Мона. Что еще? «У тебя осталось три хоры, Тай».
Три хоры.
Они давно прошли.
— Не понимаю, — пробормотал унрит.
— Так уж и не понимаешь? Твоя Элта…
— Заткнись! — прошипел сквозь зубы унрит. Ему было безразлично все, что касалось его самого. Но то, что касалось Моны… Элты… — Тай снова закашлялся. — Ну, давай, не тяни, — он чувствовал себя усталым и больным. Что-то холодное и склизкое свернулось под одеялом. На груди. На животе. Но он точно знал. Это не страх. Это хиссы. — Давай, Эрик. Ты всегда был похож на мясника.
— Это суд, Тай. Я даже выполню твое последнее желание. Если… Если ты не будешь слишком наглеть.
— Тогда откинь одеяло. Мне жарко, — попросил Тай. Ему-таки удалось повернуть голову, и теперь он в упор смотрел на перемазанное кровью лицо своего убийцы. Их глаза встретились. — Нет, ты все же слишком похож на…
Глаза Эрика блеснули нехорошим светом.
— В самом деле, Тай? Сдается, ты и впрямь серьезно болен. У тебя жар. Откинуть? Одеяло? Никогда не слышал ничего глупей…
Странный скрежещущий звук прервал его слова. Все переборки кумарона жалобно застонали. Казалось, судно слегка накренилось.
— Что это?
— Я думаю, мы просто сели на мель, — сказал и сам ничего не понимающий Тай.
— Какая мель?! Здесь достаточно глубины, хриссы меня раздери… — Эрик вытер потные ладони о штаны. Наклон судна и впрямь усиливался. — Что-то больно быстро. Мы что — тонем?
— По-моему, ты пришел убивать, — мрачно заметил Тай (он так скверно себя чувствовал, что мысль о скорой смерти несла облегчение). — Только бей сразу. Не промахнись.
— Что ж, слова настоящего унрита, Тай.
— Зато дела настоящего дерьма. Знаешь что? Цель прямо в сердце. Только откинь одеяло, а то, глядишь, промахнешься, — с издевкой произнес Тай.
— Сначала я отрежу кое-что другое, — ухмыльнулся, наконец опомнившись от страха, Эрик. — Ты ведь все равно просил откинуть о…
Убийца шагнул к кровати, схватил левой рукой край одеяла.
— Видишь, я делаю, как ты хотел.
Одеяло откинулось. Глаза унрита широко раскрылись от ужаса…
— СТРЕЛЯЙ!
Эрик стремительно отскочил от кровати, так и не опустив меча. Но хиссы оказались проворней. Узкие, длинные тела взвились в воздух («флаиссы», — в последнюю секту успел подумать унрит, он даже успел разглядеть их маленькие, злобные глазки). Потом сразу три черные ядовитые стрелы вонзились ему в лицо.
— Похоже, мы сели на мель, — проворчал стоявший за спиной Носатый Игл.
— Наплевать, — пробормотал Урт, наклоняясь к тяжелой деревянной крышке, закрывавшей вход в трюм.
— Где Лин?
— Там, — неопределенно ткнул пальцем в сторону кормы Игл.
— А Эрик?
— Ищет Тая.
— Он всегда был дураком, — покачал головой Урт, — подстрахуй.
Держа наготове заряженный арбалет, он откинул крышку, заглянул вниз.
Из трюма ползли клубы едкого дыма.
— Что-то горит. Ни хриссы не вижу. Похоже, тут было жарко. Эй, есть там кто?
Ответом ему был пронзительный женский визг.
— Порядок, — Урт удовлетворенно взглянул на Игла. — Дуй за веревкой.
— Да, но где же я ее найду?
— Где хочешь. Вон у Лина была.
— Так она ж… — пробормотал Игл, но видя, как наливаются злостью глаза Урта, осекся. — Ладно. Пойду поищу на кумароне.
Урт снова заглянул в трюм. Глаза слезились от дыма. В носу свербило. Унрит чихнул. «Чем же они там дышат?» — подумал он. Внезапно клубы дыма словно расступились перед его взглядом, и он увидел странную картину. На полу лежала незнакомая ему женщина в разорванном платье («унритка? нет?»), а рядом с ней стоял на коленях полуголый человек, вернее, почти голый — только спущенные штаны мешком болтались на лодыжках. Человек все ниже склонялся к женщине. Урт не сразу сообразил, ЧТО тот собирается делать («в такое время? в таком месте?»), наконец, когда незнакомец окончательно навалился на беспомощно распластанное на полу тело, Урт удивленно прошептал:
— Гад! Вот гад!
И поднял свой арбалет.
Кто бы он ни был, тот, в трюме, это мог быть только враг.
В голове унрита что-то вспыхнуло (как будто зажглась невидимая свеча) и Урт услышал чужой, незнакомый, властный голос:
— СТРЕЛЯЙ!
Палец на спусковом крючке дрогнул.
Арбалет выстрелил.
«Попаду», — почему-то уверенно подумал Урт.
Ортаг наклонился и коснулся губами ее горячих, сухих губ. Почувствовал, как задрожало, затрепетало в его объятьях беспомощное тело. Беспомощность только распалила его. Резким движением он задрал длинную юбку, провел ладонью по влажному животу.
— Тварь, — почти ласково прошептал он, оторвавшись от ее непослушных губ.
Ему было наплевать на беснующегося в магическом круге демона. На крики задыхавшихся в дыму женщин. Даже на неровное дыхание той, которая лежала сейчас под ним, как выброшенная на берег рыба. Он лишь сам старательно придерживал дыхание, чтобы и самому не наглотаться дыма. Краем глаза Ортаг заметил выползшую из-за бочки Мару с обломком доски. «Стоять», — мысленно приказал он ей, и это было последнее, что он видел в этом ненавистном ему мире.
Кроме единственной.
Твари.
Непонятной, до сих пор неподвластной ему женщины, у которой были тысячи имен.
Тысячи лиц.
Тысячи соблазнительных и не очень тел.
Уж он-то, Ортаг, столько лет искавший именно ее, знал это наверняка.
Он навалился на женщину, словно со стороны наблюдая, как в такт ее беспомощной дрожи забилось, будто в лихорадке, и его тело. Он застонал, судорожно завозился на ней, спеша проникнуть в нее, ощущая нестерпимый жар в голове, поражаясь путанице своих всегда таких ясных, отточенных многолетними тренировками мыслей.
Он был почти у цели, когда стрела Урта пронзила его сердце.
Туман рассеялся, когда первые лучи Таира неуверенно, будто руки слепца, зашарили по побережью Унры, окрашивая небо и еще пришедшую в себя после долгого сна землю зловещим красноватым светом. К этому времени едва ли не пол-Унры стояло на берегу. С недоумением и ужасом смотрели унриты на открывшуюся перед ними картину.
Ибо было на что смотреть.
Срединное море обмелело аж до самого горизонта.
Как зачарованные глядели люди на необыкновенное зрелище — холмистую равнину Срединного моря, сплошь поросшую диковинными водорослями. Вдалеке виднелись распластанные по дну, беспомощно обвисшие тела иллансанов; повсюду таяли в лучах восходящего Таира желеобразные комочки мирар. Несколько запутавшихся в водорослях саркул еще били своими мечеобразными хвостами в тщетной надежде добраться до разбросанных там и сям мелких луж, в которых как ни в чем не бывало резвились живучие и юркие хастауты.
